Голем - Алексей Калугин

Второе: нужно запоминать дорогу, которой тебя тащат. Даже если у тебя завязаны глаза, нужно слушать доносящиеся до ушей звуки и считать повороты.

Ну, насчет звуков все уже было сказано. Быть может, если похитители везут свою жертву на машине через город, сменяющие друг друга звуки и могут помочь отыскать дорогу. Но в подземелье с замкнутой системой ходов, куда не доносятся никакие посторонние звуки, затея эта была безнадежная. Повороты Сергей поначалу добросовестно считал. Но вскоре пришел к выводу, что большинство из них он сам придумал. Зато он точно помнил, что четыре раза его поднимали наверх. Обхватывали за бедра и приподнимали. Сверху крепкие руки хватали его под мышки и тянули выше. И снова – ни единого звука. Все как будто точно знали, что нужно делать. Словно проделывали все это уже не один десяток раз. Именно из-за этой кажущейся зловещей тишины Сергею делалось не по себе. В голову лезли странные, нехорошие мысли. Про безжалостных и вечно голодных каннибалов, про жрецов вуду, практикующих человеческие жертвоприношения, про психов, захвативших лечебницу и устроивших в ней кровавую вакханалию…

Третье: нужно было установить вербальный контакт с похитителями. Вежливо представиться, назвав свое имя, возраст и род деятельности. Рассказать о семье. Чтобы похитители воспринимали тебя как живого человека, мыслящего и чувствующего так же, как и они сами, а не как некий безличностный объект. В таком случае им будет гораздо труднее тебя прикончить.

Хотя, конечно, «трудно» вовсе не значит «невозможно». Но, как бы там ни было, у Сергея все равно не было никакой возможности установить контакт с похитителями.

Были еще правила номер четыре и номер пять. А может быть, еще и шесть, и семь, и восемь… Но их Сергей вспомнить не мог. Да особенно и не старался. Он чувствовал себя вещью, с которой принято обращаться, не спрашивая на то ее согласия. И это крайне неприятное ощущение мешало ему думать. Хотя, может быть, думать ему мешал навязчивый запах, исходивший от бомжей и казавшийся до боли знакомым.

Володя пребывал в таком же состоянии. Со связанными руками, с заклеенными глазами и ртом. Однако он не пытался вспоминать правила заложника, а просто расслабился и ждал, что произойдет дальше. Ведь что-то же непременно должно было произойти? Если бы их хотели убить, то убили бы на месте, прямо у подножия гигантской статуи. Но нет, их связали и куда-то тащат. Следовательно, они были нужны похитителям живыми. Ну а раз так, нечего паниковать прежде времени. Нужно дождаться прибытия на место и… Ну, в общем, какой-то определенности.

Парни полагали, что они вместе с похитителями поднимаются наверх. По их прикидкам, занять это должно было ну никак не меньше часа. Однако не прошло и тридцати минут, как их поставили на ноги. И обоим показалось, что легкий ветерок обдувает их лица. Да и запах, сопровождавший их во время путешествия по туннелям, почти рассеялся. Выходит, они уже на открытом воздухе? Под открытым небом?

Несильно подталкивая парней в спины какими-то тупыми предметами, бомжи принудили их двигаться в нужном направлении. Однако идти по неровной почве вслепую, со связанными за спиной руками оказалось не так-то просто. Первым, споткнувшись, упал Сергей. И больно ушиб колено. Не успели бомжи поднять его, как упал Володя.

Сергею показалось, что до его слуха доносится приглушенный шепот. Звуки были очень необычные, мало похожие на человеческую речь. Но ясно было, что это бомжи обмениваются какой-то информацией.

Решение было принято очень скоро.

Сергей вскрикнул от неожиданности, когда с его глаз одним рывком сорвали широкую полоску скотча. Видимо, скотч был старый и прилип не очень крепко, благодаря чему брови и ресницы почти не пострадали.

Чтобы сориентироваться на месте, Сергей быстро глянул по сторонам.

Вид вокруг был такой, будто они оказались в мультфильме «Желтая Подводная Лодка», переконвертированном в 3D. Вот только при конвертации произошло искажение цветов, они стали неестественно яркими и сочными. Кипенные облака, будто вырезанные из плотной бумаги, казались приклеенными к фиолетовому небу. Огромное, похожее на переспелый апельсин солнце касалось краем горизонта. Края же горизонта почему-то были загнуты вверх. Из-за чего создавалось впечатление, что они находятся на дне огромной чаши. Огромные мусорные кучи, возвышающиеся тут и там и частично закрывающие обзор, были похожи на диковинные художественные инсталляции, выполненные по специальному заказу. Для того чтобы именно здесь их и поставить. Только здесь – и нигде более! Перенести их в другое место было бы все равно что передвинуть пирамиду Хеопса со Сфинксом заодно куда-нибудь, скажем, в Китай. А Великую Стену ткнуть посреди африканской пустыни.

