Яйцо кукушки. История разоблачения легендарного хакера - Клиффорд Столл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что? Я согласен с вице-адмиралом Пойндекстером, который отправил оружие в Иран? Как я могу иметь что-то общее с боссом Оливера Норта? Однако, на моем экране мелькало как раз то, что он называл открытым, но требующим осторожного обращения.
Тимнет на проводе. «Извини, Клифф, но трасса в Германии зашла в тупик».
— Они не могут оттрассировать вызов? — спросил я.
— Ну, хорошо. Линия хакера тянется из Ганновера, — ответил Стив. — Но телефонные линии Ганновера соединяются с помощью механических коммутаторов — шумных и сложных в обращении. Их можно трассировать только вручную. Мы не можем использовать компьютер.
Я начал понимать. «Ты хочешь сказать, что кто-то должен быть на телефонной станции?»
— Точно. А поскольку сейчас в Ганновере 10 часов вечера, то рядом ни души.
— Сколько времени нужно, чтобы привести кого-нибудь на станцию?
— Около трех часов.
Для трассировки линии телефонный техник должен прибыть на станцию, проследить все коммутаторы и провода, может даже лезть на телефонные столбы.
Телефон сержанта Томаса был все еще занят. Возможно, он названивал разным начальникам ВВС.
Я врубился в телефонную линию ВВС. «Мы не можем дальше трассировать наши дела сегодня».
— Вас понял. Мы вырубаем хакера прямо сейчас.
— Подождите секундочку, — сказал я. — Постарайтесь найти такой способ, чтобы он ничего не заподозрил.
— Мы придумали план, — ответил сержант Томас. — Мы объявим, что наш компьютер дает сбои и требует остановки для технического обслуживания.
Прекрасно. Хакер подумает, что систему собираются выключить на профилактику. Я подождал минуту и прямо посредине страницы, прервав какой-то из проектов СОИ, на экране хакера появилось сообщение:
Система выключается для технического обслуживания на 2 часа.
Хакер немедленно отключился и растворился в пустоте.
Глава 38
Забравшись в новую военную базу данных, хакер не настроен был покидать ее. Он вернулся, пытаясь снова и снова проникнуть обратно в Системное командование ВВС. Но ни одно из его волшебных слов не работало (почти). Когда хакер подключился к системе с украденным учетным именем Абренс, компьютер ВВС сделал вид, что воспринял его, но затем выдал в ответ сообщение об ошибке, создав впечатление, будто хакер неправильно установил учетное имя.
Каждый раз, когда ему удавалось войти в систему, его обнаруживали и выкидывали.
С его точки зрения все, кроме нас, обнаруживали его. На самом деле почти никто не видел его. Кроме нас. Мои следящие табло, мониторы и электронные ловушки оставались для него невидимыми. Трассы соединений Тимнета через спутники и под океаном хранили полное молчание. А Бундеспост шла теперь по его следу. Вольфганг договорился о дежурстве техника на ганноверской телефонной станции каждый вечер до полуночи. Это стоило довольно дорого, поэтому ему нужно было координировать его действия с нашими. Еще важнее было то, что в Германии все еще ничего не получили от ФБР.
Самое время звонить Майку Гиббонсу. «Немцы ничего не получили из ФБР, — сказал я. — Есть соображения, почему?»
— Возможно, есть внутренние проблемы, — ответил Майк.
Я, конечно, хотел знать все, но Майк не скажет ни слова.
— Что я должен сказать Бундеспост? — спросил я. — Они все больше беспокоятся, не получая никакого официального уведомления.
— Скажи им, что юридический атташе ФБР в Бонне все устроит. Бумага придет своевременно.
— То же самое ты говорил две недели назад.
— И повторяю снова.
Свистящий звук из компьютера. Это я передал ответное сообщение Стиву в Тимнет, который переправил его Вольфгангу. Бюрократы, похоже, не способны держать связь друг с другом, но технари еще могут.
Наши жалобы в ФБР, должно быть, сортировались в их офисе, пересылались юридическому атташе в Бонн, затем передавались в ФБР Германии — Бундескриминаламт (БКА). БКА, вероятно, олицетворяет такой же образ правды и справедливости в Германии, как ФБР в Америке.
Между тем, мои друзья-астрономы тоже нуждались в моей помощи. Я пытался понять оптиков, работающих с телескопом обсерватории Кек. Джерри Нельсон нуждался в моих программах для предсказания работы телескопа. С тех пор, как я начал ловить хакера, я не продвинулся ни на йоту. Другие системные программисты тоже меня доставали. Вэйн Грэйвс обучал меня разрабатывать программу драйвера диска. А Дэйв Клэвленд мягко напоминал, что ему нужно подцепить десять новых настольных компьютеров к нашей лабораторной сети. Я сказал им, что хакер должен быть изгнан «ТУС» — Теперь Уже Скоро.
По пути в астрономическую группу я завалился на минуту в коммутационный распределитель, чтобы проверить мониторы. Они показывали какую-то деятельность на компьютере Беватрона, манипулируя файлом паролей. Чудно. Беватрон — один из лабораторных ускорителей частиц и все их программисты работают в нашей лаборатории. Только системный администратор может манипулировать файлом паролей.
Так. Созвать весь народ с Беватрона. Чак Макпарланд ответил: «Я системный администратор. Больше никому не разрешается».
— Тогда у тебя проблемы. Кто-то изображает Всевышнего на твоем компьютере.
— Какой-то сукин сын.
Беватронный ускоритель частиц использовал магниты размером с дом для того, чтобы обстреливать фрагментами атомного ядра тонкие мишени. В шестидесяти процентах случаев его «боеприпасами» являлись протоны. Теперь, питаемый из второго ускорителя, он разгонял тяжелые ионы почти до скорости света. После соударения этих атомных частиц с тонкой мишенью физики тщательно просеивали все обломки в поисках фрагментов, которые могут быть фундаментальными строительными кирпичиками вселенной. Физики месяцами терпеливо ждали событий в пучках частиц и, что более важно, ждали безнадежно больные пациенты.
Беватрон мог ускорять ионы гелия до субсветовых скоростей, когда они приобретают энергию порядка 160 миллионов электрон-вольт. При этих скоростях они проходят несколько дюймов и затем сбрасывают большую часть своей энергии. Если расположить раковую опухоль на нужном расстоянии за этим ускорителем, то большая часть частиц пройдет через опухоль. Раковые клетки будут поглощать энергию частиц и опухоль будет разрушена без повреждения остальных частей тела больного. В отличие от рентгеновских лучей, которые разрушают все на своем пути, беватронные частицы теряют основную часть своей энергии в сравнительно небольшом объеме. Это особенно важно при опухолях мозга, которые хирурги часто считают неоперабельными.
Компьютеры Беватрона рассчитывали это «правильное расстояние». Они также управляли ускорителем для правильного использования
