В стране мехов - Верн Жюль Габриэль

Известно, что замерзание начинается обычно с верхних слоев жидкости; и если мороз крепнет, толщина ледяного панциря увеличивается сверху вниз. Это верно по крайней мере для стоячих вод. Процесс замерзания проточных вод идет, наоборот, снизу, со дна, где, как установлено наблюдениями, образуется так называемый донный лед, который затем всплывает на поверхность.

Что касается льдины, служившей основой острову Виктория, то она, несомненно, образовалась у побережья американского материка, в условиях спокойных вод. Замерзание ее происходило, очевидно, начиная с верхних слоев, и, рассуждая логически, следовало предположить, что таяние ее начнется с нижних слоев. Когда под влиянием нагретых вод толщина тающей льдины станет уменьшаться, остров глубже погрузится в воду.

В этом и крылась главная опасность.

Как уже было сказано, Джаспер Гобсон обнаружил, что твердая опора острова, то есть льдина, поднималась над уровнем моря приблизительно на один фут; при этом согласно законам физики четыре пятых ее оставались под водой. Для любого ледяного поля или айсберга на один фут его надводной части приходится пять футов подводной. Следует, однако, заметить, что плотность, или, если угодно, удельный вес, плавучих льдов различен и зависит от способа их замерзания или от их происхождения. Льдины, образовавшиеся из морской воды, пористые, ноздреватые, непрозрачные, окрашиваемые проходящими сквозь них световыми лучами в голубоватый или зеленоватый цвет, весят меньше, чем льдины, образовавшиеся из пресной воды. Их выпуклая поверхность выступает над уровнем океана немного больше. Поэтому можно было не сомневаться, что льдина, составлявшая основу острова Виктории, образовалась из морской воды. Исходя из всех этих свойств морского льда и приняв во внимание вес покрывавшего льдину минерального слоя и растительного покрова, Джаспер Гобсон пришел к заключению, что толщина подводной части льдины составляла приблизительно от четырех до пяти футов. Что касается рельефа острова, то более или менее значительные возвышенности были образованы, очевидно; из верхнего слоя — слоя земли и песка, и не оказывали заметного влияния на глубину погружения плавучего острова, которая не превышала пяти футов.

Это открытие весьма встревожило Джаспера Гобсона. Всего лишь пять футов! Ведь не говоря уже о том, что ледяное поле постепенно подтаивало, одного серьезного толчка могло оказаться достаточно, чтобы поверхность его треснула. Бурный напор волн, сильный порыв урагана — все, это могло привести к смещению слоев ледяного поля, раздроблению, а затем и к полному его разрушению. Ах, скорей бы зима, мороз, замерзший столбик ртути в стеклянной трубке! Вот чего жаждал лейтенант Гобсон. Только свирепая стужа полярных стран, морозы арктической зимы могли скрепить, увеличить толщу ледяной основы острова и установить сообщение между «им и континентом.

Лейтенант Гобсон возвратился на место стоянки и застал Лонга за устройством ночлега. Сержант не собирался спать под открытым небом, хотя миссис Барнет готова была покориться этой необходимости. Он объявил Джасперу Гобсону, что хочет вырыть в земле нечто вроде ледяной хижины или «снежного дома», в котором свободно поместятся три человека и где можно будет укрыться от ночной стужи.

— В стране эскимосов, — сказал он, — разумнее всего жить на эскимосский лад.

Джаспер Гобсон согласился, но посоветовал сержанту не углубляться слишком в толщу льда, так как она не больше пяти футов.

Сержант принялся за дело. Работая топориком и ножом, он вскоре расчистил землю и прорыл нечто вроде коридора, отлого спускавшегося до ледяного пласта, а затем принялся и за эту хрупкую массу, которая столько веков была укрыта землей и песком.

Ему понадобилось не больше часа, чтобы вырыть это подземное убежище, или, вернее, ледяное логово, прекрасно сохранявшее тепло и, следовательно, вполне пригодное для того, чтобы провести в нем несколько ночных часов.

