По материкам и океанам - Георгий Кублицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы — Мальмгрен?
— Я Цзаппи…
— А Мальмгрен?
— Мальмгрен умер, нет Мальмгрена. Мальмгрен далеко на льду. Здесь Цзаппи и Мариано… Я хочу на корабль… Мы хотим есть… Тринадцать суток без пищи…
Вносят на носилках плачущего Мариано. Он совершенно истощен, на нем какое-то тряпье, сквозь которое проглядывает голое тело.
Цзаппи куда бодрее. Он разваливается в кресле кают-компании, дает себя раздеть. Под первой парой брюк оказывается вторая.
— Мальмгрен, — цедит итальянец сквозь зубы.
Странно!
На руке итальянца две пары часов.
— Мальмгрен, — повторяет он, показывая на вторые часы.
Странно, весьма странно!
У Цзаппи развязывается язык. Он начинает сбивчивый рассказ:
— Мы шли втроем. Продуктов у нас было мало, совсем мало. У Мальмгрена разболелась рука. Он причинял столько хлопот! Потом швед попал в полынью, а мы были слишком утомлены, чтобы ему помочь. Он вымок и отморозил себе ноги. Вы не представляете себе, что значит для здоровых людей, стремящихся к жизни, тащиться с больным человеком! Мальмгрен переползал через торосы на четвереньках. Наконец он понял, что его песенка спета. Умирающему ведь не нужны продукты, правда? И платье — тоже. А мы должны были беречь силы… Он попросил нас вырубить во льду могилу. Могли ли мы отказать? Потом… Потом он разделся, совсем разделся. Я забрал его одежду и продукты, и мы пошли. Я сказал ему: «Вы будете лежать в могиле, как глазированный фрукт». Когда мы в последний раз оглянулись, он поднял из ямы руку. Мне было видно, как он слабо скреб ногтями край своей ледяной могилы. Мариано ревел, как девчонка. Нет, пусть русские не думают: Мальмгрен не звал нас назад. Он только смотрел. И мы пошли. Потом у нас кончились продукты. Мариано, мой бедный Мариано, тоже выкупал ноги в воде, как Мальмгрен, и тоже отморозил их. В это время льдина, по которой мы шли, раскололась, и мы остались на маленьком торосе. У Мариано ноги все равно ничего не чувствовали, я взял обрывки одеяла, в которое они были укутаны, и завернул потеплее свои ноги. Этот бедняга Мариано слабел с каждым днем… Да, мы видели ваш самолет со звездами. Но он больше не возвращался. И Мариано, потеряв надежду, говорил мне: «Цзаппи, я прошу вас съесть мое тело, чтобы поддержать ваши силы. Моего трупа вам хватит надолго»… Что вы все уставились на меня? Да, Мариано говорил так, спросите у него… Но тут пришел русский корабль. Мы очень любим русских, очень…
Хмуро, молча выслушали моряки итальянца. Раздели и бросили на верную смерть товарища! И, кроме того, Цзаппи чего-то не договаривает. Что в действительности произошло с Мальмгреном? А эта фраза, которая прозвучала так ужасно: «Цзаппи, я прошу вас съесть мое тело…»
Снова вздрагивает корпус корабля. Штурман прокладывает новый курс.
Ледокол идет к главному лагерю итальянцев. Вильери радирует, что он уже видит дым «Красина». Вскоре с капитанского мостика кинооператор снимает палатку на льду, обломки гондолы, перевернутый самолет Лундборга. Кто-то плачет, кто-то ищет капитана, чтобы обнять его…
Радист Бьяджи отстукивает последнее известие из лагеря. Выключая передатчик, он говорит:
— Комедия окончена!
Итальянцы идут на корабль. На льду чернеет брошенная ими деревянная статуя мадонны. «Красин» медленно отходит от льдины.
Тысячи ротационных машин во всех уголках мира уже выбрасывают влажные, пахнущие типографской краской газетные листы с жирными заголовками: «Большевики спасли основную группу итальянцев»; «Советский ледокол и советские летчики сделали невозможное»; «Поразительные успехи русских»…
А в эти часы…
В Риме в эти часы жирный Муссолини проклинал спутников Нобиле, позволивших, чтобы их спасли посланцы Москвы. С тупой жестокостью отверг фашистский диктатор предложение русских по поводу розысков унесенной дирижаблем группы Алессандрини: «Итальянское правительство считает ненужным продолжать поиски».
В эти часы мужественный летчик Чухновский и его товарищи потуже затягивали пояса, ожидая, пока к месту их вынужденной посадки сможет подойти ледокол.
Цзаппи, самоуверенный, наглый, вполне довольный собой, кричал в это время на ломаном русском языке судовому санитару, назвавшего его товарищем:
— Товалисч?! Нет Цзаппи товалисч! Цзаппи — господин! Цзаппи — офисер!
