Удар змеи - Александр Прозоров

– Кого я вижу, друг мой! - охнул старый воин. - Андрей Васильевич собственной персоной! Возмужал, возмужал. Иди сюда, дай обниму тебя! Какими судьбами тебя на святые земли закинуло? Нечто в молитвах вдруг вознуждался? Али иная потребность занесла?

– Мимо проплывал, Михаил Иванович. Навестить решил.

– Это ты славно придумал! Давно, давно я лиц знакомых здесь не видывал. Пелагея, ступай, вели расседлывать. Не будет ныне охоты, гость ко мне приехал. А ты… - указал пальцем князь на Пахома и запнулся.

– Это холоп мой, княже. Дядька.

– То-то я смотрю, слуга незнакомый. Ступай, дядька, на кухню, угощайся моим именем всем, чем пожелаешь! И стол скажи в трапезной накрывать.

– А где у вас тут кухня-то? - уточнил Андрей.

– Я найду, княже, не беспокойся, - отмахнулся Пахом. - Вона, хлебушком свежим пахнуло. Там, стало быть, и готовят.

– А ты, ты как, Андрей Васильевич? - снова обнял гостя Воротынский. - Как жена твоя, Полинушка? Она из дома Друцких, я помню? Как старый князь? Здоров ли? Помню, когда я еще в отроках ходил, он как раз полком нашим командовал.

– Юрий Семенович вроде как здоров, ноне с семьей за море гостить уехал. Княгинюшка моя тоже на здоровье не жалуется. Дети растут, неурожаи поместье наше обходят. Лихоманка зимою в городах иных случилась… На подворьях никого у нас не уцелело. Но теперь снова в руках. Так что грех жаловаться, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… - Андрей постучал по перилам.

– Не тьфу-тьфу-тьфу, - расхохотался князь Воротынский, - а милостью Божией. Забыл, никак, где находишься? Тут в глаз плевать некому, я тут посажен грехи отмаливать. Ну, идем же, идем. Коли холоп твой нужную дверь нашел, так в трапезной уже накрывать должны.

– А ты как, Михаил Иванович? Как здоровье?

– На здоровье грех жалиться, Андрей Васильевич. Чай, в святой земле обитаю, под Божьим присмотром. Тут с молитвами и послушанием такая благодать, что и самого вроде как от колик исцелило, и супруга на мигрень боле не жалуется, и доченька не хворает. Даже дворня вроде как умнее стала и ворует меньше. Вот за хозяйство сказать не могу. Забрал у меня Иоанн волости мои в казну московскую, и город забрал.

– Понятно… - сочувственно кивнул князь. - Как же ты теперь жить станешь?

– Тяжело, Андрей Васильевич, тяжело. Все обкрадывают, все норовят по миру пустить. Воеводы воруют, подьячие. Не поверишь, в прошлом году мне сюда не дослано было двух осетров свежих и двух севрюг, полпуда ягод винных, полпуда изюму, трех ведер слив. Это… - Князь почесал за ухом, припоминая. - Государева жалованья не прислали ведра романеи, ведра рейнского вина, ведра бастру. Еще деньгами не пришло пятьдесят рублей мне, княгине и княжне, людям же моим, дворне, сорок восемь рублей и двадцать семь алтын! - Похоже, вороватые чиновники обидели князя изрядно, коли он помнил все до мелочей: - Двухсот лимонов еще не довезли, двух труб левашных, пяти лососей свежих, десяти гривенок перцу, гривенки шафрану, двух гривенок гвоздики, пуда воску… Ну, и еще много чего… - наконец выдохся Михайло Иванович. - Я вот мыслю, дружище, коли такая оказия, давай я тебе сие в грамоте отпишу, и ты государю передашь? Пусть он прилюдно плетей сим ворам и дармоедам всыплет!

– Коли отпишешь - конечно, передам, - пожал плечами Зверев.[26]

– Отпишу, княже, отпишу. Я тут с безделицы много писать пристрастился… Коли не лень, так пойдем, глянешь.

Вместо трапезной князья направились в светелку Михаила Ивановича, где тот отворил крышку бюро, вытянул один из ящиков, извлек из него толстенную стопку бумаги и положил перед Зверевым.

– Вот, взвесь, сколько от безделья бумаги напортил.

Андрей заглянул наугад на страницу из середины:

«…надлежит дубы молодые высаживать, дабы, вырастая, те дозорам укрытие от солнца доставляли. Поднимаясь же наверх, дозоры изрядно во все стороны степь просматривали и быстрее ворога обнаружить могли…» Зверев глянул дальше: «…Расставлять сообразно местности, но не далее семи верст, дабы пищальный выстрел услышать могли и на помощь заставе соседней прийти». Он пролистнул еще: «…пятьдесят верст, дабы всадник без сменного коня за переход одолевал легко. На дымы же сыросоломные полагаться в сем деле не след, ибо в ненастье оные и вблизи не разглядеть вовсе».