Пока сержант Лонг работал подобно термиту, лейтенант Гобсон, подойдя к путешественнице, стал рассказывать ей о результатах обследования геологического строения острова Виктории. Он не скрыл от нее, что состояние острова внушает ему серьезные опасения. По его мнению, недостаточная толщина ледяного основания острова должна была вскоре вызвать на его поверхности трещины, а затем и переломы, которые невозможно заранее предвидеть, а значит, и предупредить. Плавучий остров, вследствие изменений в удельном весе мог в любую минуту начать постепенно погружаться в воду или — что еще того хуже — распасться на отдельные более или менее крупные островки, разумеется, недолговечные. В заключение лейтенант Гобсон заметил, что впредь обитатели форта Надежды не должны уходить далеко от фактории и им следует быть, по возможности, вместе, чтобы разделить общую участь.

Их разговор был прерван каким-то криком. Они вскочили и обвели взглядом заросли, поляну, море.

Никого!

Но крик раздался громче.

— Сержант! Сержант! — вскричал Джаспер Гобсон и вместе с миссис Барнет бросился к месту ночлега.

Не успел он добежать до зияющего спуска в ледяной дом, как увидел висящего над ямой сержанта. Лонг вцепился обеими руками в вонзенный в ледяную стену снежный нож и, не теряя хладнокровия, продолжал громко звать на помощь.

Видны были только его голова и руки. В то время как сержант долбил стены подземелья, лед под ним внезапно треснул, и он до пояса погрузился в воду.

Джаспер Гобсон произнес только: «Держитесь!» — и бросился на землю.

Дотянувшись до края отверстия, он подал сержанту руку. Почувствовав крепкую опору, тот выбрался из ямы.

— Боже, что это с вами случилось, сержант? — вскричала миссис Барнет.

— А то, сударыня, — ответил Лонг, отряхиваясь, как мокрый пудель, — что подо мной провалился ледяной пол, и волей-неволей пришлось искупаться.

— Значит, вы, — сказал Джаспер Гобсон, — не обратили внимания на мое предупреждение и стали рыть слишком глубоко.

— Виноват, лейтенант! Но вы сами видите, что я соскоблил всего каких-нибудь четырнадцать дюймов ледяной толщи. Дело в том, что в ней была, должно быть, какая-то пустота, что-то вроде пещеры. Лед торчал горбылем, и я провалился сквозь него, как сквозь треснувший потолок. Не сцепись я в свой снежный нож, плавать бы мне сейчас под островом. А ведь досадно было бы пропасть из-за такой глупости, не правда ли, сударыня?.

— Даже очень досадно, мой добрый сержант! — согласилась миссис Барнет и дружески протянула руку этому достойному человеку.

Сержант Лонг дал совершенно правильное объяснение. В этом месте льдина неизвестно почему, — быть может, от скопления, в ней воздуха, — образовала выпуклость с довольно тонкой стенкой, прилегавшей непосредственно к земляному пласту острова. Роя подземный ход, сержант задел верхний слой этой стенки, отчего она сразу обрушилась под его тяжестью.

Такое явление, происходившее, возможно, и в других местах ледяного поля, создавало серьезную опасность. Не было никакой уверенности, что нога ступает по надежному грунту, который не поддастся под тяжестью человека. У кого не дрогнет сердце, будь оно самое мужественное, когда он представит себе под этим тонким слоем земли и льда бездну океана?

Между тем сержант Лонг, уже забыв о холодной ванне, готовился продолжить земляные работы в другом месте. Однако на этот раз миссис Барнет решительно воспротивилась. Что стоит ей провести одну ночь под открытым небом? Под сенью ближайшей рощицы она будет чувствовать себя не хуже, чем ее спутники. И она окончательно восстала против повторения этой опасной затеи. Лонг должен был в конце концов уступить ей и подчиниться.

Лагерь был перенесен шагов на сто вглубь побережья, на небольшой бугор, где росли молодые деревья — сосны и березы, так редко расставленные, что это место ни в коем случае нельзя было назвать зарослью. Набрали хворосту и разожгли весело потрескивавший костер. Было десять часов вечера, и заходящее солнце уже коснулось края горизонта, за которым оно готовилось скрыться всего на несколько часов.