Квинт Лициний 2 - Аноним Oxygen

Я озадаченно покрутил в руках пузатый пластиковый мешок. Не лезет во внутренний карман куртки, ни в один, ни в другой.

Значит, мы пойдем другой дорогой. Я уложил два раздувшихся пакета на дно спортивной сумки и прикрыл это безобразие газетой, а сверху положил магнитофон. Ну, не будет же Ясина мама проводить обыск на входе, в самом деле! И не звенит ничего, удобно...

Я даже не стал придумывать отмазку, что у меня там делают две заполненные системы для переливания крови, и почему эта мутная жидкость такого странного желтовато-белесоватого цвета. В крайнем случае, скажу правду - сливочное лимончелло для девочек, не покусают же меня за это!

Поэтому, вжимая кнопку пять положенных раз, я был спокоен.

Прошла примерно минута, прежде чем дверь широко распахнулась, выпуская наружу застоявшиеся запахи коммуналки. Я перешагнул порог и протянул три белые розы:

- Моей лучшей подружке с днем рождения!

Яся мило зарделась, принимая букет.

Достал из сумки чуть потертый, нарытый на букинистической толкучке в Дачном томик Сабатини песочного цвета:

- Надеюсь, тебе понравится.

- Ты же уже сделал подарок? - удивилась она.

- Ну, - подмигнул я, - то для тела, это - для души. А что платье не надела?

- Позже, - она заговорщицки наклонилась к моему уху, хотя в коридоре было пусто, - когда за стол садиться будем. И, что б ты знал, хорошее платье для души девушки значит ничуть не меньше, чем хорошая книга.

- Ты же шахматистка! А я - математик! Мы должны быть сухарями! - запридуривался я.

Яся сделала шаг вперед и быстро ткнулась губами мне в щеку, а потом шепнула:

- Спасибо, - и стремительно развернулась, скрывая вспыхнувший румянец. - Пошли, все уже здесь, ты - последний.

Длинная темная кишка коридора словно задалась целью показать мне всю неприглядность квартирного нутра. Сначала она провела нас мимо кухни с тремя плитами. Пахнуло кислыми щами, жареным луком, пирогами и вывариваемым в большом баке бельем. Не прошли мы и трех шагов, как перед нами внезапно распахнулась дверь, ранее в полутьме невидимая, и под грозный рев и хлюпанье воды из общественного помещения с достоинством вышел бритый налысо казах в драном-передранном махровом халате. Проходя мимо приоткрытой двери, я успел рассмотреть здоровенный бачок под потолком и лохматые от пыли трубы. На стене на дюймовых гвоздях висели, словно спортивные награды на выставке, сидения от унитазов, вероятно - по сидушке на семью.

- Осторожно, - тронула меня за руку Яся, - здесь ступеньки.

И правда, квартира опустилась на метр вниз, видимо, переходя в соседнее здание. Потом коридор вильнул влево, и в мертвящем свете сороковаттки выступила тумбочка с массивным черным телефоном на ней. Обои вокруг были плотно покрыты рисунками и записями. Мне даже захотелось на миг остановиться и изучить эту удручающую хронику коммунального подсознания, но Яська уверенно шла вперед, маневрируя между выставленными из комнат, словно в наказание за неведомые провинности, драными сундуками, шкафами с перекошенными дверцами и буфетами с отсутствующими стеклами. Я поторопился за ней, боясь затеряться в этом лабиринте.

Казалось, коридор своими извивами обогнул по кругу пол квартала, прежде чем мы достигли цели.

- Пришли, - с видимым облегчением констатировала Яська и толкнула дверь.

Комната была большой и чистой, наполнена свежим воздухом и светом и могла бы считаться просторной, если бы не делящая ее пополам перегородка из серванта и двух развернутых в разные стороны шкафов. Получилось два ведущих к окнам отнорка и большая прихожая на входе. Именно здесь вокруг раздвинутого стола и толклись сейчас приглашенные одноклассники.

- Здравствуйте, - я наклоном головы поприветствовал двух мам, наводящих последние штрихи на сервировку, и протянул одной из них оставшийся букет, - тетя Дина, с замечательной дочкой вас: умницей и красавицей.

- Ой, спасибо, Андрюша, - счастливо зарумянилась Ясина мама, - а как ты вырос! Доча, давай вазы быстрей.

- Да, - Томина мама прошлась по мне придирчивым взглядом, - еще пару сантиметров с октября прибавил. Где останавливаться планируешь?

- А Тома уже закончила расти? - деловито осведомился я, опуская сумку на пол, - тогда еще сантиметров десять-пятнадцать - и хватит.

Сбоку раздались негромкие смешки. Я покосился на развеселившихся парней. Хорошо хоть не запели в две глотки "тили-тили-тесто". А еще год назад вполне могли бы...

- А ты ее уже подергал за уши? - с азартом поинтересовалась подлетевшая ко мне Кузя и потыкала пальчиком в сторону Яси.

- Не, - сказал я, - не буду, чай, она не мальчик...

- Ой, - Яся дернулась было прикрыть багровеющие ушки. Потом удивленно округлила глаза, - а почему девочек не надо?

Все посмотрели на меня с интересом, ожидая ответа.

- О, это очень, очень старая традиция. Цель ее - сделать событие запоминающимся. Читал в каком-то журнале... - я, словно извиняясь, развел руками. - Идет со времен Рима, от принятых тогда в деловом обороте процедур. Положено было для важного события иметь двенадцать свидетелей. Вот, кстати, - осенило меня внезапно, - откуда именно двенадцать апостолов пошло. Мда... При продаже земельных участков покупатель и продавец должны были вместе со свидетелями трижды обойти участок. Шестеро свидетелей были взрослыми мужчинами, а вот еще шестеро - мальчиками-подростками, на вырост, так сказать, чтоб было кому и через двадцать-тридцать лет свидетельствовать в случае чего. Так вот, - я ухмыльнулся, - во время этого обхода земельного участка, что бы это скучное событие лучше врезалось будущим свидетелям в память, мальчишек дергали за уши, щипали и постегивали прутьями.

Яся с показным гневом притопнула ногой и, вытянув руки, рванула к Кузе:

- Давай ухи сюда, должок отдавать буду!

- И-и-и... - тонко запищала та и радостно побежала вокруг стола.

- Стоять, - схватил я беглянку за тонкую талию и притянул к себе, - Ясь, пациент зафиксирован.

Кузя талантливо изобразила мизансцену "барышня и хулиган", а потом, якобы внезапно ослабев, с удовольствием откинулась спиной на меня, надежно придавив к серванту. Так я и держал эту провокаторшу, пока именинница весьма милосердно тянула ее за верхушки ушек. А когда мои руки отпустили ее, Наташа, вроде как по рассеянности не сразу это заметила, и еще какое-то время обтянутые тонким свитерком лопатки покоились на моей груди - ровно до того момента, как Томины брови не начали угрожающе сходиться.

- Ухожу, ухожу, ухожу, - миролюбиво согласилась Кузя и гордо продефилировала прочь.

- Все, - улыбающаяся тетя Дина окинула придирчивым взглядом стол и объявила, - готово. Иди, дочь, переодевайся.

Глаза у Яськи радостно сверкнули, и она, задернув шторку, шустро удалилась в правый отнорок.