Выход на бис - Леонид Влодавец

Да здравствует свобода!

Прождал я не больше пяти минут. В коридоре послышались быстрые шаги, и в каюту прямо-таки вбежали с озабоченным видом и хозяйка, и ее лейб-медикесса. Последняя тащила с собой чемоданчик по типу того, с которыми выезжают врачи «скорой помощи».

Я мог бы встретить их с самым бодрым видом и доложить, что жив-здоров, чувствую себя нормально и готов выполнить любое задание любой партии и любого правительства. Но тогда у Марселы могло появиться ощущение, что я зловредный симулянт. И поскольку Марсела (в молодости по крайней мере), несмотря на свою основную профессию, была ужас какая ревнивая, ее могла охватить подозрительность с непредсказуемыми последствиями.

Поэтому я предпочел не подниматься с постели и еще чуть-чуть поимитировать хреновое самочувствие. Пусть немного полечат, если для этого, конечно, им не понадобится делать уколы или клизмы. Всего остального из медицинской практики я не боялся. Кроме операций без наркоза, конечно.

— Как ты себя чувствуешь, Анхелито? — Марсела подошла к моему изголовью.

— Я привела к тебе врача. Сильвия поставит тебя на ноги, будь спокоен!

— Мне уже становится лучше, — сказал я, постаравшись, чтобы голос прозвучал чуть-чуть тверже, чем у умирающего. — С тобой мне было бы хорошо даже на краю могилы…

— Господь с тобой, — замахала руками Марсела, — что ты говоришь! У тебя просто переутомление. Сейчас Сильвия тебя выслушает, даст лекарство, мы приедем на виллу, и там ты окончательно поправишься.

Сильвия начала с того, что заставила меня поднять рубаху и стала выслушивать через фонендоскоп по известной схеме «дышите — не дышите». Не знаю, что она там услышала. Мне лично отчего-то показалось, что Сильвия в большей степени «играет в больницу», как маленькая девочка или опытная проститутка из какого-нибудь борделя, замаскированного под лечебно-оздоровительное учреждение. Но ее маленькие ручки с аккуратно опиленными и украшенными перламутрово-розовым лаком ноготками своими легонькими прикосновениями к моей груди и спине приятно тревожили кожу. И я поймал себя на мысли, что мне будет очень жаль, если Марсела, убедившись, что я «поправился», выгонит это воздушное создание из каюты.

— Вам надо прилечь, — ангельским голоском заявила Сильвия, — мне надо проверить ваш пульс.

— Можешь присесть на кровать, — сказала Марсела, указывая на свободную площадь рядом с моей подушкой.

Сильвия осторожно опустила свою аккуратную попочку, туго обтянутую бежевыми шортами, на выделенную ей территорию и взялась обеими лапками за мое правое запястье. При этом она посматривала на свои маленькие, но, кажется, золотые часики и чуть-чуть шевелила губками, как будто и вправду считала пульс.

При этом мой локоть она уложила поперек своих коленей. Вряд ли это соответствовало новейшим методикам измерения пульса. Точно так же, как и легкое прижатие кисти моей руки к розовой маечке, причем как раз там, где эта маечка прикрывала довольно крупные выпуклые формы. Скорее всего с медицинской точки зрения эти действия были совершенно не обязательными, а то и вовсе неправильными. Но, как мне показалось, Марсела совершенно не обратила на них внимания. То ли оттого, что была слишком озабочена состоянием моего здоровья, то ли оттого, что все они были ею самою и санкционированы. Так или иначе, но поведение лейб-медикессы не могло не отразиться на моем самочувствии.

— Пульс немного учащенный, — доложила Сильвия Марселе, — но хорошего наполнения.

Насчет наполнения она была права, и то, что кровь у меня очень весело забегала по жилам, соответствовало действительности.

— Голова не болит? — спросила Марсела, тоже присаживаясь ко мне на койку, причем так, что ее коленки соприкоснулись с коленками Сильвии.

— Кажется, нет, — произнес я немного более крепким голосом, чем прежде.

— Температуры у тебя нет? — Мягкая, сильно надушенная ладошка Марселы улеглась мне на лоб. Лоб был явно намного прохладнее, чем эта милая лапка. И немудрено: кровь уже устремилась совсем в другое место.

Не убирая руки с моего лба, Марсела скинула с ног босоножки и, пропустив мою правую руку через свою подмышку, прилегла ко мне на грудь. Будь я настоящим больным, то, может быть, и возмутился бы, но поскольку я был стопроцентным симулянтом, то протестовать не стал. Уж больно много всяких приятных округлостей и сдобностей ко мне прижалось, и чуять их нежную близость было приятно даже через ткань одежды, которой, впрочем, было немного.

