Все приключения мушкетеров - Александр Дюма

– Почему этот человек привязался к Портосу, а не к кому-нибудь другому? спросил Арамис.

– Потому что Портос говорил громче всех, тот и принял его за начальника, сказал д’Артаньян.

– Я всегда говорил, что этот гасконский кадет, – колодезь мудрости, прошептал Атос.

И путешественники продолжали путь.

В Бове они остановились часа на два, как для того, чтобы дать отдых лошадям, так и для того, чтобы подождать Портоса. Но как Портос не приезжал и не прислал никакого известия, то поехали дальше. Проехав одну милю за Бове, в одном месте, где дорога шла между двумя откосами, они встретили восемь или десять человек, которые, пользуясь случаем, что мостовая была испорчена, делали вид, будто чинят ее, а сами копали ямы и делали грязные колеи.

Арамис боялся замарать сапоги в этом искусственном болоте и начал сильно бранить работников. Атос хотел удержать его, но уже было поздно. Работники начали смеяться над путешественниками и своим нахальством вывели из терпения даже хладнокровного Атоса, который наскакал на одного из них.

Тогда все они отошли к канаве и взяли оттуда по ружью; от этого вышло, что наши путешественники должны были проехать буквально под выстрелами. Арамису пуля пролетела через плечо, а Мускетону попала в мясистые части под крестцом. Впрочем, только Мускетон упал с лошади и то не потому, что был тяжело ранен, а потому, что не видал своей раны и предполагал ее опасней, чем она была.

– Это засада, сказал д’Артаньян, – не стрелять и ехать дальше.

Арамис, не смотря на рану, схватился за гриву лошади и скакал на другими. Лошадь Мускетона догнала их и скакала вместе с ними без седока.

– Это у нас будет запасная лошадь, сказал Атос.

– Вместо нее я желал бы иметь лучше шляпу, сказал д’Артаньян, мою шляпу снесло пулей. Счастье, право, что письмо было не там.

– А ведь они убьют бедного Портоса, когда он поедет мимо них, сказал Арамис.

– Если бы Портос был на ногах, он теперь уж догнал бы нас, сказал Атос – Я думаю, что пьяница протрезвился.

Они скакали ещё часа два, хотя лошади так устали, что можно было опасаться, что они скоро откажутся скакать.

Путешественники ехали проселочною дорогою, надеясь, что там будет меньше беспокойства, но в Кревкёре Арамис объявил, что не может ехать дальше и действительно, нужно было много мужества, которое скрывалось под изящною его наружностью и вежливыми манерами, чтобы доехать до этого места. Как только остановились, он побледнел и нужно было поддержать его, чтоб он не упал с лошади. Его сняли с лошади у дверей трактира и оставили ему Базена, который, впрочем, в случае стычки мог скорее им помешать, чем принести пользу; а сами поехали в надежде переночевать в Амиене.

– Черт возьми, сказал Атос во время пути, из нас осталось только двое господ и двое слуг; а уж не буду так глуп, и ручаюсь, что меня не заставят ни разинуть рот, ни обнажить шпагу до Кале. Клянусь в том…

– Не клянись, сказал д’Артаньян, – поедем галопом, если только наши лошади согласятся.

Путешественники дали шпоры своим лошадям, которые уступая сильному понуждению, еще нашли силы. Приехали в Амиен в полночь и остановились в гостинице Золотой Лилии.

Содержатель гостиницы, казалось, честнейший человек в свете, принял путешественников со свечой в одной руке и с бумажным колпаком в другой. Он хотел поместить каждого из путешественников в особую превосходную комнату; по несчастию эти комнаты были на разных концах гостиницы. Д’Артаньян и Атос отказались, хозяин отвечал, что у него не было других комнат, достойных их превосходительств; но путешественники объявили, что они будут спать в одной комнате на тюфяках, положенных на полу. Хозяин не хотел было, но как они настаивали, то он должен был сделать согласно их желанию.

Только что они сделали себе постели и заперли дверь, как со двора постучался кто-то в спальню; они окликнули, и, узнав по голосу своих лакеев, отворили окно.

Точно, это были Планше и Гримо.

– Гримо одного довольно караулить лошадей, сказал Планше; а я, если господам угодно, лягу поперек их двери, тогда они могут быть уверены, что никто к ним не войдет.

– А на чем же ты ляжешь? спросил д’Артаньян.

– Вот моя постель, отвечал Планше, указывая на пук соломы.

– Хорошо, ты говоришь дело, сказал д’Артаньян; наружность хозяина не нравится мне, он слишком вежлив.

– Мне тоже, сказал Атос.

Планше влез в окно и лег поперек двери между тем как Гримо заперся в конюшне, ручаясь, что в пять часов утра он и четыре лошади будут готовы.

Ночь прошла довольно спокойно; около двух часов пробовали отворить двери, но как Планше проснулся и закричал: «кто там?», то отвечали, что ошиблись и ушли.

В четыре часа утра услыхали большой шум в конюшнях, Гримо хотел разбудить конюхов, но конюхи прибили его. Когда путешественники отворили окно, то увидели, что несчастный лежал без чувств, с головой, разбитой вилами.

Планше вышел на двор и хотел оседлать лошадей, но лошади были разбиты ногами. Лошадь Мускетона скакала накануне без седока пять или шесть часов, могла бы продолжать путь, но по непонятной ошибке, ветеринарный врач, которого пригласили, кажется, для того, чтобы пустить кровь лошади хозяина, пустил ее лошади Мускетона.

Это сильно обеспокоило путешественников. Все эти происшествия могли быть делом случая, но они могли быть также плодом заговора. Атос и д’Артаньян вышли из дому, между тем как Планше пошел узнать, нельзя ли поблизости купить четырех лошадей.

У дверей стояли две оседланные свежие и сильные лошади. Это было очень кстати. Он спросил, где были хозяева этих лошадей; ему сказали, что они ночевали в гостинице и пошли расплатиться с хозяином.

Атос сошел вниз, чтобы заплатить хозяину, между тем д’Артаньян и Планше стояли у дверей, ведущих на улицу; трактирщик был в своей удаленной и низенькой комнатке и просил Атоса войти туда.

Атос вошел без опасения и подал ему два пистоля; хозяин сидел один перед своей конторкой, один из ящиков которой был полуоткрыт. Он взял деньги Атоса, повертел их в руках и вдруг закричал, что монета фальшивая и объявил, что он велит задержать его и его товарища, как делателей фальшивой монеты.

– Мошенник! сказал Атос, подходя к нему, я отрежу тебе уши.

В ту же минуту четыре человека, вооруженные с головы до ног, вышли из боковой двери и бросились на Атоса.

– Меня схватили, закричал Атос изо всей силы, – беги д’Артаньян, скорее! и выстрелил из двух пистолетов.

Д’Артаньян и Планше не ждали повторения. Они отвязали лошадей, стоявших у дверей, вскочили на них, дали им шпоры и поскакали во весь дух.

– Знаешь ли, что сделалось с Атосом? спросил д’Артаньян Планше во время пути.