Таящийся ужас 3 - Владимир Гриньков

Ей редко приходилось видеть мужа таким самодовольным как сейчас, а потому она ответила ему улыбкой, явно поощряя к продолжению разговора.

— Мейбл, мне просто хотелось увидеть выражение твоего лица, когда ты услышишь об этом, вот и все.

— Альберт, о чем все-таки речь?

Он медлил, явно не желая, чтобы его торопили.

— Ты ведь считаешь, что ребенку действительно стало лучше? — спросил он.

— Ну конечно же.

— Ты согласна со мной, что неожиданно она стала великолепно себя чувствовать, да и внешне изменилась?

— Ну да, Альберт, естественно.

— Это хорошо, — сказал он, расплываясь в улыбке. — Видишь ли, все это устроил именно я.

— Что устроил?

— Я вылечил наше дитя.

— Да, дорогой, я уверена, что так оно и было, — миссис Тейлор продолжала заниматься своим вязанием.

— Но ты ведь не веришь мне?

— Ну что ты, Альберт, конечно же, я верю тебе. Все, абсолютно все лишь благодаря тебе.

— Ну, а как я это устроил?

— Ну, — проговорила женщина, чуть задумавшись, — я полагаю, здесь сказалось твое мастерство приготавливать смеси. Как только ты стал этим заниматься, она стала чувствовать себя лучше.

— Ты считаешь, что все дело в мастерстве подготовки молочной смеси?

— Очевидно, так оно и есть, — проговорила женщина, продолжая вязание и улыбаясь про себя при мысли о том, какие же все-таки странные эти мужчины.

— Я открою тебе секрет, — сказал он. — Ты абсолютно права. Хотя, должен заметить, главное не столько в том, как готовить смесь, сколько в том, из чего. Мейбл, ты понимаешь, что я хочу сказать?

Миссис Тейлор прекратила вязание и посмотрела на мужа.

— Альберт, ты же не хочешь сказать, что что-то подмешал в молоко?

Улыбка не сходила с его лица.

— Скажи, так или нет?

— Вполне возможно, — ответил он.

— Я тебе не верю.

Теперь в его улыбке, обнажившей зубы, появилось что-то жестокое.

— Альберт, пожалуйста, прекрати эти игры.

— Да, дорогая, хорошо.

— Так ты ничего не подмешивал ей в молоко? Ответь мне, Альберт. Для такой крошки это может иметь самые серьезные последствия.

— Мой ответ — да, Мейбл.

— Альберт Тейлор! Как ты мог?

— Не надо так возбуждаться. Я все тебе расскажу, если ты действительно этого хочешь, только ради всего святого, держи себя в руках.

— Пиво! — воскликнула она. — Я знаю, это было пиво!

— Мейбл, пожалуйста, не говори глупости.

— Что же тогда?

Альберт аккуратно положил трубку на столик рядом с собой и откинулся на спинку кресла.

— Скажи, — проговорил он, — тебе никогда по какой-нибудь случайности не приходилось слышать от меня ничего о маточном молочке?

— Нет.

— Это волшебство, — сказал он. — Чистое волшебство. И вчера вечером мне неожиданно пришла в голову мысль о том, что если я подмешаю небольшое его количество в молоко для ребенка…

— Да как ты посмел!

— Но послушай, Мейбл, ты даже не знаешь, что это такое.

— Меня не интересует, что это такое, — ответила женщина. — Ты не можешь подмешивать посторонние продукты в молоко такого крохотного младенца. Да ты с ума сошел.

— Оно абсолютно безвредно, Мейбл, иначе я никогда бы не пошел на это. Его производят пчелы.

— Я так и поняла.

— Кроме того, оно настолько дорогое, что практически никто не может позволить себе воспользоваться им. Но даже если это и происходит, вы каждый раз используете буквально какую-то капельку.

— И могу я поинтересоваться, сколько ты дал нашему младенцу?

— А, — проговорил он, — в этом-то как раз весь вопрос. Именно здесь находится основное различие. Я полагаю, что за последние четыре кормления наш ребенок проглотил маточного молочка примерно в пятьдесят раз больше, чем любое из когда-либо живших на земле человеческих существ.

— Альберт, может ты прекратишь разыгрывать меня?

— Я клянусь в этом, — с гордостью произнес он.

Она сидела и смотрела на него, хмурилась, рот слегка приоткрылся.

— Мейбл, тебе известно, сколько стоит это вещество, если бы ты вздумала его купить? Одно предприятие в Америке прямо сейчас предлагает купить у него это молочко по цене пятьсот долларов за однофунтовую банку! Пятьсот долларов! Это же дороже золота, понимаешь?

Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.