— Я чувствую, что нам скоро совсем полегчает… — Шепоток Марселы сопровождался осторожным рукоположением на мои шорты. Там все было более чем в порядке. Надевая их час назад, я прикидывал, что они мне тютелька в тютельку, а теперь ощущал явную тесноту. Когда же Марселина лапка бережно погладила через ткань все, что в этих местах находилось, а потом, перескочив мне на живот, пролезла под рубашку, чтобы слегка пощекотать кожу, я только мурлыкнул от удовольствия.

Тремя средними пальцами левой руки я дотянулся до Марселиного ушка, прикоснулся к большущей сережке, тронул мочку, через которую она была продета, и услышал поощрительный шепот:

— Надо же… Ты не забыл о том, что мне всегда нравилось…

Вот тут она была не права. Я, по-моему, никогда об этом не слышал. Я даже не помнил, носила она какие-нибудь серьги в те времена, когда мы с ней развлекались в этой самой каюте. Помню, что у «стриженой медведицы» Мэри Грин были сережки с синими камушками, а какие у Марселы, убей Бог, запамятовал. Впрочем, она могла сообщить о том, что ее возбуждает. Майку Атвуду, а думать, что посвятила в эту тайну меня.

Моя левая рука, потеребив Марселино ушко, занялась довольно сложной задачей — попыталась распутать узел, которым, как уже упоминалось, была стянута на груди ее легкая безрукавка. Конечно, удобнее было призвать на помощь и правую руку, но та, будто не ведая, о том, что делает левая, работала по своему плану.

Эта самая правая рука, воспользовавшись тем, что Сильвия перестала щупать пульс и вместо этого осторожно гладила ладошкой затылок своего пациента, проникла в промежуток между коленками лейб-медикессы. И это не встретило серьезных возражений. Напротив, правая ладонь Сильвии поощрительно потерла костяшки пальцев, воровато шурующих у нее между ляжками. Моей ладони там, прямо скажем, очень нравилось: кожа была гладенькая, теплая, слегка влажная, а под ней прощупывалась в меру упругая и в меру нежная плоть. Исследовав то, что не было прикрыто шортиками, мои пальцы дотянулись до металлической петельки, расстегивающей «молнию», и стали нежно тянуть ее вниз. А пальчики Сильвии только чуть-чуть погладили мою ладонь мягкими подушечками, даже не попытавшись остановить предерзостную акцию.

Точно так же, как Марсела отнюдь не собиралась прогонять мою левую руку, возившуюся с узлом. Она прекрасно видела, что Сильвия гладит меня по голове, но мешать не пыталась. К тому же ей, наверно, стало жарко, потому что она, убрав свою руку с моего лба, не только ускорила процесс развязывания узла, но и в два счета скинула с себя безрукавочку. Там, правда, вопреки прикидкам, оказался еще и купальник, но с его застежкой я разобрался в буквальном смысле одной левой.

Бюст не портили даже небольшие складочки, которых когда-то, на вилле «Лопес-23», где я впервые увидел Марселу голенькой до пояса, конечно же, не было. Но надо было признать, что и кожа, и форма, и упругость оставались в основном на прежнем, очень высоком уровне.

Освободившись от верхней части одежды, Марсела вновь прилегла на бочок, но моя рубаха в застегнутом состоянии ее уже не устраивала. Пальчики обеих ручек стали ловко расстегивать одну пуговку за другой…

Между тем моей правой руке удалось осторожно раскрыть «молнию» на шортах Сильвии и пробраться через прореху к тонким и очень ласковым на ощупь трусикам. Само собой, что и это не вызвало никаких возражений. Правда, откуда-то сверху на мою ладонь опустилась ладошка Сильвии, но вовсе не затем, чтобы шлепнуть меня по руке или хотя бы отодвинуть мою руку от прорехи. Нет, ладошка появилась для того, чтобы покрепче прижать мои пальцы к тонкой ткани трусиков и нежному животику, который под ними прощупывался. А потом проворная ручка Сильвии услужливо расстегнула верхнюю пуговку на ее шортах… Это позволило мне забраться за резинку трусиков и чуть-чуть поворошить волосики. Дотянуться дальше и, главное, глубже я не сумел, поэтому Сильвия, которая, должно быть, вовсе не боялась вызвать негативную реакцию своей нанимательницы, чуточку приподняв попку, спустила с нее до колен и шорты, и трусики.

— Ты не слишком торопишься? — спросила Марсела, впрочем, довольно благодушным тоном. — Иди-ка для начала запри дверь в каюту…

Сильвия послушно встала, отчего ее шорты и трусики просто-напросто съехали вниз до лодыжек. Лейб-медикесса изящно переступила через них, и я смог посмотреть, хотя и через плечо Марселы, на то, как элегантно покачиваются из стороны в сторону абрикосового цвета половиночки с молочно-белым треугольным отпечатком трусиков.