На крыльях мечты - Матир Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олли простонала мое имя. Я вернулась к девочке, такой маленькой, лежащей посередине большой кровати.
— Джеймс, отведи младших детей в гостиную и побудьте там.
— Хорошо, но камин почти погас.
Да, конечно. Я торопливо пошла за ним, подложила дров и разожгла огонь. К тому времени как я вернулась к Олли и стала на колени возле кровати, я уже от нетерпения ломала руки.
Пожалуйста, Господи, дорогой Боже! Я вцепилась в одеяло руками и уткнулась лицом в цветные лоскуты. Мы не можем и ее похоронить!
Мальчики и Дженни шумели громче, чем стая собак, гонящая енота. Я шикнула на них и сумела влить в Олли еще немного чая и лекарства, пока она опять не забылась сном. Из соседней комнаты по-прежнему доносились стуки и возня, но, по крайней мере, дети не орали. Через окно в комнату проникали последние лучи солнца.
Казалось, прошла вечность с той поры, как из моего поля зрения исчез Френк. И при этом было чувство, что прошел всего лишь миг. Я думала, может быть, Господь остановил солнце на небе, как он сделал это для Иеговы и сынов Израилевых? Как только эта мысль мелькнула в голове, солнце спряталось за горизонт и все погрузилось во мрак.
Мне нужно было зажечь свет, чтобы отпугнуть тьму. Но чтобы зажечь лампу, нужно было подрезать фитили, а у меня на это не было времени. Обычно эту работу выполняла Олли. Но сейчас моя маленькая помощница лежала без сил в постели.
Я налила керосин в стеклянную колбу, подрезала фитиль и коснулась его горящей спичкой. Лампа ярко разгорелась.
Появился Дэн.
— Думаю, Дженни боится темноты.
Я взяла лампу и пошла в коридор, темнота расступалась перед светом. Джеймс и Дэн повели Дженни на кухню, пока я вспоминала все притчи о том, как Иисус указывал нам путь, разгоняя тьму и привнося свет.
По дороге на кухню я зажгла в коридоре еще одну лампу. Позволила ли я Иисусу указывать мне путь или пыталась зажечь свой собственный свет? Я была не в состоянии всерьез углубиться в размышления на эту тему, но мысли не отпускали меня, вызывая вопросы.
Не совершила ли я ошибки, приняв свой собственный свет за Божий? Возможно. Похоже, я абсолютно неправильно истолковала путь, который мне указывал Господь. Мое сердце пошло по неверному пути. И теперь сердце тосковало по тому, что я считала неверным.
Но все-таки тетя Адабель верила — она говорила об этом на смертном одре, — что именно Господь привел меня сюда. В это самое место.
Я налила молока, нарезала кукурузного хлеба. Дженни скулила, схватившись за мою юбку, и я взяла ее на руки. Приобняв малышку, я услышала голос Ирен в своей голове: «Иногда жизнь преподносит нам сюрпризы».
Мое сердце сжалось, на глаза навернулись слезы. Я привлекла мальчиков поближе и крепко прижала их к себе.
Первым вырвался Дэн.
— Когда вернется папа? Он сказал, что перед сном мы построим из кубиков башню.
— Скоро, Дэн. Он скоро вернется. — Пожалуйста, Боже, пусть он поскорее вернется!
Ответ на мою молитву последовал немедленно — кухонная дверь рывком распахнулась. Френк повесил шляпу на крючок, но она упала на пол. Стянув с рук перчатки, он прикоснулся ко мне.
— Скоро приедет Ирен.
— Что она сказала? — Я крепко вцепилась в его руку, удивленная его прикосновением, жадно впитывая его силу.
— Она уже недалеко, едет на повозке. Я прошел через поле. Так было быстрее.
Я налила горячего кофе и протянула ему чашку. Он насладился первым глотком, затем посмотрел на меня.
— У них был посетитель, я не знаю кто, они с братом Лэтхэ-мом пошли к доктору.
Доктор Ризингер. Жар, кашель, простуда. Кошмар вернулся. Но, по крайней мере, сейчас я встречусь с ним не сама.
* * *Ирен, Френк и я ухаживали за Олли полночи, пока не приехал доктор Ризингер. Его кожа была тонкой, как пергаментная бумага. Он склонился над кроватью и осмотрел Олли.
Затем собрал нас всех в углу комнаты.