Он требовал, чтобы из госпитальной каюты удалили раненого старика Чечиони и заболевшего радиста Бьяджи: разве благородный офицер может дышать одним воздухом с простыми солдатами?
В эти же часы недалеко от северных берегов Норвегии волны гоняли поплавок с надписью «Латам» — все, что осталось от самолета Амундсена. Седоголовый орел заплатил жизнью за ошибки и промахи людей, притащивших к полюсу деревянный папский крест.
Гордые красные вымпелы реяли над мачтами «Красина» и «Малыгина». Звезды горели на крыльях самолетов. Алыми флажками на картах мир обозначил первый дальний маршрут советских людей к центру Полярного бассейна.
ПОДВОДНЫЙ АРХЕОЛОГ
Подумайте о кладбищах кораблей на дне морей и океанов. А таинственная Атлантида? Вы слышали, разумеется, об этом острове, который населяло могучее племя атлантов? Древнегреческое предание говорит, что Атлантида после страшного землетрясения опустилась на морское дно. Вот поднять бы оттуда образчики ее искусства, утвари…
Высокий человек с развевающимися седыми волосами произнес все это так, что нельзя было понять — шутит ли он или говорит серьезно. Шум осеннего моря скрадывал оттенки его голоса.
Слушатели — запоздалые курортники, попавшие на юг в самое неудачное время, — поеживались под ударами норд-оста.
У моря на камнях лежали мокрые костюмы из прорезиненной парусины, похожие на шкуры неизвестных животных. Накрапывал дождь, и было трудно представить себе мраморные храмы атлантов, лазурное небо, зелень виноградников, пронизанную жгучими солнечными лучами.
Когда курортники на следующий день снова пришли к бухте, море было спокойно и на его поверхности недалеко от берега лопались пузыри. Тяжело ступая по камням, на берег вышел водолаз. С него стекали струйки. Затем появился второй водолаз, за ним — третий. Они окружили уже знакомого курортникам человека с седыми волосами и что-то говорили ему, показывая на море.
Уж не напали ли водолазы на следы Атлантиды? Впрочем, что за вздор. Ведь вчера же профессор — как почтительно называли его водолазы — сказал, что по мнению некоторых ученых огромный остров мог, вероятнее всего, погрузиться после сильного землетрясения где-нибудь в Эгейском море. Искать его у берегов Крыма, в Коктебельской бухте, было бы просто смешно.
Но тут курортники обратили внимание на предмет, лежавший там, где профессор разговаривал с водолазами.
Это была каменная прямоугольная глыба, массивная и, видимо, очень тяжелая.
Откуда же она взялась на берегу?
* * *Профессор Рубен Абгарович Орбели решил посвятить себя подводной археологии. Не правда ли, эти слова звучат странно? Археолог занимается раскопками древностей. Но разве можно вести раскопки под водой?
Еще в давние времена человек стремился проникнуть под воду за драгоценными жемчужными раковинами, за лакомыми устрицами, за красивыми кораллами. Потом его стали привлекать золото и драгоценности погибших кораблей; «водолазная лихорадка» началась в Европе после того, как у берегов Шотландии пошел на дно огромный испанский флот, с помощью которого король Филипп II думал покорить Англию.
А затем человек стал спускаться под воду и ради научных исследований. Лицо нашей планеты не раз менялось. Высоко в горах изумленные туристы наталкиваются ныне на окаменевшие отпечатки ракушек и рыб, а гидрографы, изучая морское дно, неожиданно обнаруживают подводные хребты с ущельями и скалистыми пиками.
В крепчайших стальных камерах — батисферах, — опускаемых с кораблей на длинном тросе, ученые проникли в такие глубины океана, где царит вечная тьма, а давление колоссальной массы воды достигает многих сотен атмосфер. Но даже там были обнаружены живые существа: рыбы с чудовищными челюстями, гигантские спруты — кальмары, светящиеся черви, а еще ниже — фантастические грязновато-белые раки и крабы.
Человек проник и ниже дна. Там тоже найдено много интересного. Например, под верхним донным слоем в глубине Черного моря был обнаружен слой темного маслянистого ила — остатки морских животных, погибших давным-давно от какой-то причины.
Исследователи нашли эту причину: Черное море временами сильно опреснялось, и тогда морские жители начинали массами вымирать.
В тайны подводного мира постепенно стали проникать гидрологи, биологи, геологи, химики, физики. Но ведь на дне морском есть работа и для тех, кто изучает следы материальной культуры наших предков. Там, где море наступало на сушу, его воды сомкнулись над древними портами, скрыли храмы, в которых приносились жертвы богам торговли и мореплавания.