Китч, обращенный в произведение искусства.

Зрелище было настолько ошеломляющее, что Сергею потребовалось какое-то время для того, чтобы переварить его, осмыслить и прийти в себя. Только после этого он обратил внимание на стоявшего слева от него Володю. Так же со связанными руками и заклеенным ртом.

«Ну, как?» – взглядом спросил он приятеля.

«А сам-то ты как думаешь?» – тем же образом ответил Володя.

В общем, он был прав – вопрос действительно был глупый. Но ни о чем другом Сергей не мог спросить взглядом. У него было слишком мало практики в этой области.

При пленниках остались только четверо бомжей. Одним из них был невысокий тип, одетый в оранжевый костюм с торчащими во все стороны бутафорскими иголками, которого Сергей приметил еще внизу. Рядом с ним стоял худой длинноволосый бомж, одетый в пончо, перетянутое на животе широким кожаным ремнем с пряжкой размером в два кулака. Худые голые ноги бомжа были вставлены в короткие сапожки с широкими, расшитыми блестками раструбами. На третьем были кожаные штаны и жилет, отороченный лисьей шкуркой. На волосатой груди бомжа болтался большой серебряный крест. А под самым горлом, на тонкой металлической цепочке, висел черный череп. Последний был одет наименее вызывающе. На нем была рубаха в крупную красно-синюю клетку, расстегнутая до пупа и с закатанными по локоть рукавами, и широченные кавалерийские галифе с желтыми лампасами. Несколько странноватый вид придавала ему разве что натянутая по самые уши синяя детская буденовка с красной звездой. В советские времена такие можно был купить в любом магазине. Все четверо были вооружены загнутыми обломками труб и палками с вбитыми в них гвоздями.

При ближайшем рассмотрении они вовсе не казались похожими на бомжей в классическом понимании этого термина. Не зная, что они промышляют похищением людей, можно было запросто решить, что это четверо друзей, собравшихся на какой-то костюмированный праздник. Или же принять их за актеров массовки, снимающихся в постапокалиптическом боевике.

Однако это была всего лишь иллюзия. Доверять которой было опасно.

Бомж в буденовке взмахнул зажатой в руке трубой, будто это была дирижерская палочка, и выплюнул несколько отрывистых, совершенно непонятных слов. Будто пролаял. Звуки странного языка не были похожи ни на один из тех, что доводилось слышать Сергею с Володей. Однако же понять, что от них требуется, оказалось нетрудно. Бомж явно предлагал пленникам не топтаться на месте, а идти в указанном направлении.

Володя в ответ замычал и замотал головой, давая понять, что хочет, чтобы ему освободили рот. Бомж в буденовке осклабился, продемонстрировав рекламный набор белых блестящих зубов, погрозил пленнику пальцем и указал обрезком трубы все в ту же сторону.

Спорить было бессмысленно. И пленники, особенно не торопясь, зашагали в указанном направлении. Им совсем не хотелось спешить на встречу с судьбой. Быть может, потому, что ничего хорошего от этого неназначенного свидания они не ожидали.

Ни Сергей, ни Володя даже не представляли себе, что на самом верху свалка выглядит столь необычно и, можно даже сказать, живописно. Неровная, то стремительно убегающая вниз, то неспешно поднимающаяся вверх, поверхность, по которой они шли, больше всего была похожа на морское дно, постоянно размываемое потоками воды. Мусор, омытый дождями, оглаженный ветром и спрессованный временем, уже не был похож на обычный мусор. Он не просто превратился в нечто иное, а как будто приобрел другую суть. Каждый предмет, каждая вещица, попадавшиеся парням на глаза, даже вполне узнаваемые, вроде пакетов из-под молока или пустых пивных банок, органично вписывались в окружающее пространство и, взаимодействуя друг с другом, дополняя, усиливая или смазывая общее впечатление, создавали довольно странное впечатление чего-то совершенно нового, незнакомого, но отнюдь не чуждого. Казалось, ничто здесь не лежит на одном месте, все находится в непрерывном движении, перемещается незримыми потоками. Старые радиаторы и треснувшие унитазы выглядели как раковины диковинных моллюсков. Высовывающиеся из-под наваленного на них мусора погнутые рамы велосипедов наводили на мысль о костях древних чудовищ. Разбросанные повсюду обрывки блестящих упаковок и жестяные банки напоминали о затонувших сокровищах. А отдельно стоящие кучи мусора, поднимающиеся выше головы и временами почти полностью закрывающие обзор, доводили почти до абсолюта иллюзию причудливого кораллового рифа.