Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл - Дональд Маккейг

Похоже, придётся поговорить с кухаркой. И с посудомойкой тоже.

Прихожая оказалась маленькой комнаткой, где на большом старом столе были навалены газеты, как у господина Пьера, который так же сваливал на стол рулоны ткани. На полке стоял графин с виски и несколько грязных стаканов. На стене висела картина, где был нарисован луг в тумане, непохожий на краснозёмы Джорджии, поэтому я решила, что это ирландский пейзаж.

Краска на настенных рейках облупилась, на штукатурке виднелись отпечатки рук, и во всех уголках, куда свет не проникал, сидели пауки. Похоже, с горничной тоже придётся поговорить. Лестница из золотистого дуба вела на второй этаж, ни разу не изгибаясь. Прощай, Розовый дом!

Снаружи все ликовали; цветные всё никак не могли успокоиться. Господин Джеральд вернулся! Господин Джеральд дома! Гип-гип-ура! Нет ничего радостнее и глупее возгласов счастливых чернокожих!

Я вышла на переднее крыльцо, на котором стояли такие старые скамейки и кресла-качалки, что я подумала: господин Джеральд проводил большую часть жизни на крыльце.

Господин Джеральд сиял, как глупыш. Мисс Эллен расспрашивала ребятишек, кто они и сколько им лет, и даже самые робкие отвечали ей. Мисс Эллен усадила одного малыша в коляску, а за ним потянулись и все остальные, словно белые люди собрались на прогулку.

Большая женщина в грязном переднике, наверно, кухарка. Беззубая хромая старуха, которая едва держится на ногах, видимо, горничная. На Таре только две домашние прислуги, не считая Порка? Слава Тебе, Господи, что Большой Сэм привез слуг для дома!

К нам галопом, взметая пыль, подскакал какой-то белый человек. Цветные бросились врассыпную. Он бросил поводья мальчику и спрыгнул наземь. Сдёрнув шляпу, он поклонился господину Джеральду и мисс Эллен, говоря, что для него большая честь видеть её, и так далее, и всё такое. Его речь отличалась от остальных. Он говорил, как янки. Управляющий Уилкерсон был длинным и лоснился, как бобовый стручок, обжаренный на сале.

У слуг напряглись лица, малышей из коляски как ветром сдуло. Господин Джеральд, не замечая напряжения, расспрашивал управляющего о делах во время его отъезда, но мисс Эллен всё видела. Мисс Эллен почти ничего не упускает из виду.

Уилкерсон, похлопав одного парня по спине, сказал, что Каффи «немного зарвался», пока господина Джеральда не было, но теперь Каффи смирный, от чего Каффи вздрогнул, но кивнул и улыбнулся, сказав, что он понял «свою ошибку» и больше не оступится, сэр, больше нет.

В голове у меня зазвучал голос, будто из соседней комнаты: «Кем притворяешься, тем и становишься», – но я не хотела слышать этот голос, не хотела прислушиваться и заткнула уши.

Чья-то рука коснулась моей. Вы не знаете, что мисс Эллен хотела сказать этим прикосновением, а я знаю.

Управляющий вёл себя так, будто господину Джеральду надо было остаться на плантации, вместо того чтобы бежать за женой в Саванну. Он не говорил этого, но было ясно, что он так думает.

Услышав, что никаких пожаров и наводнений не случилось, ничего не снесло и никто не умер, господин Джеральд потерял интерес к управляющему. Выпятив грудь, он осмотрелся кругом, словно плантация Тара была владениями самого Господа Бога. Уилкерсон продолжал рассказывать о делах и делишках, пока господин Джеральд не прервал его. Эта женщина, сказал он, – Мамушка. Она была с мисс Эллен с рождения.

Язык управляющего перешёл с галопа на шаг, и он сказал, что чернокожие в Джорджии отличаются «верностью». Я ничего не знаю об этом. Управляющий, сказал он, следит за всеми слугами на плантации Тара. Я собиралась возразить, но мисс Эллен сжала мне руку и сказала: «Спасибо, мистер Уилкерсон. Я уверена, что вы управляли бы домашней прислугой лучше, но теперь они полностью в подчинении у хозяйки, и отныне за ними буду присматривать я. У вас наверняка хватает работы на поле».

Управляющий не смог ничего возразить. Хорошие манеры – это такой острый нож, что даже не чувствуешь, когда он входит в тело.

