Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго - Андрей Буровский

В 1881 году в университетах стало около 9 % студентов-евреев, к 1887 году – уже 13,5 %. На медицинском факультете в Харькове их стало 42 %, в Одесском – 31 %, а на юридическом в Одессе – 41 %.

При этом евреи учились очень охотно и очень часто забирали себе большую часть наград и стипендий. Кроль отмечал, что у молодых евреев, в том числе и у девушек, «стремление к образованию… носило буквально религиозный характер». А что? Очень верно подмечено – именно что религиозный.

В результате если еврейский вопрос в 1850-е годы никого особенно не волновал, то к концу 1870-х годов он выходит на одно из самых первых мест по числу упоминаний в периодической печати. А русское общество оказывается резко поляризованным по этому вопросу: от ярких юдофилов до таких же ярких юдофобов.

В своей другой книге я пытаюсь объяснить, почему чаще всего так происходит: сначала евреев долго пытаются вовлечь в образованный слой, а потом в ужасе пытаются их ограничивать: слишком успешны и активны [186] .

Везде и всегда иудеев легко и приятно любить, им удобно сочувствовать только на расстоянии. А вот вблизи они постоянно оказываются очень уж неудобными объектами для любви и сочувствия. Они недостаточно слабые… Да к тому же по любому поводу каждые двое евреев имеют три разных мнения – в том числе и по поводу русской истории и культуры. Иметь дело с «ними», допускать «их» в образованный русский класс – значит постоянно иметь в виду эти другие, быть может, раздражающие и задевающие чем-то мнения и оценки. В результате у части общества всегда появляется реакция отторжения евреев, нежелание иметь с ними дела, а то и страх перед евреями как конкурентами.

Это общее положение дел, и в Российской империи между 1855 и 1881 годами все шло как обычно, как всегда. Так было даже в античности! [187]

Евреев долго «исправляли» и в конце концов добились своего – «исправили». Евреи толпами пошли в образованный слой, стали приобретать богатства и главенствовать в обществе. Напомню, немецкое засилье к тому времени никуда не исчезло! А тут на нас явственно сваливалось еще и еврейское.

В результате образованное общество по крайней мере насторожилось, а в простонародье начало волну еврейских погромов.

Двадцатилетие между 1890 и 1909 годами: «Более тяжелого времени в истории русских евреев найти невозможно. Евреи вытеснились из всех завоеванных позиций» [188] .

Неудивительно: то, что «некоторые евреи сосредоточили в своих руках значительные богатства… вызвало опасение, что с уничтожением ограничений евреи быстро сделаются хозяевами в стране» [189] .

Глава 4. Погромы: сполохи гражданской войны

Может быть, вам не интересна война. Но может быть, вы интересны войне?

Л. Троцкий

Первые погромы

Первые еврейские погромы происходили в Одессе в 1821, 1858, 1871 годах, но устраивали эти погромы в основном греки. Свидетели безобразий повествуют, что самих евреев никто пальцем не трогал, погромщики только уничтожали их имущество. И возле часовых мастерских, например, высились груды осколков разбитых о мостовую часов.

Насчет «не трогали пальцем» мне трудно поверить, потому что должен был хотя бы один еврей хотя бы попытаться защитить свое имущество. А кто кого сильней в этом случае ударил, честное слово, это уже вторично.

Но когда до общества дошла весть о смерти Александра II в 1882 году, волнение, порой переходящее прямо-таки в ужас, охватило образованное еврейство. Все ждали: вот сейчас начнутся погромы и репрессии!!! Откуда такой страх? Откуда уверенность, что убийство царя хоть как-то отразиться на судьбе образованных евреев, на судьбе евреев вообще, на еврейском вопросе? Ведь в убийстве Александра II замешана только одна еврейка, Геля Гейсман, и то замешана далеко не на первых ролях.

И оказалось: эти нервные люди правы! Всего 6 недель после цареубийства – и погромы «внезапно с громадной эпидемической силой охватили обширную территорию» [190] .

Убили Императора 1 марта, а 15 апреля произошел первый погром – в Елизаветграде (ныне Кировоград). Началось все с того, что некий мещанин распространял слух: мол, евреи убили царя, и велено их всех перебить, но власти это скрывают. Очень может быть, и был какой-то конкретный провокатор… Но как легко послушались его многотысячные толпы! Как, оказывается, был готов народ к тому, чтобы «бить и спасать»! Мало того, что заварилась каша в Елизаветграде, так еще и из соседних сел и деревень на подводах ехали крестьяне – хотели поживиться имуществом ограбленных евреев.