– Что это, Михаил Иванович?

– Вот, Андрей Васильевич, исходя из опыта своего долгого наставление для порубежников сочинить пробовал. «Приговор о станичной и сторожевой службе» опус сей нарек.

– Так это… - Зверев потер виски, унимая боль. - Именно это и надо государю показывать! Типографий в Москве и слободе Александровской ныне изрядно. Отпечатать, новикам и отрокам, стрельцам раздать. Чтобы не на своей шкуре опыта набирались, а готовую науку использовали.

– Вот и я о сем же помыслил, - кивнул Воротынский. - Так одобряешь задумку мою?

– Еще как! Жалко, не скопировать себе, чтобы почитать по дороге.

– Да, еще многое написать надобно, - согласился Михаил Иванович. - Как закончу, велю переписать. Писцов здесь изрядно, перенесут чисто и опрятно. Глядишь, и от меня польза какая святой Руси останется.

– Останется, - кивнул Андрей и понял, что сейчас самое время задать вопрос, который мучил его все последние месяцы: - Скажи, княже, а ты и вправду злоумышлял против государя али наговор это чей-то?

– Будь моя воля, - Воротынский понизил голос, - Иоанн ныне уж лет пять в келье на островах Соловецких Писание бы изучал. Жаль, не сложилось.

– Но почему? Отчего ты столь жесток к царю нашему? Он же радеет, сколько сил есть, о пользе для страны нашей!

– Нечто ты об Уложении о вотчинах княжеских не слыхал, княже? - недобро хмыкнул Воротынский. - О том, что нам с тобой земли свои продавать воспрещается? Что по наследству передать их мы не можем? На что нам такой государь, что волю нашу душит, сколько у него сил есть? - чуть не дословно повторил князь слова Зверева. - Мало того, по уложению сему все разряды земельные о собственности Иоанн повелел пересмотреть аж с дедовских времен!!! Что же мы, терпеть сие должны? Он у нас родовые земли забирает - а мы ему кланяться обязаны?! - Кулак Воротынского опустился на столешницу с такой силой, что чуть не выломал ее из бюро.

– Как это: по наследству запрещено передавать? - У Андрея у самого екнуло в груди. Получалось, что после его смерти Полина, обе дочери и сын окажутся нищими и бездомными?

– По уложению царскому, у вдов и дочерей княжеских поместья в казну изымаются обязательно, и по царскому изволению за то им откуп дается или нет. Племянникам же и братьям наследовать лишь по прямому царскому изволению разрешается…

– Ага… - Зверев сразу вспомнил, что у него, в отличие от князя Воротынского, есть сын. Наследник. Правда, Полине княжество досталось по женской линии, а значит - новое Уложение может объявить такое наследование незаконным и оставить его без поместья, без разряда в боярской книге, без крепостных и без титула.

Ничего себе, закончики!

В исторических справочниках наверняка будет написано что-то о формировании самодержавия и установлении вертикали власти, и о благе единоначалия для страны. Вот только каково самим оказаться под катком такого «блага» и «формирования»!

– Отчего же ты сам, Михаил Иванович, за Иоанна вступился, когда тот на смертном одре лежал? Кроме нас с тобой, почитай, защитников у него и не было! А теперь - сам же извести пытаешься?

– Ничего ты не понимаешь, Андрей Васильевич, - похлопал его по плечу Воротынский. - Молодо-зелено. Государь ведь дитяте своему присягнуть требовал! А младенец на троне - для страны благо громадное. Воли и слова у него своего нет, капризы его народ не беспокоят. Дума боярская да опекуны, опытом умудренные, все вопросы советом своим решают. А не будь младенца, князь Старицкий на трон бы сел. Существо жалкое, и у ляхов извечно в услужении сидящее. Старицкий Русь бы точно загубил. Новгородские земли Польше бы ушли, про то и уговор уж имелся. Москва с волостями своими - татарам бы казанским досталась. Сгинул бы народ русский, православный, и следа бы не осталось. Я же вере Христовой изменять не намерен. Иоанна на троне на князя достойного сменить - сие есть благо. Русь же сгубить - не позволю, живот за нее положу без колебания!

– Кого же тогда? - поинтересовался Зверев.

– На Руси живем, княже. Родов достойных много. Иные и знатнее царя нашего будут… - Воротынский подумал и добавил: - Род Шуйских, в пример, от старшего сына Александра Невского происходит. Иоанн же наш - из рода младшего.

Князь явно решил подстраховаться и отвести от себя подозрение. Дружба дружбой, да мало ли чего? Ведь князья Воротынские тоже вели счет своим предкам от самого Рюрика и имели право на престол. Как, впрочем, еще и Трубецкие, Пожарские, Курбские.

– Князья Сакульские род и вовсе от Гостомысла ведут, не Шуйским чета, - с легким презрением в голосе бросил Андрей. - Так что еще помыслить надобно, кого выбирать.