Академонгородок - Александр Бачило

В коридоре простучали шаги.

— Да где ведущий-то?! — в серебряном девичьем голосе слышались нотки истерики.

Альберт Витальевич торопливо вставил свернутый червонец в нос и склонился над столиком…

В полутемной и чрезвычайно захламленной студии, больше похожей на склад такелажного оборудования, был, однако, один уголок, ярко сияющий свежими красками. Здесь, у фанерной перегородки, оклеенной обоями под кафель, расположился нарядный кухонный гарнитур, плита без единого пятнышка, полки с чистой посудой, сверкающие кастрюли и прочие декорации телевизионной программы «Кушать подано». Съемочная группа, держась в тени, сосредоточенно смотрела на большой, тщательно освещенный стол, где в обрамлении листьев салата, петрушки и базилика возлежали свеженарезанные колбасы. На границе света и тьмы взбешённой львицей металась высокая, но отцветающая Алла Леонидовна — режиссер программы.

— Ну что ты стоишь?! — грызла она ни в чем неповинную ассистентку, — На мобильник ему звони! У нас полтора часа на съемку осталось!

— Да звонила я! — чуть не плача, отбивалась пухленькая Леночка. — Отключен у него мобильник! Две недели, как отключен за неуплату!

— Чтобы я еще раз связалась с этими бывшими звездами… — медленно закипала Алла Леонидовна, — с этой бездарью, пьянью подзаборной! Ни готовить, ни разговаривать толком не умеет, а строит из себя второго Макаревича! Кулинар! На букву «Х»…

Тут представление артиста закончилось, поскольку Альберт Щедринский сам вбежал в студию, энергично потирая руки.

— Время, время, дорогие мои! — он подскочил к столу, схватил нож, луковицу и улыбнулся в камеру. — Почему стоим?

— Ведущего ждем, — холодно отозвалась Алла Леонидовна.

— Я давно в кадре! — Альберт Витальевич высокомерно поднял бровь. — Давайте мотор!

— У вас пудра комками, — заметила ассистентка Леночка.

— Где?! — Щедринский полез было в карман за зеркальцем, но вспомнил, что зеркальца нет.

— Вокруг носа, где, — Леночка нехотя укусила бутерброд со спонсорской колбасой.

— Пардон! — Щедринский быстро утерся рукавом. — Ну все, я готов!

— А фартук вы не будете надевать? — осведомилась Алла Леонидовна совсем уже ледяным тоном.

— А, черт! Забыл! — Альберт Витальевич схватил со стула фартук с вышитой на груди надписью «Кушать подано» и принялся торопливо завязывать. — Мало того, что я должен сам гримироваться, — обиженно бормотал он, — так еще и это! Костюмер где?!

— Костюмера не дали. — Алла Леонидовна говорила с убийственным спокойствием. — Наша программа внеплановая… Кстати, через час мы должны освободить студию.

— Успеем! — отмахнулся ведущий, прилаживая на голове поварской колпак. — Картошку почистили?

— Это вы у съемочной группы спрашиваете?

— Нет, у Господа Бога! — взорвался артист. — Почему я сам должен заниматься реквизитом?!

— Потому что реквизитора вам тоже не дали! И вообще сказали, что программа идет последнюю неделю.

Щедринский выронил нож.

— Кто сказал?

Алла Леонидовна равнодушно пожала плечами.

— В координации сказали.

— Что они там знают! — Альберт Витальевич презрительно фыркнул. — Это вообще не их собачье дело! Пока спонсор дает деньги…

— Кстати, сегодня звонили от спонсора, — вставила Алла Леонидовна, и Щедринский понял, что сейчас его снова ударят гораздо ниже пояса. — Прошлая программа не понравилась.

— П-почему?

— Говорят, вы все время заслоняете гостей. А спонсору как раз нужен акцент на простой народ. Спрашивают, где награждение победителей конкурса.

Альберт Витальевич задохнулся от возмущения:

— Это что, моя проблема?! Я им буду рожать победителей? А ассистенты ваши чем будут заниматься? Колбасу жрать?!

Леночка поперхнулась бутербродом.

— Я всем разослала приглашения!

— Ха! Приглашения! Надо было встретиться с каждым! Это ваша обязанность, дорогая — подавать гостей передачи прямо к столу!

— Ага, щас! — Леночка не собиралась сдаваться. — Они все из области! Где я с ними буду встречаться?!

— Это ваше интимное дело, где встречаться! — грубил Щедринский.

— Мы работать будем сегодня, или нет? — устало спросила Алла Леонидовна.

— Это не работа! — взвизгнул Альберт Витальевич. — Это травля актера на площадке! Я не могу один тащить на себе всю программу, да еще отбиваться от идиотских наскоков!

— То есть вы отказываетесь?

— Да, отказываюсь! — Щедринский тяжело дышал, — … от чего?

— От работы.

— Не дождетесь! Интриганы! Мотор!

— Мотор идет, — равнодушно отозвался оператор.

Лицо Альберта Витальевича исказила приветливая улыбка.

— Здравствуйте, дорогие любители котлет и профессионалы пельменей! — заорал он, глядя в камеру. — Как всегда в это время, с вами программа «Кушать подано» и ее постоянный теле-шеф-повар Альберт Щедринский!!!.. Ага! Потекли слюнки! И не зря, потому что сегодня мы снова будем готовить самые аппетитные блюда из продукции многочисленных спонсоров нашей по-пу-лярнейшей передачи!..

Итак, Оно вернулось. И сразу два новых убийства. Совсем, как тогда, в Москве. Я-то надеялся, что Его притягивает густонаселенный город. Думал, если уеду в провинцию, то избавлюсь от кошмара. Не тут-то было. Я нужен Ему как свидетель. Оно словно видит моими глазами то, что творит… Нечто бесформенное и бестелесное возникает где-то на самом краю зрения, во всяком случае мне никак не удается точно уловить этот момент. Тень, мирно лежавшая в пыльном углу, вдруг начинает двигаться, набрасывается на человека и заглатывает. Вернее, поедает, как кислота, или пережевывает, как мясорубка. Судя по отчаянным воплям. И по тому, как резко они обрываются… Невозможно рассказать, что я испытываю в эти несколько мгновений. Оно питается моим ужасом, и я чувствую, что ужас доставляет ему еще большее наслаждение, чем кровь и мясо. Но самое страшное, что это Его наслаждение передается и мне…

Колесников долго брел вдоль решетчатой ограды бывшего зернохранилища, ныне обращенного в съемочный павильон частной телекомпании «Монитор». Судя по состоянию ограды, телекомпания переживала не лучшие времена, во всяком случае с «Парамаунтом» пока не конкурировала. Ограда была ржавая и щербатая, половины прутьев недоставало. Колесникову, несмотря на его официальный статус, очень хотелось пролезть сквозь дыру в заборе и пойти напрямик к зданию. Но он не рискнул. Уж больно высокие сугробы намело на этой голливудской территории. Павильон сиротливо стоял в самом центре огороженного пространства, а по соседству с ним, под снежными увалами угадывались огрызки свай и кирпичная кладка еще одного корпуса, недостроенного с зерновых времен. Сразу за территорией, принадлежащей телестудии, начинались бескрайние белые поля, с мелкими перелесками, где по ночам, поди, еще волки на луну выли. Это была самая окраина города…