Звонок мертвецу. Убийство по-джентельменски - Джон Ле Карре

Казалось, ее сознанием овладела одна мысль, превратившаяся в одержимость: она видела дьявола. Она видела, как он летит вместе с ветром, расправив за спиной серебристые крылья. Фантастическое воспоминание то забавляло ее, то наполняло осознанием собственной важности и красоты, а иногда вселяло ужас, она начинала плакать и умоляла его уйти. Тогда вмешивался Мунди, спокойным и доброжелательным голосом увещевая ее и стараясь успокоить. Смайли поражался: неужели у полицейского вошло в привычку терпеть подобные сцены, не обращать внимания на вонь, исходившую от грязных тряпок, заменявших этой женщине одежду и укутывавших покрытое язвами тело? Неужели ему не в тягость возня с безумной, которая цеплялась за него, кричала или рыдала в голос? Ведь с ночи убийства она жила, постоянно скрываясь от всех, находя себе пропитание среди остатков урожая в полях или в мусорных баках… Что делала она той ночью? Что на самом деле видела? Она ли убила Стеллу Роуд? А быть может, только стала свидетельницей, вообразив преступника в образе дьявола, летевшего в потоке ветра? Почему он представляется ей именно таким? Если Джейни не убивала Стеллу Роуд, то что напугало ее до такой степени, что она три долгие зимние ночи в ужасе зверьком металась по окрестным лесам? Или это дьявол, вселившийся в саму Джейни, направлял ее руку, когда она забивала до смерти Стеллу? Тот ли это дьявол, который улетел потом с ветром?

Но есть еще бусы, плащ и следы, которые оставила не она. Как быть с этим? Он лежал в постели, ломал голову, но не мог прийти к какому-то определенному выводу. А потом пришло время вставать: наступило утро похорон.

Когда он уже выбирался из постели, зазвонил телефон. Это был Ригби. Голос его звучал напряженно и взволнованно.

— Мне необходимо вас видеть, — сказал он. — Вы можете прийти ко мне?

— До или после похорон?

— Лучше бы до. Прямо сейчас. Получится?

— Буду у вас через десять минут.

Впервые за время их знакомства Ригби выглядел усталым и встревоженным.

— Это по подводу Полоумной Джейни, — объяснил он. — Шеф хочет, чтобы мы выдвинули против нее обвинение.

— В чем?

— В убийстве, — резко ответил Ригби и швырнул через стол тонкую папку с делом. — Старая дурочка оговорила себя… Это можно истолковать как признание.

Они сидели молча, пока Смайли читал более чем необычный протокол заявления. Он был подписан инициалами Полоумной Джейни — Дж. Л., — выведенными детским почерком крупными буквами. Констебль, снимавший показания, поначалу попытался сделать текст короче и понятнее, но к концу первой страницы понял тщету своих усилий. Смайли дошел до того места, которое можно было посчитать описанием убийства:

И тогда я говорила своей милой. Говорила ей: «Ты — плохая женщина, с дьяволом знаешься», — но она меня не слушала, понимаешь, и я на нее обозлилась, но ей было все равно. А я не могу терпеть, когда они ходят с дьяволом по ночам, и я сказала. Ей нужен был оберег, мистер, вот в чем вся штука. Вот правда. Я ей сказала, мистер, но она слышать не хотела. В этом были все слова Джейни, но она прогнала дьявола. То есть Джейни прогнала. И она должна мне спасибо сказать, моя милая, а ее бусы я взяла, для святых взяла, чтоб украшать церковь, а пальто — чтоб мне стало тепленько.

Ригби наблюдал, как Смайли медленно положил заявление на стол.

— Ну и что вы об этом думаете?

Смайли ответил не сразу.

— По-моему, это самая большая чушь, какую я когда-либо видел, — сказал он после некоторых колебаний.

— А вы думаете, я этого не понимаю? — В тоне Ригби неожиданно появились нотки, похожие на презрение к самому себе. — Она что-то видела. Только Господу ведомо, что именно, но видела, когда рыскала вокруг и пыталась что-нибудь стащить. Это бы меня не удивило. Она сняла бусы либо с мертвого тела, либо вообще нашла там, где убийца бросил их. Мы отследили происхождение плаща. Принадлежал раньше мистеру Джардину — владельцу булочной в восточной части Карна. Миссис Джардин отдала его Стелле Роуд утром в прошлую среду как помощь беженцам. Джейни, вероятно, прихватила его из оранжереи. Это она и имела в виду, когда говорила про пальто «чтоб мне стало тепленько». Но она не убивала Стеллу Роуд, как не делали этого ни вы, ни я. Нет объяснения отпечаткам ступней, отметинам от рук в перчатках в оранжерее. Нам что, просто забыть о них? А самое главное — она недостаточно сильна. Я имею в виду Джейни. Ей ни за что было не протащить тело бедной женщины сорок футов по снегу. Это мог сделать только мужчина, как скажет любой.

— Тогда почему же?..

— И тем не менее мы прекращаем дальнейшие поиски, а я готовлю заключение против Джейн Лин из деревни Пилль, на основании которого ее обвинят в преднамеренном убийстве Стеллы Роуд. Я просто хотел поделиться всем этим с вами, прежде чем вы узнали бы обо всем из газет. Чтобы понимали, как такое могло произойти.

— Спасибо.

— Я могу еще что-то для вас сделать? Если есть просьбы, говорите.

Ригби пребывал в явной нерешительности. Казалось, хотел что-то добавить к сказанному, но передумал.

Спускаясь вниз по широкой лестнице, Смайли был очень зол, что не может ничего предпринять, а это было не самое подходящее настроение, чтобы идти на похороны.

Церемонию провели без сучка и задоринки. И цветов, и собравшихся оказалось ровно столько, сколько требовал повод. Вероятно, из уважения к скромности ее вкусов при жизни Стеллу похоронили не в аббатстве, а на кладбище приходской церкви неподалеку от Норт-Филдз. Директор школы оказался занят, как был занят почти всегда, и прислал вместо себя жену — невзрачную маленькую женщину, которая долго прожила в Индии. Зато Д’Арси было, пожалуй, слишком много: перед церемонией он мелькал то здесь, то там, словно ему поручили хлопотные обязанности церковного старосты. Явился и мистер Кардью, чтобы провести останки бедной Стеллы Роуд через незнакомые ритуалы высокой англиканской церкви. Присутствовали Хекты. Чарлз — весь в черном, гладко выбритый и сверкающий, а Шейн в экстравагантном платье, придававшем ей тем не менее траурный вид, и в шляпе с очень широкими полями.

Смайли, который, как и многие другие, прибыл пораньше, предполагая, что похороны могут вызвать повышенный интерес у праздной публики, нашел себе место у самого входа в церковь. С интересом наблюдая за каждым из вновь прибывавших, он дожидался первой возможности увидеть Стэнли Роуда.

Пришли несколько горожан, надевших по такому случаю мешковатые шерстяные костюмы с черными галстуками, которые образовали свою маленькую группу по южную от прохода сторону, поодаль от сотрудников школы и их жен. Вскоре к ним присоединились другие члены городского сообщества. Женщины, знавшие миссис Роуд по молельному дому, а затем и Ригби, который первым делом бросил взгляд на Смайли, но не подал вида, что они знакомы. Когда же колокол пробил три часа, в дверь медленно вошел высокий старик, глядя прямо перед собой, никого не видя и не узнавая. Его сопровождал Стэнли Роуд.

Поначалу Смайли не смог прочесть на его лице ровным счетом ничего, потому что в его чертах не находили отражения ни темперамент этого человека, ни какие-либо особенности характера. Это было простое, даже заурядное лицо, обрамленное черными прямыми волосами, не выдававшее никаких качеств личности, кроме намечавшейся склонности к полноте. Оно прекрасно гармонировало с невысокой и тоже совершенно неприметной фигурой. Впрочем, на лице все-таки читалось выражение ожидаемой печали. Пока Смайли наблюдал, как он двигался центральным проходом, а потом занимал свое место среди главных действующих лиц церемонии, ему бросилось в глаза, что даже походка Роуда, сама манера держать себя превосходно отражали его чужеродность и полное несоответствие школе Карн как элитному заведению. Если считать признаком вульгарности привычку носить авторучку в нагрудном кармане пиджака, любить свитера ручной вязки с острова Фэйр и коричневые галстуки, чуть пританцовывать и выворачивать ступни при ходьбе, то Роуд, вне всякого сомнения, являл собой воплощенную вульгарность. Потому что, пусть сейчас он тщательно все это прятал от посторонних глаз, Роуд был повинен во всех тяжких грехах против хорошего вкуса.

Они проследовали за гробом к кладбищу и окружили разверстую могилу. Д’Арси и Филдинг стояли рядом и казались полностью сосредоточенными на происходившем. Высокий пожилой мужчина, пришедший в церковь с Роудом, не смог сдержать эмоций, и Смайли понял, что это — отец Стеллы Сэмюэл Гластон. Когда все закончилось, старик быстрым шагом отошел в сторону от толпы, на ходу чуть заметно кивнув Роуду, и скрылся в здании церкви. Бросалось в глаза, что двигается он не без усилий, как человек, которому приходится преодолевать сопротивление сильного ветра.