— Я думал, кара минует нас, но я ошибался.
У меня побежали мурашки по телу.
— Что вы имеете в виду?
Его волнистые волосы стали еще белее с тех пор, как мы виделись в последний раз, и торчали во все стороны.
— Испанка. Я достаточно видел, чтобы сразу узнать симптомы.
Я покачала головой и попятилась в коридор.
— У нее не может быть испанки! — Рукой я схватилась за горло, мой шепот стал едва различим. — Эпидемия прошла, в нашем округе ее больше нет!
— Ребекка! — Френк взял меня за плечи. — Доктор здесь, просто позволь ему…
— Он ничего не знает! Он просто глупый старик! Разве ты не видишь? Нам нужен настоящий врач!
Олли застонала. Я оттолкнула Френка и поспешила к кровати.
— Сделайте что-нибудь! Помогите ей! — Мои крики разлетались по комнате, пока Ирен не дала мне пощечину.
Я уставилась на нее в немом изумлении. Затем прозвучал ее голос, спокойный и нежный, как апрельский рассвет.
— Ты должна быть сильной, Ребекка!
Она посмотрела на бледного Френка и перевела взгляд на меня, подняв брови. Потом она обняла меня за талию.
— Почему бы тебе не пойти наверх и не отдохнуть? А мы позаботимся об Олли.
Я начала было всхлипывать, как маленький щенок, которого пнули ногой, но, увидев покрасневшие глаза Френка, устыдилась. Он выглядел так, будто его вот-вот сдует порывом ветра.
— Я буду молчать, обещаю.
— Молодец, девочка, — одобрительно кивнула Ирен. А я, опустившись на колени возле кровати и сложив молитвенно руки, стала просить Бога наказать меня гриппом вместо Олли.
* * *Две ночи я спала, стоя на коленях у кровати и положив голову на матрас. Когда я проснулась на третий день, сквозь окно пробивался солнечный свет, освещая личико девочки. Доктор Ризингер и Ирен предупреждали меня, что степень серьезности заболевания нам неизвестна, и мы вряд ли узнаем это в ближайшее время. Но пока на лице нет красных точек, остается надежда на благополучный исход.
Я изучила худенькое личико девочки. Бледное от лба до подбородка. Но темных пятен нет. Я заставила себя встать и распрямиться и поплелась на кухню. Ирен и Френк сидели за столом и пили кофе. Ирен и мне налила чашку. Я отхлебнула немного, откинувшись на стуле.
Ирен похлопала меня по руке.
— Она держится.
Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались, и я заплакала.
Послышался звук клаксона.
Прежде чем остальные двинулись с места, я выбежала на крыльцо и замахала руками, чтобы приехавшие не поднимали шума.
Из автомобиля мистера Кулпепера выскочил один из старших сыновей Лэтхэмов.
— Скажи маме, пусть быстрее возвращается. Беула заболела, и папа тоже.
Ирен, очевидно, уже стоявшая за мной, помчалась по ступенькам вниз, и единственным проявлением паники была ее поспешность. Она даже сумела помахать нам на прощание, забираясь в автомобиль возле мистера Кулпепера.
Маленькая Беула. Я облизала губы, мокрые от слез, и рукой начала искать колонну на крыльце, поддерживающую крышу. Но моя рука наткнулась на Френка. Он обнял меня, и я спрятала голову у него на груди.
Я казнила себя за то, что отправила Олли в школу, когда она уже заболела испанкой!
Глава 40
После объятий Френка я не помнила ничего, пока не обнаружила вдруг, что лежу в кровати, мне одновременно жарко и холодно, в горле першит, а в груди тяжесть. Но мне нужно к Олли! Я откинула одеяла или подумала, что сделала это. Они едва шелохнулись. Я застонала, прикрыв пекущие глаза.
Лоб был весь в испарине. Одежда мокрая. Я пыталась стянуть ее, чтобы поменять, но двигаться было очень больно, и я забылась в дреме. Я видела во сне тени мамы, Уилла, папы и тети Адабель. Артур и шериф Джефрис были видны более четко. И мои милые дети! Где-то вдалеке я увидела Френка, я не видела его лица, только спину, просто знала, что это он.
Наконец мои глаза открылись и уставились в темноту. Я села. Голова раскалывалась от боли.
— Я здесь, Ребекка!