Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первые джинсы Levi’s из Evrnu стали «маленьким чудом в нашей индустрии», с гордостью сообщил мне Диллингер. С тех пор «мы переходим на надежную, протестированную на износостойкость одежду, такую же прочную и долговечную, как и традиционный хлопок, и с аналогичными потребительскими свойствами. Мы еще не вывели этот материал на рынок, так как это процесс, требующий большого объема исследовательской и конструкторской работы, но мы в восторге от прогресса и сейчас находимся буквально в шаге от того, чтобы включить его в нашу общую систему поставок».
Флинн и Станев собрали финансирование на $6 млн – главным образом в ходе выполнения проекта Levi’s. Флинн проводит начальные исследования и разработки в лаборатории компании в штате Вашингтон. Станев отвечает за все НИОКР и технологию в их лаборатории в Нью-Джерси. На пилотной площадке Evrnu в Южной Калифорнии они экструдируют волокно-прототип для своих партнеров по бренду и рознице, как сказала Флинн. Еще больше райтшоринга.
После Levi’s настал черед Стеллы Маккартни.
Флинн познакомилась с Бергкамп на мероприятии «От колыбели до колыбели» в 2015 г., и они стали поддерживать контакт – Флинн регулярно сообщала о технологических достижениях. В 2017 г. Маккартни стала «ранним последователем», поддерживающим и тестирующим экспериментальные версии продукта. К моменту нашей встречи с Флинн на PV в 2018 г. у нее имелся первый прототип для Стеллы Маккартни – десятисантиметровый квадрат черного крепа одинарного плетения из 51 % Evrnu и 49 % длинноволокнистого хлопка. Она собиралась продемонстрировать его представителю Маккартни на следующий день. Материал выглядел как великолепный шелковый креп. Изначально Маккартни хотела двойное плетение, но машины для двойного плетения в США были проданы после краха текстильной промышленности в 1990-е гг. Маккартни настолько понравился образец, что она пошла дальше и стала изготавливать ткань с Evrnu в Италии, где сохранились ткацкие станки для тканей двойного плетения.
Флинн также заключила договоры со своими прежними коллегами в Target и с крупной компанией спортивной одежды, название которой пока не афишировалось. Вывод волокна Evrnu на рынок наметили на конец 2019 г.
По словам Флинн, самое важное в Ervnu следующее: «Все, что мы создаем, делается с таким расчетом, чтобы в будущем изделие можно было утилизировать».
По этому вопросу она отказывается идти на уступки. Один бренд попросил ее включить в смесовое волокно спандекс – эластичную добавку к ткани, делающую одежду более ноской, и она ответила отказом.
Бренд настаивал. «Семьдесят процентов мирового ассортимента содержит спандекс, – возражали его руководители. – Мы вынуждены использовать спандекс».
Флинн продолжала отвечать «нет».
Спандекс – сложный сополимер. «Он не восстанавливается и не разлагается», – объясняла она.
Тупиковая ситуация заставила Флинн и Станева вернуться в лабораторию, и они разработали тянущееся волокно Evrnu, которое можно регенерировать. «Мы хотим полностью отвечать за все, что создаем, – сказала она мне. – Мы хотим гарантировать, что любая вещь с ярлыком Evrnu не только сделана из вашей же одежды, но и может быть снова переработана».
С точки зрения сырья потенциальный его источник для такой компании, как Evrnu, неисчерпаем. Это те самые миллионы тонн одежды, которую мы выбрасываем. В одном только Нью-Йорке одежда и текстиль составляют больше 6 % мусора, что дает почти 200 тыс. т в год[433]. Вместо того чтобы пополнять свалки, этот мусор может быть собран такими компаниями, как I: Collect (сокращенно I: Co), базирующаяся в Германии всемирная служба сбора и сортировки выброшенной одежды и обуви.
Есть одежда, которую мы отдаем: из 15 % одежды, которую мы жертвуем на благотворительность, вместо того чтобы выбросить, лишь около одной пятой действительно поступает нуждающимся. Goodwill и другие упаковывают все остальное с помощью термоусадочной пленки в тюки размером с ваш холодильник и продают коммерческим переработчикам текстильного вторсырья, которые превращают одежду в наполнитель для матрасов, изоляционные материалы или ковры.
Флинн может также использовать «отходы производства» – обрезки с пола фабрик – и «залежавшийся товар» – нераспроданные остатки, которые бренды обычно сжигают или измельчают. На момент нашей встречи она вела переговоры с крупной компанией санобработки.
После того как Evrnu наберет обороты, они со Станевым смогут развить множество своих идей организации замкнутого цикла. «Мы с Кристо составили планы на следующие двадцать лет, – рассказывает она. – Наша цель – пройти по всей цепочке поставок и создать инновации, способные выйти на крупные масштабы в течение нашей жизни. Я все расписала вплоть до 2050 г. Мне будет семьдесят семь».
«Затем это смогут продолжить наши дети, – продолжает она. – Когда сегодняшние дети придут ко мне с вопросом: “Как ты воспользовалась своими знаниями?” – я отвечу: “Я изменила способ своего мышления и действия, я отчаянно сражалась и повлияла на огромное множество других людей, побудив и их начать думать и действовать иначе. Мы не стояли в сторонке. Удачи!”»
Пока Флинн и Станев в Нью-Джерси превращали хлопок в сироп, Синди Роудс, американка, живущая в Лондоне, боролась с другой, и более сложной, проблемой цикличности: как отделить полиэстер от хлопка в смесовых волокнах для вторичного использования.
Бурное развитие синтетики началось в 1930-х гг., когда американский химик Уоллес Карозерс, руководитель лабораторий DuPont в Уилмингтоне, штат Делавэр, начал экспериментировать с полимерами; в результате его работы появились неопрен, искусственный шелк и нейлон. На основе достижений Карозерса в 1941 г. британские химики Джон Рекс Уинфилд и Джеймс Теннант Диксон из Манчестера создали полиэтилентерефталат – ПЭТФ – основу полиэстера, дакрона и терилена. Во время Второй мировой войны, когда такое сырье, как хлопок и шерсть, реквизировались на нужды армии и текстильная промышленность нуждалась в альтернативах для гражданской одежды, синтетика стала массовой.
Как многие другие изобретения, синтетика считалась чудесным прорывом и идеальным решением для нужд своего времени. Однако почти через столетие стало ясно, что полиэстер и его родичи далеко не панацея. Полиэстер, самый дешевый и популярный материал, делается из нефти; каждый год для изготовления первичного полиэстера, используемого для текстиля, требуется почти 70 млн баррелей сырья.
Около трети всей производимой сегодня ткани составляют смесовые волокна из хлопка с полиэстером. Поскольку никто не придумал, как отделить одно волокно от другого, одежда из этой ткани традиционно была обречена отправляться на свалку. А полиэстер не является биоразлагаемым.
«Разве не умнее было бы
