Встречи со Сталиным - Коллектив авторов

В торжественный день открытия первой сессии я слышал, как избранники народа — депутаты социалистического парламента прерывающимися от радостного волнения голосами говорили о торжестве Сталинской Конституции. С какой любовью и преданностью смотрели все на первого среди равных, на первого депутата — Иосифа Виссарионовича Сталина!

Наступил исторический день открытия XVIII съезда большевистской партии. С огромным волнением я переступил порог Кремлевского дворца.

Зал был уже полон, хотя до начала оставалось еще много времени.

Рядом со мной сидел незнакомый мне комбриг.

— Знаете, — сказал он мне, — ведь я еще ни разу в жизни не видел товарища Сталина… Даже издали. А сегодня… — голос его слегка дрогнул, — жду, не дождусь этой минуты.

Позже я увидел сияющее счастьем лицо комбрига. Вместе с другими делегатами и гостями съезда он стоя приветствовал любимого вождя и его соратников.

Трудно передать словами энтузиазм, охвативший всех присутствовавших. Более двух тысяч человек кричали на всех языках народов СССР: «Ура товарищу Сталину!»

Дружное «ура» заглушило звонок председателя. Разве можно остановить радость, когда она бурлит, когда она перехлестывает за стены зала?!

После вступительной речи товарища Молотова на трибуну взошел Сталин. Снова бесконечные бурные аплодисменты.

Зато когда Иосиф Виссарионович заговорил, наступила такая тишина, что каждый слышал биение своего сердца.

Товарищ Сталин говорил о замечательном пути, пройденном нами в период от XVII до XVIII съезда, о перспективах новых величественных преобразований.

Я смотрел на Сталина, видел его ласковую усмешку, слушал его голос и думал: «Как хорошо, что нашу страну юности и дерзких замыслов ведет вперед этот простой и гениальный человек с несокрушимой волей и большим сердцем!»

Сталин всегда с нами, советскими людьми, даже тогда, когда мы находимся за тысячи километров. Это очень ценно для людей странствующих профессий: летчиков, моряков, полярников.

В минуты опасности мы физически ощущаем на своем плече одобряющую руку вождя.

Так не раз было и со мной…

Помню, мы возвращались на материк после полета за полюс на поиски экипажа Леваневского. Полярная ночь догоняла наш самолет. Погода нам не благоприятствовала. Постепенно облачность становилась такой плотной, что мы еле-еле видели обрывистые берега.

Мы летим над морем. Но скоро море и туман — все сливается в общий фон. Лететь очень трудно. Кроме того, волнует мысль о предстоящей посадке. Наша машина не в порядке: лопнула покрышка правого колеса. Пришлось подвязать колесо веревкой. Положение незавидное.

Усталость давала о себе знать. Появилась апатия… Скорее бы конец.

Какой-то внутренний толчок заставляет крепче, до боли в ногтях, держать штурвал самолета. Выплывает лицо Сталина… Я слышу его голос, мягкий, чуть-чуть глуховатый:

«Нет ничего дороже человеческой жизни».

Со мной четыре товарища… Я беру себя в руки. Растет уверенность в благополучном исходе

Еще через час-полтора наш самолет на одном колесе сел на мысе Меньшикова. Люди были цели и невредимы. Машина тоже.

Через несколько дней, в годовщину Великого Октября, здесь же, на мысе Меньшикова, и снова беседовал с вождем. Это неважно, что я лежал в спальном мешке на безлюдном берегу — мысленно я был там, на Красной площади.

«Люблю я летчиков», — говорил как-то товарищ Сталин, любуясь, как самолеты ровным строем плывут высоко над трибуной.

«Мы, летчики, отвечаем тебе пламенной, беззаветной преданностью. По твоему зову мы пойдем когда угодно и куда угодно».

Родина и Сталин. Для нас эти два слова неразрывно связаны между собой.

И ради родины, ради Сталина мы, советские люди, мечтаем о новых подвигах, новых завоеваниях.

Бюль-Бюль

Народный артист СССР

ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНИЯ

Пусть миллионы людей будущего коммунистического общества узнают, как гений человечества, великий и родной Сталин ценит и дружит с людьми науки и искусства.

Это было в 1935 году, в одном из кабинетов Кремля, когда товарищ Сталин вместе со своими верными соратниками принимал азербайджанскую делегацию в связи с 15-летием советизации Азербайджана.

Трудно описать мое состояние, когда я увидел вошедшего товарища Сталина вместе с членами Политбюро. Это чувство неописуемо. Смена радости волнением. Я был счастлив, что имел возможность лицом к лицу видеть и слышать гения человечества.

Уже одно то, что я имел возможность присутствовать в зале, где находился товарищ Сталин, сидеть рядом с ним, — эта возможность меня бесконечно волновала. Когда все уселись, у меня просто дух замер от этого великого, переполняющего меня чувства. Когда же преподнесли товарищу Сталину альбом от Азербайджана и товарищ Сталин по-дружески, просто, стал рассматривать этот альбом и прислушиваться к речам выступающих, я сразу почувствовал себя свободно, непринужденно. Я чувствовал себя легко, и вместе с тем я был горд.

Я все время был прикован взглядом к товарищу Сталину. Каждое его движение, каждый поворот в сторону товарищей Молотова, Орджоникидзе, Ворошилова, каждое выражение его лица, его исключительное спокойствие заставляли мою мысль работать в одном направлении: как эти люди работают, как они мгновенно схватывают смысл сказанного, заранее знают все то, чему докладчики посвятили немало времени!

Когда начали раздавать подарки награжденным и приветствовать их пожатием руки, я наблюдал, как товарищ Сталин искренно, просто, с отцовской заботой пожимал руки представителям нефтяников, хлопковиков и интеллигенции. Я не упускал ни одного момента, ни одного штриха, от самых, казалось бы, обыденных вещей, ибо каждое движение товарища Сталина для меня имело особый смысл, особое значение!

Наконец, дошла очередь до меня. Неожиданно я услышал свою фамилию. Слово «Бюль-Бюль» вызвало движение среди соратников товарища Сталина. Его самого в этот момент в зале не было. Были моменты, когда он отсутствовал в президиуме, будучи в другом конце зала. Я начал здороваться поочередно с товарищами Молотовым, Калининым, Ворошиловым, Микояном.

Когда я подошел к товарищу Орджоникидзе, он как будто прочел мои мысли, понял, что я ищу товарища Сталина. Он обратился к товарищу Сталину и громко сказал:

— Сталин, что ты, не признаешь артистов?

Товарищ Сталин подошел к нам с улыбающимся, ласковым взглядом и протянул мне руку. Я отложил полученный мною подарок и всем своим существом потянулся к нему. Он долго не отпускал моей руки и сказал: