Наследники - Олег Юрьевич Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, это не имело особого значения. Пил он всегда крайне умеренно. Что бы там ни говорили про раскрепощение сознания и вдохновение, даруемые алкоголем, он точно знал – это все самооправдания. Выпивка сбивает любые профессиональные навыки, в том числе и актерские. Выпить немного, когда только подступаешься к роли – да, это неплохо, выученные приемы отступают, как будто забываются, и можно увидеть персонажа практически живьем. Но позже, когда эскиз, будь он хоть самый вдохновенный, должен обрести реальную плоть и кровь – жесты, мимику, интонации – тут алкоголь становится разрушительным, точно ластиком стирая все твои навыки и умения.
Но сейчас именно это ему было и нужно – ластик. Чтобы стереть… все. Навыки и умения никуда не денутся, вспомнятся… потом… Но от мыслей больше никак не спрячешься. М-мыс-сли… м-мюс-сли… смешно. Сейчас в его голове вместо м-мыс-слей – м-мюс-сли. А! Вот почему так липко! Он хотел сделать апельсиновый сок, но выжималка куда-то делась, пришлось выдавливать оранжевый мяч вручную…
Перед глазами появилось что-то белое. И мокрое. Салфетка или полотенце?
– Вы, кажется, хотели руку вытереть.
Марат поднял глаза:
– Вы… вы кто?
– Мы договаривались о встрече.
– До-го-ва-ри-ва-лись? – медленно, почти по слогам выговорил Марат. Язык, хоть и натренированный скороговорками и прочими упражнениями, сейчас слушался плохо.
– Вы обещали мне интервью, – терпеливо объяснил тот, что стоял сверху.
Почему он – сверху? А! Потому что я сижу на полу. Почему – на полу? Не помню… Как он сказал?
– Ин-тер-вю? – ай, какой молодец, выговорил! – Может быть… а какое издание? – это-то он сообразил. Раз при незваном госте нет ни камеры, ни оператора, значит, интервью не для телевидения. И слава богу! Хорош бы он был сейчас в кадре! Даже в фотографическом. Но фотографа этот непонятно кто с собой тоже не привел, вот молодец! Откуда такой взялся? Ответил что-то невнятное: не то «Большой город», не то «Show story». Или это он сам не расслышал? Не только язык заплетается, но и слух подводит. Глаза-то точно: фигура посетителя то расплывается, то вовсе раздваивается.
– Вам бы унитиол по вене пустить, – сказал гость непонятное. – Или хотя бы регидрон и янтарку. хотя бы и перорально.
– Не надо! Не надо мне ничего пускать! Я не хочу!
– Печень свою не жаль? И в голове, небось, туман непроглядный? Не тошнит еще?
– Не тошнит! Пусть туман! Так… лучше. Давайте ваше интри… интер… инветрю… задавайте вопросы, короче.
– Вы ведь нечасто напиваетесь? – допрашивал расплывчатый. – Нет, это я не для интервью, мне на самом деле ваш организм жаль.
– Мне… сейчас… надо. А вы почему… про лекарства…
– Наркологом когда-то был. Надоело, ушел в журналистику, но навыки остались.
Марат потянулся за бутылкой, гость перехватил, Марат потянул вожделенный сосуд к себе… коньяк полился на пол. Не весь, но жалко было – ужас как.
– Что вы наделали! – воскликнул он совсем внятно. От возмущения даже язык заплетаться перестал.
– Я наделал? Впрочем, да, действительно я. Вам бы остановиться.
– Но мне… надо. Надо, понимаете?
Гость зачем-то посмотрел Марату в глаза – очень близко, словно загипнотизировать хотел, пощупал пульс, царапнул ногтем запястье.
– Ай! Вы чего это? Зачем?
Тот не ответил, подумал немного, вытащил из-под мышки довольно пухлый кожаный портфель, а из него – бутылку. Коньячную.
– Прихватил для легкости беседы. Ладно, так уж и быть. Пьете вы, судя по всему, нечасто. От одного запоя точно цирроз не заработаете. И прочий ливер, включая сердце, вполне на уровне. И нервные рефлексы на удивление. Так что пейте, если уж так приспичило. Что ни говори, алкоголь – самый доступный и, если меру знать, самый безобидный из всех известных человечеству транквилизаторов. Не считая физической нагрузки, разумеется. Но вы же сейчас не пойдете штангу тягать или педали крутить? И уговаривать бесполезно?
– Аб… абсолютно.
– Ладно, так хоть присмотрю, чтоб вы до сердечного приступа не допились. А то тоже, знаете, некоторые силу воли кидаются демонстрировать: неделю мужик не просыхает, потом вдруг – баста, говорит, хватит, стоп машина. И, что характерно, нередко так и случается – стоп машина.
– А что, можно допиться до сердечного приступа? И прямо до смерти? – Марат подумал, что, может, он и не виноват, может, у бомжей тех просто сердечки были уже изношенные, не выдержали. То есть он виноват, но – не очень. Так сложилось, что ж теперь.
– Допиться – это вряд ли, – ответил туманный гость. – А вот тяжелый абстинентный синдром, тот да, может и до летального исхода довести.
– На крышу пойдешь? – предложил вдруг Марат, почувствовав к этому незваному (или званому, только забытому?) гостю неожиданное доверие. С ним было… уютно.
– На крышу? – словно бы удивился тот. – Тебе сейчас только по крышам лазить, в таком состоянии.
– Не! Там нормально. Я ж на край не полезу, я что, совсем ку-ку? Душно тут… Пошли? Я тебе такое интре… инветрю дам, все обзавидуются! Все-о-о расскажу! Все-все-все!
– Ладно, пошли, – усмехнулся гость. – А то ведь, если один туда полезешь, не ровен час, сверзишься.
Воскресенье, 26 мая
* * *
От «Косынки», которая обычно помогала худо-бедно собрать мозги в кучу, сегодня толку не было. Даже компьютерная колода, копия той, знакомой с детства, почти раздражала. И каракули на белом листе никак не желали складываться не то что в схему, а хотя бы в ее подобие. Вот куда ведет эта стрелочка? К этому квадратику? Или к тому кружочку? Или вовсе никуда?
Театр. Все не то, все невзаправду. Нарисованные улыбки. Заученные жесты. Не люди – роли. Персонажи.
Или вот да, карты в колоде. Если колода сложена правильно, сойдется любой, даже самый заковыристый пасьянс. А если стасована случайным образом – тут уж как повезет. Эта колода, конечно, перепутана. И карты лежат рубашкой вверх. Думаешь, там семерка пик, а там валет червей. Или туз. Или вовсе джокер.
Мертвая костюмерша в петле.
Мальчик Марат, которого девушка с редким именем Иллария заметила незадолго перед смертью костюмерши. За неделю до того. Как? Ведь Марат утверждает, что был в это время на съемках. Вернулся накануне той эксгумации. Утверждает. Врет? Не обязательно. Лара могла перепутать день, разве нет? Что ей соседкины посетители?
