Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

После Нового года 03.02.63 г. связался с Г.К. Жуковым по телефону, вкратце все рассказал и попросил повысить в звании до генерал-лейтенанта Сенельникова и наградить звездой Героя Советского Союза. Извинился, что не задержался в Москве, поскольку спешил домой, да и откровенно сказал: я вымотался основательно.

Г.К. Жуков поздравил меня с очередной наградой и с Новым 1963 годом. Заехал к Ниязбекову Сабиру Беляловичу, поговорили с ним о моей поездке, о том, как я торопился домой и как меня встретила жена.

— Да я часто об этом думаю, — говорит Ниязбеков, — как тебе удается всегда успевать и все делать, что требует наше неспокойное время. Я же говорил, вон еще когда, создать отделение СВПК здесь, в Чимкенте, при погонах и при всех регалиях, на черт тебе нужно все это мотовство и унижения, везде надо успеть, да еще и отчитаться, а я что могу сделать, только помочь здесь. А пошли меня туда, в Бразилию или Канаду, с заданием, да я сразу все завалю и попаду под суд как враг народа и никто не оправдает! А вы попытались объяснить жене реальность вашей работы?

— Пытался, но она мне отвечала: «Брось ты мне голову морочить», — и я замолкал.

От Сабира Беляловича я заехал в облсельхозтехнику к «начальству», поговорил кое с кем и кое о чем, сказал, что завтра собираюсь поехать в Ленинское и СарыАгач, это все попутно до Ташкента, а в Ташкент должен прилететь Сенельников Евгений. До Сталинобада (этот город уже назывался Душанбе) я решил не ездить, переговорил с Женей, он полетит в Душанбе, я вернусь в Чимкент.

3. ГДЕ ЯНТАРНАЯ КОМНАТА?

Сенельников прилетел в аэропорт Ташкента только в 18.45 местного времени. И чтобы обо всем переговорить, что произошло в Бразилии и что надо пересмотреть по Средней Азии в нашей работе, одним часом не отделаться. Мы решили проехать в гостиницу «Таш¬ кент» и переночевать, и все обсудить без спешки и помех. Мой водитель, прекрасный парень-казачонок, отпросился поехать к родным, тут, сказал он, рядом с Ташкентом. Я его отпустил, но предупредил, чтобы к 7.00 он был у гостиницы. Мы же с Сенельниковым не уснули ни одной минуты, обстановка требовала вернуться к схеме наших пунктов, существовавших до 1959 г., то есть создать точки в Самарканде, Бухаре, Ташкенте, Чимкенте и Джамбуле.

— В Душанбе оставим Усачева, — сказал Сенельников и добавил: — Хороший, между прочим, парень, память исключительная, а зрительная, что фотоаппарат, глянет раз — и фото на всю жизнь!

— Это хорошо, — сказал я, — но в твоей группе все ребята хорошие, поэтому посмотри, возможно, на них и надо взвалить обязанности по точкам. Я прошу тебя, Евгений Васильевич, возьми эту нашу команду на себя.

— Спасибо, — сказал Женя, — я сам хотел вас об этом попросить.

На этом мы и решили, выстроенная нами конфигурация модели среднеазиатской сети СВПК нам понравилась обоим. Спустились мы вниз в 6.48 по местному времени, Махулбек уже стоял и поджидал нас. Подбросили мы Сенельникова до аэропорта и отправились домой, не заезжая на обратном пути ни в Сары-Агач, ни в Ленинское. В свое межрайобъединение мы приехали к 12.00 ч. 25 января 1963 г.

Работы было много везде и на гражданке тоже. Я сразу даже не подумал, что в должности управляющего межрайонным объединением у меня столько будет работы. Меня в начале должность эта привлекла тем, что я сам себе хозяин, а работа вся связана с разъездами, чего еще лучше надо? Хотя ездить действительно можно было много, но и работать приходилось не меньше, чем на основной работе. И если бы не помощь Ниязбекова и Юсупова, то мне бы эту должность пришлось оставить через 2–3 месяца. 27 января 1963 г. при поездке в Туркестан я на 5 минут заскочил к Ниязбекову и созвонился с Г. К. Жуковым. Он, оказывается, проболел гриппом уже 10 дней, а потому выехать пока куда-либо не в состоянии. «Я попросил, чтобы тебя отправи¬ ли в командировку, — сказал Жуков, — кое-что надо обсудить. Поздравь Сенельникова с повышением в звании и наградой Звездой Героя Советского Союза». Я поблагодарил Георгия Константиновича, сказал, что в командировку я приеду обязательно. Пожав руку Ниязбекову, я распрощался и поехал по намеченному маршруту в Туркестан с заездом в Джамбул и Первый хлопковый совхоз.

По возвращении из этой поездки домой, я опять заехал к Ниязбекову и, к моему удивлению, встретил Сергея Разуваева, чье постоянное место в Находке Приморского края.

— Что-то случилось? — спросил я.

