Фиолетовый гном - Николай Бахрошин

– Пока еще нет. Пока готовлюсь, – сказал Серега.

– Это хорошо, Сережа, что вы так здраво смотрите на жизнь. Мне это нравится в вас. Учиться все-таки нужно, – покровительственно одобрила Хозяйка. – Покойный Иван Иванович всегда подчеркивал, что образование очень помогло ему построить собственный бизнес…

Да, посмертная иконизация Хозяина Всеблагого идет полным ходом, догадался Серега.

Они помолчали. Серега терпеливо ждал продолжения. Что-нибудь в духе – учение свет, наверное… А что, тема богатая, развивать можно до бесконечности…

Когда-то, в роли жены Шварцмана, ему было даже немного ее жаль. Сейчас Серега не мог определиться, как относиться к ней в новой роли бизнес-леди, владелицы заводов, газет, пароходов. Все-таки странно было видеть ее в этой роли. Непривычно. Так и кажется, что сейчас, в следующую минуту откроется дверь, на пороге собственного кабинета появится Всемогущий Хозяин и спросит привычным голосом: «Ну что, суки, куда опять водку запрятали?» А потом, как обычно, пошлет всех на хер, чтобы уединиться с деловыми бумагами и Белой подружкой…

Забавно было бы… Но – не появится.

Конечно, Вероника Александровна сильно изменилась за последнее время. Та распустеха с потухшими глазами, что бродила в мешковатом, домашнем халате тепло-сального цвета, исчезла напрочь. Новоявленная владелица теперь щеголяла прическами, маникюрами-педикюрами и брючными костюмами умопомрачительно дорогого вида. Она даже как-то постройнела сразу, подтянулась, стала напоминать себя прежнюю, с той фотографии на столе у Шварцмана. В голубых глазах появился блеск и интерес к жизни.

Хозяйка!

Серега уже знал, что переменилась она сразу после смерти мужа. Немедленно вцепилась в его бизнес маленькими крепкими ручками.

Пусть ей не пришлось удерживать его на плаву, коммерческий корабль Шварцмана оказался достаточно крепким, чтоб продолжать свое плавание даже без капитана, но она по крайней мере дала понять всем охочим до халявы, что свято место не будет пусто ни в коем случае. В общем-то молодец, удержала ситуацию в цепких ручках, иначе растащили бы бизнес, как вороны кучу мусора после рождественской распродажи.

Может, зря Шварцман считал ее никчемной дурой?

Нынешний зек Саша Федотов именно так и рассчитал – убрать Хозяина, а потом, под шумок, раздербанить его владения, вспомнил Серега. Отломить себе, наконец, кусок, никак ему не давали покоя чужие куски.

Понятно – не все себе. Кто бы ему столько позволил? Большую часть пирога пришлось бы оставить кремлевскому покровителю, но тут уже – строго по чину, каждый берет только то, что может удержать…

А ведь не получилось у него, так и не вышел каменный цветок в фаянсовую посудину…

Хозяин умер, да здравствует Хозяйка!

Прошло всего три недели, как Серегу выписали из больницы, он только-только начал забывать дома палочку, а случилось уже очень многое. Серега помирился со Светланкой, точнее, перестал на нее обижаться. Как можно обижаться на солнечный лучик? Как можно обижаться на маленького ребенка за его эгоистичную детскую вредность? Просто – они такие, еще не выросли и многого не понимают. Она точно не выросла, абсолютный ребенок…

Светланка, надо отдать ей должное, сама приехала к нему на квартиру. На следующий же день, после того, как Серегу выписали из больницы. И зачем-то с огромным букетом роз, в котором среди алых, тугих бутонов мелькали неизвестные бело-синие цветки. От неожиданности подарка Серега обалдел не на шутку. Цветы ему дарили первый раз в жизни.

Светланка была все такая же. Мол, любила, ждала и вообще мне без тебя плохо. Тем более сейчас, когда я осталась совсем одна.

«Плохо одной, Сережка, пусто совсем… Ты уж не обижайся на меня!»

В сущности, прошло не так много времени, совсем немного, если судить по обычным меркам…

Вероника Александровна тоже встретила его милостиво. «Я рада, Сережа, что с вами все в порядке. Теперь мы можем поговорить, я давно хотела с вами поговорить…»

Оказалось, его все еще рассматривают в качестве жениха. Приятная неожиданность?

Ладно, пусть принцем-консортом, думал Серега, но это все равно – из грязи в князи. С точки зрения грязи – динамичный карьерный рост. Она, грязь, в этом смысле не привередлива, положение обязывает, иронизировал он в душе.

Только над кем издевался – над ними или над собой?

