Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Сотни путей, каждый из которых, предположительно, давно закрыт.

Но если ксенос найдет путь вниз? Что тогда?

— Ждите. Не стреляйте, пока нельзя будет вести огонь с максимальной эффективностью. Выстрел, сделанный слишком поспешно — это выстрел, потраченный зря.

Молодой солдат не обратил внимания на голос давно мертвого генерала. Все равно ближайший громкоговоритель на площади был разломан. Солдат отвернулся от своих товарищей, уже скрывшихся из виду. И пошел по следу ксеноса.

Несомненно, он считал, что это его долг. В конце концов, если бы только его начальники знали то, что знает он… если бы они были здесь, чтобы отменить прежние приказы… Возможно, они бы даже похвалили его инициативу.

Или напротив, порицали бы его неподчинение.

Чувствовал ли молодой солдат волнение — или, может быть, страх — впервые в жизни действуя по собственной инициативе? Или он спрашивал себя, возможно, еще сержанты-вербовщики заметили это в нем, обнаружив эту черту в его психологическом профиле?

Может быть, именно по этой причине они отвергли его?

След вел его дальше, от грохота возобновившегося обстрела.

Он оказался в части города, которую уже несколько веков не видели глаза человека. Радиоактивный ветер выл в его ушах, словно плач древних призраков. Словно призраки полковника Юртена и его последователей-лоялистов, которые сражались здесь за душу Крига — и победили. Крестовый поход — и победа — стоили того, чтобы заплатить за них ужасную цену.

Ксенос прятался как мог. Он проскальзывал между наименее поврежденными из уцелевших зданий, скрываясь в самой темной тени. Несколько раз тварь проскальзывала в такие места, куда не пойти проникнуть ее менее гибкий преследователь. Однако молодой солдат всегда отыскивал обходной путь и снова выходил на след.

Пятна крови существа попадались все чаще. Оно стало двигаться медленнее. Наконец-то. Молодой солдат стал более осторожным. Он нашел в руинах древний разбитый щит и натер его до блеска рукавом.

Продвигаясь вперед, он держал щит перед собой, под углом. Он надеялся обнаружить ксеноса, увидев отражение в блестящей поверхности щита. Так он рассчитывал избежать воздействия гипнотизирующего взгляда чудовища.

Однако это предположение так и не было проверено. Он услышал врага раньше, чем увидел, услышал его гортанное рычание и скрежет его когтей — по металлу? Оно было прямо на другой стороне еле державшейся секции стены. Почти рядом…

Шум прекратился. Тварь услышала его, несмотря на его попытки передвигаться бесшумно? Или почувствовала его запах в воздухе? Устроила засаду и ждет?

Молодой солдат подкрался к наполовину обрушившейся стене, припал к земле и, затаив дыхание, стал напряженно прислушиваться. Но ничего не услышал. Используя щит как зеркало, он попытался заглянуть за стену. Он не увидел, чтобы там скрывалась какая-то угроза.

На земле за стеной он обнаружил люк — древний, проржавевший, плотно задраенный; даже приварившийся к бетону от жара какого-то давнего взрыва. Но с поверхности люки были расчищены обломки, и на нем были заметны свежие царапины. Царапины от когтей. Самым убедительным свидетельством была темная кровь, запекшаяся на краях люка.

Ксенос был здесь. И пытался проникнуть вниз. Он не смог этого сделать, потому что его убывающих сил уже не хватало, чтобы справиться с люком? Или потому, что почувствовал, что он здесь не один?

Значит ли это, что молодой солдат поступил правильно, последовав за ним?

Должно быть, существо очень ослабело, иначе оно, несомненно, защищалось бы и сражалось с ним. Теперь человек Крига стал хищником, а ксенос — его жертвой.

Добавила ли эта мысль солдату новой уверенности, когда он возобновил охоту?

Он полез наверх через окно с аркой.

Оно оказалось слишком узким для его плеч, защищенных пластинами керамита. Его шинель зацепилась за предательский осколок стекла, делая его уязвимой мишенью. Он поспешно вырвался и упал в неподвижную тьму.

Молодой солдат оказался в храме. По крайней мере, это когда-то был храм. Деревянные скамьи расколоты в щепки, алтарь осквернен так, что солдат не мог заставить себя взглянуть на него. Страшное напоминание о грехах его народа.

Он склонился, чтобы разглядеть след крови. В темноте это было трудно. Но след был здесь, он вел по полу храма в пролом в противоположной стене.