— Я докажу это, — сказал он и, вскочив из, кресла, бросился к книжным полкам, на которых хранилась его литература о пчелах.

На самой верхней полке были аккуратно сложены номера «Американского журнала о пчелах», рядом лежали экземпляры «Британского журнала о пчелах и пчеловодстве», а также другие наименования. Он взял последний номер американского журнала и нашел страницу с маленьким рекламным объявлением.

— Вот, — сказал он, — как я тебе и говорил. «Мы продаем маточное молочко — оптовая цена 480 долларов за однофунтовую банку».

Он протянул журнал жене, чтобы она сама могла прочитать объявление.

— Сейчас-то ты веришь мне? Такой магазин действительно существует в Нью-Йорке, Мейбл. Об этом так и говорится.

— Но здесь ничего не говорится о том, что ты можешь добавлять его в молоко практически новорожденного младенца. Я не понимаю, Альберт, что такое нашло на тебя, просто не понимаю.

— Но ведь оно помогло ей, не так ли?

— Сейчас я уже в этом не уверена.

— Мейбл, только не веди себя так глупо. Все-то ты прекрасно понимаешь и знаешь.

— Почему же другие люди не дают его своим младенцам?

— Еще раз повторяю, — сказал он, — оно слишком дорого. Практически никто на свете не может позволить себе покупать маточное молочко для еды, разве что один-два мультимиллионера. Его покупают лишь крупные компании, производящие косметические кремы и тому подобное. Они используют его в качестве добавки. Примешивают крохотную щепотку молочка к большой банке косметического крема и потом продают по совершенно баснословным ценам. Говорят, это предохраняет от морщин.

— Правда?

— Ну откуда, Мейбл, я могу это знать? В любом случае, — проговорил он, возвращаясь к креслу, — речь идет не об этом. Речь идет вот о чем. Буквально за несколько последних часов оно принесло нашему ребенку такую пользу, то, как я считаю, мы должны и впредь давать ему его. Мейбл, пожалуйста, не перебивай, дай мне закончить. Сейчас у меня двести сорок ульев, и если мы используем хотя бы сто из них на производство маточного молочка, то тем самым наверняка удовлетворим все-потребности нашей дочери.

— Альберт Тейлор, — проговорила женщина, устремляя на мужа взгляд широко распахнутых глаз. — Ты что, с ума сошел?

— Да ты только послушай меня, прошу, послушай.

— Я запрещаю тебе это, — сказала жена, — раз и навсегда. Ты больше не дашь моему ребенку ни единой капли этого мерзкого молочка, ты меня понял?

— Но, Мейбл…

— Помимо всего прочего, в прошлом году мы собрали как никогда мало меда, так что если ты немедленно не прекратишь свои дурацкие эксперименты с ульями, я не знаю, что может произойти.

— Мейбл, с моими ульями полный порядок.

— Но тебе прекрасно известно, что в прошлом году мы сняли только половину обычного урожая.

— Пожалуйста, окажи мне услугу, — проговорил он. — Позволь объяснить, какие чудеса способно проделывать это вещество.

— Но ты до сих пор даже толком не объяснил мне, что это такое.

— Хорошо, Мейбл, я так и сделаю. A ты станешь меня слушать? Дашь мне возможность объяснить тебе?

Она вздохнула и снова взяла в руки вязанье.

— Я полагаю, Альберт, что ты уже давно мог рассказать мне. Ну давай, говори.

Он чуточку помолчал, не зная теперь, с чего начать. Непросто было объяснять подобные вещи человеку, не имеющему детального представления о пчеловодстве.

— Ты ведь знаешь, не так ли, что в каждой колонии имеется одна-единственная пчеломатка?

— Да.

— И то, что эта самая пчеломатка занимается кладкой всех яиц?

— Да, дорогой, это даже я знаю.

— Хорошо. Итак, матка откладывает яйца двух видов. Этого ты, видимо, не знала, но это так. Мы называем это одним из чудес улья… Она может откладывать яйца, из которых получатся трутни, а также такие яйца, из которых вылупятся рабочие пчелы. Так вот, Мейбл, если тебе и это не кажется чудом, то я вообще не знаю, какие бывают чудеса.

— Ну ладно, Альберт, хорошо, хорошо.

— Трутни представляют собой мужские особи. Нас они сейчас не интересуют. Рабочие же пчелы — женские особи; матка, естественно, также принадлежит к их числу. Однако рабочие пчелы являются, если так можно выразиться, бесполыми женскими особями. Их половые органы совершенно неразвиты, тогда как матка, напротив, неимоверно плодовита. За один-единственный день она может отложить столько яиц, сколько весит все ее тело.