Как мы с мисс Эллен привезли на Возвышенности хорошие манеры

Возвышенности оказались совсем не такими, как рассказывала кухарка в Луисвилле. Ближе всего к Таре был Ликсвилль, в котором имелось два магазина, кузница, дубильная мастерская, салун и хлопкоочистительная машина, чтобы плантаторы, у которых нет такой, могли очистить свой хлопок. В Ликсвилле была Баптистская церковь с балконом для цветных, школа и ипподром, где в субботу утром была ярмарка: там продавали свиней, кур, мулов и рабов, а в воскресенье после обеда проводились скачки. Посреди Бродвей-стрит шли рельсы, но поезда по ним не ездили. Железная дорога была сломана где-то, не доходя до Ликсвилля, и между рельсов проросла трава. Не будь здесь дикарей-индейцев, господа на Возвышенностях ничем не отличались бы от саваннских господ. Некоторые лучше, некоторые хуже, большинство – что-то среднее. Плантация Тара располагалась между владениями Макинтошей, которыми господин Джеральд совершенно не интересовался, Слэттери, которые были настоящими отбросами белого общества, и Уилксов – вниз по течению Флинт-ривер. Плантация Уилксов называлась «Двенадцать дубов». Дом на этой плантации был построен словно из цельного куска. За всё время к нему не пристроили ни одной комнаты и ни одной не снесли. Он был причудливый, прям как Розовый дом. В нём даже винтовая лестница имелась, хотя и не такая прекрасная, как у Джеху.

Уилксы приехали из Вирджинии, которая находилась севернее, чем другие штаты. У них был розовый сад и своя школа. Господин Джон Уилкс был улыбчивым и приятным, как летний ветер, но в основном молчал. Он был похож на свой дом: большой и тихий, и денег у него было слишком много, чтобы о них болтать. Он никогда не жевал табак и наземь не сплёвывал. Его лошади могли перепрыгнуть через забор, если бы он попросил их, но по большей части он этого не делал. Он говорил так мягко, что другие тоже голоса понижали. А когда рассказывал какую-нибудь шутку, все весело смеялись.

Господин Джон умел себя вести лучше всех остальных, если не считать мисс Эллен. Другие плантаторы смотрели на него снизу вверх, желая знать, как он ведёт дела. Даже господин Джеральд спрашивал у него совета, хотя в большинстве случаев господин Джеральд поступал так, как задумал. Миссис Элеонора Уилкс была очаровательна, но у неё были крепкие нервы. Такие были здесь манеры. Возвышенности, как говорила мисс Элеонора мисс Эллен, «энергичны», но, мне кажется, мисс Элеоноре приходилось краснеть за Возвышенности, когда она бывала в Бостоне или Нью-Йорке.

У них в доме была комната, где больше ничего не было, кроме книг!

Юный господин Эшли Уилкс обладал почти такими же хорошими манерами, как его отец. Он ездил с господином Джоном на хлопковый рынок, ипподром, пикники и в законодательное собрание Джорджии, но не присутствовал там. Юный господин Эшли скорее дух, чем молодой человек! Когда другие мальчики охотятся, рыбачат, скачут или дерутся, Эшли Уилкс читает книжки. Он находит всё, что нужно, в своих книгах!

Как только мисс Эллен появилась в Таре, соседи стали заходить к нам в гости, чтобы познакомиться с женой господина Джеральда, которую он нашёл в Саванне. Порк подавал им виски, а я – чай, холодную воду или напиток из сассафраса, но никто не проходил внутрь, все встречи проходили на веранде. Мисс Эллен не позволяла никому заходить в дом. Господина Джеральда это раздражало. Я думаю, что первая размолвка между ними произошла потому, что мисс Эллен уже считала Тару своим домом, в который не стоит входить, пока он не готов, а господин Джеральд по привычке – своим, куда людям можно входить, когда захочется, не вытирая сапог, как в прежние времена. Естественно, мисс Эллен победила.

На плантации Тара царила благодать. Господин Джеральд возил мисс Эллен по ней и всё показывал. Он показывал красные поля, которые нужно засеять, показывал хлопковый пресс и объяснял, почему новый болт, купленный в Саванне, лучше старого, и ругал Большого Сэма за то, что он никак не приедет, хотя Большой Сэм едва ли мог успеть, ведь мы прибыли на поезде, а Большой Сэм ехал с фургонами по обычной дороге. Потом господин Джеральд извинялся за свои ругательства.

Господин Джеральд показывал мисс Эллен амбар для коров и амбар для лошадей и доильню. Он хвастался родником в Таре, в котором «самая сладкая вода на этой стороне Лимерика». Это в Ирландии. Мисс Эллен говорила: «Как чудесно!» и «Ты столько сделал за такой короткий срок». И господин Джеральд раздувался, как свиной пузырь, какие дети надувают в Рождество.

На ужин была овсянка, жареная зелень и свиной шпик. Мисс Эллен ничего не сказала, но это не прошло мимо неё.

Она оживилась, когда господин Джеральд повел её в маленький кабинет рядом с прихожей. Он указал на кипы бумаг, назвав их «летописи плантации». У мисс Эллен так и зачесались руки разобраться в них.

В прихожей послышались тяжёлые шаги сапог управляющего, который ворвался в кабинет без всяких церемоний. Он не выразил никакого почтения мисс Эллен, кроме того, что снял шляпу.