Инстинкт ли удержал молодого солдата от того, чтобы идти дальше по следу? Или это логика подсказала ему, что его привели сюда не просто так?

Или это Император хранил его, даже здесь, в самой темной тьме?

Все еще пригнувшись, он поднял перед собой свой «зеркальный» щит. С его помощью он заглянул за левое плечо, потом за правое. И увидел его: багровый блеск во мраке, прямо позади себя. Эти глаза!

Он резко повернулся, и ксенос, яростно зашипев, прыгнул на него.

Должно быть, тварь выбрала это темное место, чтобы устроить засаду. Должно быть, она два раза прошла по своему следу, чтобы запутать солдата. Существо разочарованно завизжало, когда его когти ударили по металлу — металлу древнего разбитого щита. Солдат уже слышал этот ужасный хриплый вопль на площади, и этот звук заставил его вздрогнуть.

Ксенос отступил в свой угол, свирепо глядя на врага.

Солдат избегал гипнотического взгляда пурпурных глаз монстра. Он смотрел в истекающую слюной пасть твари. Щит смялся от силы удара, и солдат отбросил его; щит и так более чем послужил своей цели.

Солдат поднял лазган.

Ксенос выскочил из тени, в которой прятался. Чтобы покончить с такой угрозой, вполне стоило потратить энергию аккумулятора лазгана. По крайней мере, так считал солдат, и поблизости не было никого, кто мог бы это отрицать.

Ксенос, вероятно, знал, что не сможет убежать. Он снова бросился на солдата в вихре клыков и когтей. Солдат, не дрогнув, выпустил два лазерных луча в тело твари. Первый выстрел был отражен экзоскелетом существа. Второй прожег круглую дыру в его черепе. Но тварь не умерла.

Если ее живучесть и поразила молодого солдата, то он никак этого не проявил. Он приготовился отразить атаку твари, перенеся свой вес на опорную ногу. Но даже так существо едва не свалило его на землю.

Костяные руки вцепились в лазган и попытались вырвать его из рук, а клешни рванулись к горлу солдата. Он отбил их локтем, защищенным пластиной брони и ткнул лазганом вперед — тогда как ксенос ожидал, что солдат будет пытаться вырвать оружие — всадив ложу лазгана в открытую пасть. Зубы раскололись, тварь взвыла, содрогнувшись от боли, но оружие было потеряно.

Солдат схватился за нож.

Но его враг был быстрее. Его окровавленный язык хлестнул, как плеть, с удивительной меткостью. Язык пробил тяжелую шинель солдата, нашел место, не защищенное броней. Пронзил плечо над ключицей, заставив солдата резко вздохнуть от боли: первый звук, который он издал за день.

Кровь хлынула к голове, и колени подогнулись. Понимал ли солдат в тот момент, что это существо сделало с ним? Может быть, если бы Империум не так бдительно хранил свои тайны… Если бы солдат знал, как эта тварь называется…

Генокрады существовали, чтобы размножаться. И этим все сказано. И этот генокрад проник на Криг именно с этой целью, вероятно, пробравшись на борт грузового корабля или войскового транспорта. Его страшный язык вытянулся вдвое, как яйцеклад.

Он пытался внедрить в тело солдата эмбриональный организм, который перепишет генетический код человека и исказит его разум. После этого все потомки человека будут и потомками генокрада, чудовищными мутантами.

И единственной целью этого человека станет производить на свет этих монстров — как можно больше — и растить их.

Но здесь такого не будет. Солдат был отверженным. А отверженных не допускали к участию в криговских программах воспроизводства. И род этого генокрада так или иначе прервется здесь, независимо от того, выиграет он этот бой или нет. Если бы только они оба — человек и ксенос — знали это. Если бы кто-то из них мог оценить эту жестокую иронию.

Молодой солдат нанес удар ножом со всей силой, которая у него еще оставалась. Это было последнее отчаянное усилие. И оно принесло плоды. Нож разрубил узлы мышц твари, и ее душераздирающий вопль оглушил солдата. Зловонный ихор выплеснулся на линзы его противогаза и ослепил его.

Кончик отрубленного языка застрял в его левом плече. Почувствовав это, солдат схватил его пальцами в перчатке. Вырвав слизистый отросток из своей кровоточащей плоти, солдат с отвращением отбросил его.

Когда он снова смог видеть и слышать, все уже кончилось.

Ксенос перестал бороться и наконец умер, не в силах больше сопротивляться тяжелым ранам и смертоносной радиации. Молодой солдат встал и бесстрастно посмотрел на мертвую тварь. Его мысли были его собственными, как всегда.