Тостуемый пьет до дна - Георгий Данелия

Написали письмо министру торговли. Сизов подписал. Приехал к министру в назначенное время. Министра не было, но секретарь сказал, что министр с моим вопросом ознакомился и просил передать, что, к сожалению, ничем не может помочь: этими вопросами теперь ведает Моссовет.

Вернулся в Калугу. Пошел в кино. В этой картине Жан-Поль Бельмондо играл полицейского, и, когда на своей полицейской машине гнался за преступником, он подрезал автобус, автобус выскочил на встречную полосу и разбил вдребезги машин двадцать. И все иномарки! (В Москве иномарки были только у Иосифа Кобзона, Арчила Гомиашвили и Леонида Брежнева.)

Написали письмо председателю Моссовета Промыслову. Тот назначил мне время. И я поехал в Москву. Промыслов меня принял, сказал, что любит фильм «Я шагаю по Москве», но помочь мне не может. На неделе вышло постановление, что вопросы очереди в автомобильные комиссионные магазины решаются только на уровне Совета Министров СССР и «пусть Коля обращается к ним». (Коля — это Николай Трофимович Сизов, который несколько лет был заместителем Промыслова.)

Очевидно, каждый человек в какой-то степени мазохист. Потому что, вернувшись в Калугу, я опять пошел в кино. И там увидел, как этот красавец, супермен, секс— символ Жан-Поль на роскошной яхте выскочил на берег, въехал в витрину автомобильного салона и начал крушить «роллс-ройсы». Я не выдержал и ушел.

«Запорожец» мы так и не купили.

Выкрутились так: уговорили звукооператора Женю Федорова одолжить нам свой новый «Запорожец». Вытащили оттуда сиденья, сняли переднее стекло и вставили битое, которое нам удалось купить на Привозе в Одессе. Выкопали яму, затолкали туда машину и залили ее водой до окон.

А сняли кадр так: арендовали еще один «Запорожец» такого же цвета. В него посадили Леонова и Толубеева. Включили камеру, «Запорожец» с актерами выехал из кадра. В кадре остался кран с ковшом. Потом звуки: удар, лязг, звон. Крановщик высовывается из будки, смотрит. Камера панорамирует, и мы видим «Запорожец», тот, который мы залили водой, а из него вылезает дублер Леонова.

МОТОР УКРАЛИ!

Незадолго до этих съемок звукооператор Женя Федоров записался в очередь на «Запорожец». Через три года пришло письмо, что «Запорожец» он получил и надо за ним ехать. Денег у него не было и прав тоже. Деньги он занял, а пригнать машину попросил меня. Взяли машину, едем. С управлением у меня никаких сложностей. Все, как на «Москвиче». И вдруг машина запыхтела и остановилась. Жму на газ — не заводится. Вылез из машины, открываю капот — мама родная! Мотора нет! «Женя, — говорю, — виноват, не проверил, нам машину без мотора подсунули!»

— А как же мы ехали?

— Наверно, немного бензина куда-то налили. Им главное, чтобы мы от магазина отъехали. Теперь пойди докажи, что мотора не было! Скажут — вынули и продали.

— А я столько денег занял! Говорила Лена, на хрена нам машина?! Водить все равно не умею.

— Не отчаивайся, мы еще повоюем!

Я закрыл капот и стал останавливать такси, чтобы на тросе оттащить нас в магазин.

— Что, уже сломалась? — развеселился таксист, — раньше они ломались через неделю.

— Да хуже! Они мотор не поставили!

— Как это?

— Да вот так, смотри, — я открыл капот.

Таксист долго хохотал, а потом показал нам, что у «Запорожца» мотор сзади — воздушное охлаждение, а заглох он, потому что бензина нет.

Женя предложил пойти в кафе напротив, отметить находку мотора и снять нервный стресс.

— Но я за рулем.

— Заберем завтра. Без бензина ее никто не угонит.

ВЕТЕРАН

9 мая ровно в восемь утра кот Шкет привел кота Афоню в мою комнату и велел ему: «Скажи». (Сам он мяукает тоненько и тихо.) Афоня мяукает басом.

— Ребята, совесть имейте, сегодня Великий праздник. Давайте поспим еще часок, — взмолился я.

Ребята не согласны, настаивают: «мяу! и мяу!» Отправился с ними на кухню. Идем — Афоня, как всегда, впереди, слева. Шкет, как всегда, чуть сзади — справа. Открываю холодильник: сациви, лобио — все есть, а котам — ничего! Смотрю в «пенал» (кухонный шкаф) — и в «пенале» только «Китикет» из кролика, тот, который они терпеть не могут. Ну я извинился перед котами и пошел в рыбный магазин на Покровке (он всегда открыт) покупать для них еду. Продавщицы в моем отделе не было. Я сказал кассирше:

— С праздником. Отдел для котов работает?

— И вас с праздником. Работает. Она сейчас выйдет.

Жду. Открылась дверь, вошли двое — высокий, худой, сгорбленный старик в широком бежевом плаще и зеленой шляпе, за ним другой старик в кожаной курточке, сморщенный, маленький, носатый.

У высокого очень знакомое лицо. На кого же он похож?

Старики прошли в гастрономический отдел, встали в очередь. И я вижу, что длинный пристроился к пожилой женщине и начал дрожащими пальцами открывать замок ее сумочки. На тыльной стороне ладони наколка — солнце, уходящее за горизонт.

«Господи, неужели это Витька-Ботаник?!»

И сказал громко:

— Извиняюсь! В этом отделе продавщица когда-нибудь появится?!

Все, кроме стариков, посмотрели в мою сторону.

— Мужчина, я же вам сказала, сейчас подойдет, — сказала кассирша.

Пожилая женщина, увидев за собой стариков, на всякий случай переложила сумку в другую руку. Длинный что-то спросил у продавщицы и пошел. В дверях он оглянулся, бросил на меня недобрый взгляд, и они со спутником вышли. Точно — Ботаник!

До войны у нас был управдом по кличке Окунь. Окуня не любили, потому что он, как понятой, присутствовал на всех арестах — а арестовывали тогда в нашем большом доме часто. А сын депутата Витька-Ботаник (у него недавно посадили дядю — красного командира) стал писать на стенах и заборах: «Окунь — глупая рыба». Окунь застал его за этим занятием, хотел схватить, но Ботаник увернулся и побежал. Окунь — за ним.

В то время рядом с нашим домом строили здание наркомата угольной промышленности (сейчас это Министерство авиации, а двор — часть проспекта Сахарова). Ботаник вбежал в строящееся здание и понесся вверх по лестнице. Окунь не отставал. На четвертом этаже лестница кончилась, и Ботаник помчался по бесконечным комнатам (дверей еще не было). В одной из комнат был какой-то деревянный помост. Ботаник пробежал по нему и…

Дальше случилось то, что потом еще долго обсуждали в нашем Уланском переулке и в окрестностях кинотеатра «Уран». Все, кто был тогда во дворе, в том числе и я, увидели, как из проема окна на четвертом этаже, окон тоже еще не было, вылетел Ботаник! Упал на кучу строительного песка, скатился, вскочил и побежал!

Ботаник остался цел и невредим. А Окуня с сердечным приступом увезли в больницу.