Жизнь взаймы - Василий Кононюк

Таким был общий план будущей пилорамы. Жаль, что в уме он рисовался значительно быстрее, чем на практике, где в любом месте плана возникало дополнительно десятки мелких проблем, которые нужно было решать. Только сверл нам батя с десяток скрутил, разного диаметра, спокойно смотреть, как они долбят гнезда под зубья шестеренки стамесками, у меня не получалось. По моему рисунку, батя изготовил из металлического прутка коловорот, в конце которого сделал гнездо квадратного сечения. Приковав к каждому сверлу концевик из квадратного прутка такого же размера, получился нормальный инструмент. Правда, сверла приходилось клинить в гнезде, чтоб не выпадали, но сверлить было несравнимо проще, и необходимые гнезда намного быстрее было высверливать, а стамеской только подравнивать контуры. Не хочу говорить о бесконечном множестве деревянных шипов, которыми все это крепилось в силу дороговизны гвоздей, и под которые нужно было сверлить дырки.

Понятно, что размышления на эти темы, не способствовали пониманию того, о чем идет речь вокруг меня на посиделках, и когда мне задавали вопрос, я часто пропускал его мимо ушей. Только по тишине и направленным на меня взглядам понимал, что мне, видимо, придется о чем-то рассказывать. Приходилось переспрашивать, на вопросы о чем же я думал — честно отвечать, мол, когда вижу перед собой Марию, обо всем на свете забываю и ничего не слышу.

Пока, кое-как выкручивался. Традиции общества не поощряли, чтоб неженатые девушка и парень надолго оставались наедине, в эти недолгие минуты, Богданчик не давал Марии разговаривать, увлеченно с ней целуясь, но было понятно, долго эта лафа не продлится и начнутся суровые испытания.

Как только нужно будет вступать с ней в затяжные разговоры, несоответствия которые легко обнаружила маменька, Мария обнаружит не менее легко. Остается только надеяться, что до свадьбы нам поболтать не дадут. Все-таки у Иллара корни с Кавказских гор растут, а там традиции построже, чем у татар и у славян. Один он, не стеснялся сам придти и дочку с посиделок домой забрать, если народ допоздна засиживался. Мне оставалось в этом случае только горько вздохнуть и радостно бежать домой, отгородившись от Богдановых эмоций.

Так незаметно пролетело время и пришла пора ехать в Черкассы с первой партией ликера. В субботу затемно, взяв запасные полозья, если девки приедут этим караваном, их воза на полозья надо будет поставить, запряг троих коней, двух своих, и батиного одолжил, чтоб не застаивался в конюшне, весело погнал сани вверх по руслу реки. Семь больших бочек, груз не запредельный, но и не маленький, несмотря на тройку коней, к Черкассам добрался уже при свете луны и звезд.

Двор корчмы уже был порядком заставлен возами, гостей в корчме перед воскресным базаром уже было немало. Корчма была почти полна, в ней толкались, как приезжие купцы с возницами и охраной, так и местные казаки. Среди этой толпы мужиков, мои девки с детьми выделялись, как козы среди стада овец, или наоборот. Хуже всего, что их уже приметили местные казаки и двое уже умудрились усесться рядом с ними, оттеснив в сторону Авраамовых охранников и возничих. Кивнув Аврааму, направился прямо к ним. Девки не выглядели испуганными или смущенными активными приставаниями местной публики, но поскольку я их пригласил, то и мне нужно было разбираться. Как говорят теоретики стратегии, лучшая оборона это нападение.

— Здорово сестрички! С приездом вас! Небось, заждались уже меня! А чего вы в такой тесноте сидите? Берите детей и айда, вон за тот стол. Давно уже приехали?

Не обращая внимания на казаков, подхватив кого-то из детей на свободную руку, дал девкам вылезли из-за стола, и перебрались за другой. Их ухажеры сначала ошалело смотревшие, как мы дружно перебираемся подальше, не обращая на них внимания, затем, не выдержав подтрунивания товарищей, с грозным видом двинулись в нашу сторону. К тому времени я уже успел разоружиться, снял доспех с поддоспешником, жарко было в корчме. Оставался проблемой мой заряженный самострел, который зарядил перед дорогой, от волков отбиваться. Может, это и было причиной нерешительного поведения казаков в начале нашего знакомства. Когда у тебя за спиной стоит мужик в полном вооружении, у которого в руках, заряженный острой стрелой самострел, то как-то не знаешь с чего начать беседу. Поменяв стрелу на ложе, и не обращая внимания на ухажеров, с грозным видом ставшим перед нашим столом, обратился к Ждане,

— Ждана возьми свой тулуп, отойди вон туда, и держи его возле стены на вытянутой руке, я в него тупой стрелой пульну. А ты казак не стой на дороге, как дуб в поле, или ты уже такой пьяный, что не видишь вокруг ничего?

— Ты, кого пьяным называешь, хлопчику? И не направляй на меня свою цяцьку, я ее не боюсь!

Поскольку устраивать драки на чужой территории было бы опрометчиво, обратился к их компании, где выделялся как своей саблей, так и всем своим внушительным видом, лидер этой компании, который и начал подуськивать этих двоих ухажеров на меня. Видно не сподобился я ему, такое бывает. Не знаю, откуда он меня знал, хотя две сабли за спиной, возраст и самострел, достаточные приметы для неглупого человека, а вот мне не узнать бывшего атамана черкасских казаков, Арсена, было очень затруднительно. Двух месяцев не прошло, как наблюдали мы его перевыборы.

— Шановное товарищество! Ваш казак не верит, что он пьяный. Предлагаю проверить его и любого, кто захочет. Каждый из нас двоих, ставит по монете, потом станем мы друг против друга и будем бить по разу друг дружку. Можно пригибаться, отклоняться, руки подставлять, только падать не можно и с места сходить. Кто первый упадет, тот проиграл, кто с места сошел, тот проиграл. А раз проиграл, значит забирает монеты и идет из корчмы спать.

— Так за что ж ему давать монеты, если он проиграл? — Сразу спросил кто-то любопытный.

— Так то ж ему такая кара будет, братья казаки, с монетами в кошеле из корчмы домой спать возвращаться. — Народ дружно загоготал, по достоинству оценив страшную кару.

— Ну что, Яков, — обратился недовольно скривившийся Арсен, прочувствовал бедный снова, как легко меняется настроение электората, — готов ты на такое испытание?

— Готов, батьку, — озадаченно ответил Яков, — только монеты у меня нет.

Ишь, дальше его батькой, называет, въелось в сознание за годы, что Арсен тут командовал.

— Так, я тебе одолжу, Яков. Как на землю сядешь, так сразу и отдашь, — не выпуская ситуацию из нужного русла, сразу положил на край стола две серебряных монеты.

— А если ты, на задницу сядешь тогда, как быть? — Якова продолжала волновать, больше всего, финансовая сторона будущего испытания.