— И то и другое, но больше надо кое о чем потолковать.

— Хорошо, сейчас с Сенельниковым созвонимся и потолкуем.

— Я на вертушке, — так всегда отвечал Сенельников.

— И как она вертится эта вертушка? — спросил я.

— Да все нормально.

— Не ради контроля мы звоним, а поздравляем тебя все втроем: Ниязбеков, Разуваев и я с присвоением звания генерал-лейтенанта и награждением Звездой Героя Советского Союза. — Сенельников молчит… — Женя, ты что, уснул, что ли? — спрашиваю я. Потом слышу:

— Превеликое спасибо, в зобу дыхание сперло, в пот и дрожь бросило, я просто не знаю, как себя вести.

— Вести себя надо спокойно, — сказал я, — надо обмыть две звезды — две рюмки и не более. Договорились?

— Служу Советскому Союзу! — выдохнул из себя Евгений Васильевич Сенельников.

— До встречи, — сказал я и положил трубку.

Сергей Вениаминович Разуваев сидел у нас на большой группе, обслуживающей Приморский и Хабаровский края, со штаб-квартирой в Находке и, коль он приехал без вызова, значит, есть большой улов, подумал я и не ошибся.

— С дороги-то хоть покушать успел? — спросил я Сергея Вениаминовича.

— Да мы тут с Сабиром Беляловичем успели дважды повторить эту немаловажную процедуру. — Ну что же, коль вы познакомились, то выкладывай, не стесняйся, все здесь свои, чужих нет.

Оказывается, Линь-Бяо был дважды засечен в Южной Корее и не с корейцами саке японское распивал, а с американцами, и раз нажрался до чертиков, болтал все и обо всем. Значит, китайская разведка стала взрослеть, подумал я, коли Мао Цзе Дун знает об этом визите Линь-Бяо в Корею.

— Я хотел попросить разрешения прицепить к нему свой хвост, можно это или нельзя? — проговорил вкрадчиво, как умел, Разуваев.

— Конечно можно, даже нужно и, если при каких-то обстоятельствах обстановка заставит списать его, то делай без оглядки. А есть какие-то материалы по его переговорам с американцами? — спросил я.

— Кое-что накопали. Вот два листика фотокопии.

Я заглянул в фотокопии и глазам своим не верю — Фрэнк Татчер!

— Когда уехал Фрэнк Татчер?

— Да нет, — говорит Сергей Вениаминович, — он у нас пополнил нашу интер¬ национальную коллекцию, стал семнадцатым.

— Охарактеризуй мне его как следует: говорит по-русски? Нет, — ответил Сережа. Но такой хитрый, наглый масон с серпообразным носом, с висячими глазами, со здоровой родинкой, черной, на подбородке. Да там каких только нет, я вот думаю, что с ним делать? Людей жалко около них держать, потому и приехал, а вот эти бумаги по переговорам наших некоторых «умников» с японцами и американцами я передаю вам, мне надоело таскать эту папку. Я показал свои мизинцы на руках и укороченный палец на правой руке и всем сказал, что это все дело того «орла» со здоровой родинкой на подбородке. «Это Фрэнк Бойс, не Татчер, он меня сразу узнает». Связываемся с Жуковым, я спрашиваю у него разрешение вылететь в Приморье, передаю привет от Разуваева и Ниязбекова. «Разуваев, — говорю, — наловил много рыбы, к тому же, видать, крупной. Если можно, то позвольте мне полететь вместе с Разуваевым, а из Приморья прилететь к вам в Белокаменную»?

«Валяй», — приподнятым голосом проговорил Георгий Константинович.

Ниязбеков связался то ли с Желтоноженко, то ли с Батраковым насчет моей командировки во Владивосток и в Москву. Главное то, что 14 февраля 1963 г. мы с Сергеем Вениаминовичем уже вылетели из Чимкента до Алма-Аты, а там от АлмаАты уже были прямые маршруты до Владивостока. 16 февраля 1963 г. мы были в расположении пункта в Находке. Времени, как всегда, у нас не хватало, едва передохнув с дороги, перекусили и за работу. Разумеется, начали с Фрэнка Бойса, как старого знакомого. Странное дело, сколько мне за эти годы приходилось встречаться с бандитами, которые были готовы заживо с тебя шкуру снять, и какими они оказывались слабыми, когда судьба их поворачивала на 180 градусов и говорила им: «Что же, негодяй, пришла твоя пора за все злодеяния рассчитаться». Я стоял у окна и глядел в окно, вроде бы я посторонний человек, и меня совершенно не касается, кто здесь работает и зачем привели сюда этого иностранца, «не знающего русского языка».

Когда его, Фрэнка, усадили у стола и я повернулся к нему, то он шарахнулся со стула к двери, но там стоял Саша Антипов, а через него не каждый трактор проедет.

Я пригласил этого Фрэнка вежливо — так же, как он со мной начинал говорить в Севилье: