Молодость - Сергей Валентинович Хабаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом уроды поменяли тактику, они стали подползать к нему из-под низа и запрыгивать сверху.
— Да задрали вы уже, — сказал Шакал и прыгнул на крышу соседнего здания.
Там он снова сменил образ, превращаясь в Халка. Оторвал от дома кусок и кинул в тёмную сущность. От такой летящем махины сущность не смогла увернуться, и ещё один комплект осколков рассыпался по булыжнику. Лишившись контроля, безглазые уроды снова стали относительно мирными. А оставшаяся сущность завизжала от боли и попыталась удрать.
— Не так быстро, — крикнул Шакал, сновал превратившись в Киану, и выстреливая в сущность пальцами-хлыстами. Но вместо того, чтобы разбить её маску, пальцы опутали сущность, словно щупальца и стали притягивать её к Шакалу, — Мне нужна информация о Ванессе.
— Ты её никогда не найдёшь, ты будешь бродить здесь вечно.
— По-хорошему рассказывать ты не собираешься, — голова Шакала резко выросла, он открыл рот и забросил туда сущность. Потом переживал и проглотил. — Хм-м-м, значит, до первого воспоминания можно добраться на поезде.
Глава 50 ок
Спуск в подземку Шакал нашёл быстро. Он шёл и попутно убивал всех встретившихся ему безглазых уродов. Зная, что сущности могут брать их под контроль, Шакал решил не давать им и шанса. А вдруг за ним через уродов могут наблюдать? Заодно разучил новый приём, он назвал его выстрел пальцами с двух рук. Со стороны это выглядело так, что пальцы, словно десять гарпунов, стреляли одновременно и пробивали насквозь все цели.
Подъехавший к перрону локомотив был ужасен. Это был жуткий, сюрреалистический сплав из плоти и железа, ну, или плоти, закованной в железо. На носу локомотива был полутораметровый человеческий глаз, по краям обмотанный колючей проволокой. Этот глаз старался не двигаться, любое движение в сторону — и он царапался о шипы, а потом кровоточил. Под глазом начиналась гигантская пасть, она начиналась с носа и заканчивалась кабиной машиниста. Что было в кабине, Шакал не узнал, окна были затянуты толстыми кожаными мембранами, под ними что-то шевелилось и пульсировало. Под брюхом локомотива за ржавыми колёсами, опиравшиеся на не менее ржавые рельсы, были видны десятки громадных пальцев, которыми локомотив цеплялся за шпалы и толкал себя вперёд. Локомотив не сразу подъехал, или вернее подполз. Сначала он раскрыл свою громадную пасть, откуда высунулся не менее громадный и длинный язык. Потом языком он слизнул все тела, которые попадали на рельсы. Когда трупы на рельсах закончились, он облизал перрон, слизывая тела и новых пассажиров. Сытно подкрепившись и пережевав угощение, локомотив попытался слизнуть и Шакала. Но тот хлыстом отрубил ему кончик языка. Намёк локомотив понял, спрятал язык внутрь и подкатил вагонами к перрону.
Шакал занял первый вагон. Несколько уродов попытались проехаться с ним, наверное, какие-то особо храбрые особи. Но Шакал сначала выстрелил в них пальцами, а потом выкинул перед локомотивом. Тот сразу же слизал трупы и благодарно рыгнул.
В первом вагоне, в отличие от остальных, были скамейки. Наверное, первый вагон был предназначен для трущобной элиты.
Шакал сел на скамейку, поезд тронулся и Шакал заскучал. С того момента, как он здесь оказался, ему приходилось то сражаться, то убивать, то защищаться, а сейчас он просто сидел и ждал, когда живой поезд довезёт его до ремесленного района. Этот мир был ужасен, здесь всё было не тем, чем кажется. Взять хоть этот поезд. Живой локомотив-монстр, питающийся пассажирами с перрона, или сами пассажиры. У них вообще есть чувство самосохранения?
Вермильон был прав, простым живым здесь не место. Психика живого существа действительно бы не выдержала столь враждебного и безумного окружения. А ведь это только начало, он и 10 % этого мира ещё не видел.
От скуки Шакал забухтел себе под нос простую песенку с грустным мотивом:
Кого только нет у меня лесу:
И заяц, и лось, и барсук,
И старый глухарь, услыхавший лису,
Взлетает на толстый сук.
И ёж по дорожке спешит семеня,
К хорошим друзьям на обед.
Но нету слонёнка в лесу у меня,
Слонёнка весёлого нет.
Веселого нет.
Мне ёж вышивает рубаху крестом,
И песню мурлычет баском.
Лисица мой двор посыпает песком,
А в доме метёт хвостом.
Синица летит надо мною звеня,
И суслик мой друг и сосед.
Но нету слонёнка в лесу у меня,
Слонёнка весёлого нет.
Веселого нет.
— Ваш билетик, пожалуйста, — вырвала Шакала из задумчивости короткая фраза.
Шакал поднял глаза и увидел проводника. Это был немолодой мужчина в годах с окладистой бородой каштанового цвета, высоким лбом. И какими-то по собачьему добрыми, но грустными карими глазами. Одет он был в классический костюм проводника Ритании: зелёный пиджак с золотыми пуговицами, зелёные штаны с красными лампасами и сапоги до колена. На голове была квадратная шапочка проводника, напоминающая коробочку, а руки были затянуты в белые перчатки. В левой руке у него был дырокол, а правую он тянул к Шакалу, требуя билетик.
«Интересно, что ему здесь надо? Насколько я знаю, его здесь быть не должно, проезд в подземке от трущоб до рабочих кварталов бесплатный. Стоп! НЕО, ПОДЗЕМКА, ПРОВОДНИК. Началось!» — застонал от надвигающихся неприятностей Шакал.
Недолго думая, Шакал выстрелил в проводника сразу десятью пальцами. Стена за проводником превратилась в решето, а сам проводник распался на сотни мыльных пузырей, разлетевшихся по вагону, только дырокол стукнулся об пол.
Но стоило только Шакалу втянуть свои пальцы обратно, как мыльные пузыри снова собрались в проводника.
— Ой, уронил, — сказал проводник, нагибаясь за дыроколом.
— Очень интересно, — сказал Шакал, глядя за тем, как проводник неуклюже поднимает дырокол и снова вопросительно смотрит на Шакала.
Он снова выстрелил в проводника пальцами и он распался мыльными пузырями. Об пол снова бухнул дырокол.
— Да что ж за день сегодня такой, опять уронил, — пропыхтел проводник, второй раз поднимаясь за дыроколом. Ударом пальца хлыста Шакал отсёк проводнику руку, в результате чего он опять превратился в мыльные пузыри. Ловким финтом Шакал подцепил дырокол хлыстом и выбросил его в окошко.
Собравшийся проводник удивлённо посмотрел на свою правую руку, потом на пол.
— Ай яй яй, потерял, теперь из зарплаты вычтут, — покачал головой проводник, — Молодой человек, так я дождусь от вас билетика? А то мы будем вынуждены