Правительство жестко подавляло погромы. В Борисове «солдаты стреляли и убили нескольких крестьян» [191] . «В Нежине войска остановили погром, открыв огонь по толпе крестьян-погромщиков; несколько человек было убито и ранено» [192] .

В Балте 29–30 марта 1881 года погром продолжался полтора суток. Были повреждены или разрушены 976 домов, 278 лавок, 31 винный погреб, причинен материальный убыток на полтора миллиона рублей. Было ранено 211 человек, из них 39 – тяжело. 12 человек убито или позже умерло от ран. Зафиксировано 20 случаев изнасилований.

Местные власти явно потворствовали погромщикам, но в ночь на 31 марта появился губернатор Милорадович с войсками. Губернатор лично выступал, расклеил объявление на улицах и предупредил, что, если беспорядки продолжатся, он прикажет войскам применять оружие. Милорадович велел сдать все похищенные у евреев вещи и предупредил, что кто не сдаст – будет отвечать по всей строгости закона, как за разбой (многие сдали).

Было арестовано 50 человек; правая пресса обвиняла губернатора в том, что он не арестовал ни одного еврея, а арестованных отпустил. На что Милорадович ответил, что не арестовывает людей, защищавших свои семьи и свое имущество.

Угаснув в Балте, погром переместился в уезд, где народ-богоносец громил еврейские колонии, уничтожал даже птицу и скот, пока не был усмирен войсками.

Погромы 1880-х произвели огромное впечатление на все общество. Резко увеличилась еврейская эмиграция в США.

А Кишиневский погром 1903 года окрывает новую страницу еврейско-российского противостояния. Это первый погром совершенно нового типа, не похожий на события 1881–1882 годов.

Во-первых, во время этого погрома уже не только расточали или разграбляли чужое имущество. Противники старались друг друга ранить или убить.

Число убитых называли от «42, из которых 38 евреев», «раненых всего 456, из коих 62 христианина… 8 с огнестрельными ранами» [193] . И до 53 убитых [194] .

В Балте было 20 изнасилований. Прошло 20 лет, и теперь никто не стал «бесчестить» еврейских женщин в Кишиневе. Значит, шли не насиловать и не грабить. Тут шли друг на друга с иными целями: бить, убивать.

Во-вторых, этот погром начался с нападения вооруженной еврейской молодежи на христиан.

Уже после погромов 1880-х виднейшие писатели и общественные деятели еврейского происхождения – Дубнов, Ахад-Гаам, Ровнинский, Бен-Ами, Бялик – призывали к созданию своих вооруженных сил: «Братья… перестаньте плакать и молить о пощаде. Не ждите помощи от своих врагов. Пусть вам поможет ваша собственная рука» [195] .

«Отряды еврейской самообороны» стали расти, как грибы. Называя вещи своими именами, это было то, что в наше время называется таким неопределенным словосочетанием: «незаконные вооруженные формирования». (Характерно, что ни разу не было создано ничего похожего на «отряд христианской обороны», то есть незаконное вооруженное формирование христиан для нападения на евреев.)

За 14 лет своего дальнейшего бытия, с 1903 по 1917 год, правительство Российской империи ни разу не разоружило ни одного «отряда еврейской самообороны» и не предало суду его организаторов. Тогда как в любом нормальном государстве такие формирования разоружают, разгоняют, а виновных в незаконном провозе оружия судят и приговаривают к длительным срокам заключения.

К Гомельскому погрому 29 августа 1903 года, где евреи убивали христиан, уже давно готовились. Там «тотчас после кишиневских событий приступили к организации самообороны» [196] . Еще 1 марта 1903 года члены еврейской социалистической партии Бунд отпраздновали годовщину «казни Александра II»: выехали за город и палили из револьверов по портретам государя. Потом пили водку, плясали… Одним словом, развлекались как могли.

Впрочем, согласно полицейским донесениям, и в других случаях «Некоторые гомельские обыватели имели возможность наблюдать целые учения еврейской молодежи… за городом человек до ста участников».

В день погрома после базарной драки «отовсюду раздавались крики: «Евреи! Евреи! На базар! Русский погром!»

«Побросав покупки, крестьяне… спешно стали выезжать из города… Очевидцы свидетельствуют, что, настигая русских, евреи били их нещадно, били стариков, били женщин и даже детей. Одну девочку, например, стащили с подводы и, схватив за волосы, волочили по мостовой». Крестьянин Силков стоял в стороне, ел булку. К нему подбежал еврей, нанес смертельный удар ножом в шею и убежал, скрылся в толпе.