Словом, начали разговаривать. В один прекрасный день, как говорится в сказках. Долго, вдумчиво и обстоятельно. Напутствие заботливой матери кандидату в зятья, не иначе

– Вы только не обижайтесь, Сережа, что я задаю такие личные вопросы. Но вы тоже должны меня понять. Как мать, хотя бы, – продолжила Вероника Александровна с мягкими интонациями отставного филолога. – Светлана – сложный ребенок, и вы, думаю, это уже понимаете…

Вот что в ней осталось прежним – так это неизменное обращение на «вы». Ко всем без исключений.

– Я понимаю… – кивнул Серега.

– Да, Света – сложный ребенок… Дело в том, что в свое время она очень тяжело переживала мой разрыв с ее отцом, просто до болезненности тяжело… – делилась Вероника Александровна. – Между нами говоря, ее папа Игорь Аркадьевич был совершенно пустым человеком. Знаете, такой весь мечтательный, весь в планах и замыслах, а на деле – пшик. Крайне несовременный, конечно… Зачем он решил уехать в США, до сих пор не пойму, прагматичный американский уклад – уж точно не для него… Но не в этом суть. Мы с Игорем расстались еще до его отъезда, Америка здесь ни при чем, конечно. А Светлана очень тяжело переживала наш разрыв, просто очень тяжело. Знаете, как девочки могут любить отцов… Особенно, если те по полгода нигде не работают, сидят дома и постоянно выдумывают разные игры… Черт знает чем занимаются!

Серега почувствовал, последнюю фразу Хозяйка говорить не хотела, но, похоже, накипело когда-то. Достал ее первый муж, как одеколон – печень алкоголика…

– Я понимаю, – отозвался он.

– Не знаю, может, Светлана обиделась на меня за развод… Может, считала меня виновницей того, что любимый папочка ушел из семьи… Не знаю! – продолжала Вероника Александровна. – Ей в ту пору было уже десять лет, вполне взрослый ребенок, мне тогда казалось – она правильно оценивает ситуацию… Но кто может знать, что у ребенка в голове крутится? А мне было немножко не до этого, нужно было деньги зарабатывать для семьи, ее, в конце концов, учить, кормить, одевать. Тогда были сложные времена, ни у кого денег не было… – Хозяйка повела глазами, словно теперь, среди этой благородной строгости интерьеров, сама не могла поверить, что когда-то ей приходилось зарабатывать на еду в поте лица. – Вот, а потом Иван Иванович появился в нашей жизни. Девочке, видимо, тяжело было привыкать к новым отношениям, долго не могла привыкнуть…

Тяжело? Наверное. Но привыкла и даже вошла во вкус, отметил про себя Серега.

– Не знаю, может быть тогда нужно было уделять ей больше внимания… Но я же не могла разорваться на части! Покойный Иван Иванович в то время строил свой бизнес, ему я тоже была нужна, как жена, как поддержка, ну, вы понимаете, Сергей… Потом родилась Стася, потом – Тося… В каком-то смысле Света была предоставлена самой себе, это не могло не сказаться на ее характере. К тому же все эти иностранные школы, вечеринки, алкоголь, наркотики, подростковый максимализм, возведенный в степень протеста… Ну, вы понимаете… А у меня – маленькие дети, я уже не могла ее контролировать. Да и как ее контролировать, если она учится далеко от дома…

Даже наркотики? – мысленно выделил Серега. Вот уж не замечал. Ну, этого она точно набралась не от Шварцмана, преданного рыцаря Белогорячей Дамы…

Хозяйка все говорили и говорила, оправдывалась, убеждала, рассказывала сама себе, журчала голосом, как неугомонный ручей. Много слов все-таки, слишком много…

Серега видел, подобно умелым рассказчикам, если не сказать – филологам, всей правды она не говорила, искусно обтекала острые углы основного семейного скандала. Можно сказать, творила на будущее официальную легенду взаимоотношений. Где мать, в силу занятости, что-то упустила в воспитании дочери, что-то незначительное. Просто позволила той немного побеситься на стороне. Но все еще можно поправить. Вот выйдет замуж, и супруг займется дальнейшим воспитанием дочки под ее чутким и непосредственным руководством. А светлый лик покойного отца-основателя, конечно же, неприкасаем…

– Я понимаю…

Ладно, это ее право – творить легенды. За неимением лучшего – лепить конфетку из подручного материала, видом и запахом напоминающего дерьмо, соглашался он про себя.

Серега честно смотрел в густо накрашенное лицо, на котором даже из-под грима проступала усталая серая тень. Ему было все-таки немного жаль новую Хозяйку…

Светланку ему тоже было жаль. Маленькая, неприкаянная девочка, которая никому не нужна. Это ее чувство обиженной неприкаянности рождало в душе щемящую нотку нежности. Так что хотелось пожалеть ее, как несправедливо наказанного ребенка, захлебывающегося слезами в своем углу.