Околдованная - Маргит Сандему

— Да, и давай молиться о том, чтобы Суль тоже так поступила.

Силье лежала и смотрела в потолок. Суль была совсем другого сорта ягода, чем Тенгель. В ней не было ничего от его совестливой ответственности. Она часто была… скверной, злобной. Но ведь она лишь маленький ребенок.

— Теперь мы вдвоем, Тенгель, — сказала она твердым голосом. — Вместе мы, пожалуй, справимся с этим.

— Боже, благодарю тебя за Силье, — прошептал он.

14

Настало лето, и Силье увидела долину Людей Льда в ее самом красивом уборе. Теперь она видела, какая это редкая красота, и училась любить горы, солнечные закаты, горную березу и снег. И она была очень счастлива. Вождь повенчал их путем простой церемонии. Было заметно, что выбор Силье в немалой степени ошеломил его. Но, поскольку Хемминг исчез из долины, то она, видимо, с отчаяния была вынуждена довольствоваться Тенгелем. Вождь никогда не узнал причину бегства Хемминга — никто не отважился рассказать ему об этом. Так, косвенным образом, жители долины проявили благожелательность по отношению к Тенгелю. Думая об этом, Силье черпала определенную уверенность. Теперь она была супругой Тенгеля. Все были здоровы, и будущее казалось светлым. После того, как она вернула Тенгеля в дом, она находила гораздо больше радости в домашней работе. Счастливая и довольная, она вместе со всеми весной пахала пашню, сеяла, косила траву. Однако животных они не заводили, так как скотный двор был в плохом состоянии, а у Силье было достаточно хлопот с детьми. Вместо этого они помогали Элдрид. Суль взяла у Элдрид котенка, и Тенгель обратил внимание на то, что она выбрала котенка черного, как уголь. Он и лошадь были их единственными домашними животными. Несмотря на то, что Тенгель казался совершенно счастливым, часто случалось, что Силье приходилось будить его ночью. Он, утверждавший, что никогда не грезил по ночам, видел плохие сны. Теперь, когда они были женаты, они спали, согласно обычаю, всегда обнаженными. Когда он просыпался, мокрый от пота, то обычно искал в темноте ее лицо, чтобы удостовериться, что она действительно здесь.

— Силье, — задыхаясь, говорил он. — Не уходи от меня! Никогда не уходи от меня!

Она уверяла его в том, что никогда этого не сделает, прижимала его к себе, чтобы успокоить, вырвать из ночных кошмаров, Но, если он был действительно взволнован, так что дрожал всем телом, она открывала ему свои объятья, даже если он уже был у нее в тот же вечер. После этого он словно успокаивался. Все это немного огорчало ее, потому что, как и большинство женщин, она считала, что духовная общность так же важна, как и телесная. Но их близость всегда кончалась тем, что он возносил ее на головокружительную высоту. А когда понимал, что сделал ее счастливой и свободной, то все кошмары словно бы исчезали, и он спокойно засыпал в ее объятиях. Ей было очень неудобно, и она затрачивала большие усилия, чтобы сдвинуть его в сторону.

«Это почти как во сне, — думала она. Я пользуюсь своей плотью, чтобы переключить злые мысли человека на что-то другое. Но почему все происходит именно так? Что во мне такого загадочного, что постоянно заставляет меня прибегать к этому? Неужели я не стану чем-то более значительным, чем объектом для мужской похоти? Может быть, всему виной моя собственная неуверенность? Страх перед тем, что я не достигну цели другими способами?» В любом случае, ей было досадно.

Теперь они больше общались с другими жителями долины. После того как Тенгель женился на Силье, страх перед ним поубавился, и крестьяне болтали, шутили и спорили с ним. И все-таки страх еще прятался в уголках их глаз, при малейшей опасности они были готовы спасаться бегством.

Элдрид тоже переживала весну своей жизни. Ее ободрила Силье, имевшая мужество выйти замуж за потомка злого духа Людей Льда. В результате Элдрид сказала «да» ухажеру, давно проявлявшему к ней интерес. На Иванов день Элдрид тоже вышла замуж. Ее мужем стал один из тех, кто должен был спасаться от подручных фогда и жил последние годы в долине Людей Льда. Силье была рада за Элдрид. Теперь она избавлялась от необходимости тяжело работать и от одиночества на старости лет. Кроме того, она уже перешагнула тот возраст, когда заводят детей, так что ей нечего было бояться. Она явно не могла бы продолжить род.

У Силье было так много дел, что совсем не оставалось времени, чтобы ткать, о чем она немного сожалела. Но взамен она получила так много других приятных впечатлений. Тенгель забирал ее и детей и показывал им свои любимые места. Они много времени проводили на воздухе, и у всех лица покрылись прекрасным загаром. Тенгель тащил Дага в мешке за спиной, а рядом шла Суль, неся корзину с котенком. С облегчением они замечали, что злобные припадки девочки случались все реже. Возможно, это объяснялось гармоничностью жизни, которую она вела. Однако порой она их пугала. Например, как в тот раз, когда они пришли к водопаду. У Суль затуманились глаза, и она сказала:

— Мертвая дама.

Тенгель вздрогнул.

— Как она могла об этом узнать? Женщина бросилась сюда… да, пожалуй, двадцать лет тому назад.

Случались и другие необъяснимые вещи. Как-то, когда они были в горах, Суль прибежала с криком:

— Домой! Опасный человек под деревом. При этом у нее были очень испуганные глаза.

В таких случаях они обыкновенно слушались ее, но никогда не узнавали, в чем дело.

С наступлением осени с Силье начали твориться неприятные вещи. Она похудела, потеряла аппетит, ее кожа стала прозрачной и покрылась светло-коричневыми пятнами. Тенгель собирался навестить Бенедикта и его домочадцев, но отменил поездку. Вместо себя Тенгель послал другого человека, кучера. Тот скоро вернулся назад, сообщив, что все здоровы, но Абелона продолжает там жить и отравлять им существование. Жители хутора были очень счастливы услышать о маленькой семье и прислали свои поздравления — большой сверток с разной снедью и кое-что из одежды для малышей.

— Если бы мы могли что-то сделать для них, — сказала растроганная Силье. — Если бы мы могли убрать тех прихлебателей!

— Да, — согласился Тенгель. — Но сейчас я ничего не могу сделать. Мое место теперь рядом с тобой.

Силье окинула взглядом двор, где первые заморозки оставили свой след. Она закрыла дверь в дом, чтобы не выпускать тепло.

— Я боюсь, Тенгель. Что со мной?

Он внимательно посмотрел на нее и едва не рассмеялся над ее невежеством.

— Прошло много времени с тех пор, как ты должна была отказывать мне по женским причинам.

Она подумала.

— Да, да это так. У меня было столько других дел, что я не думала об этом. О, Тенгель…

Она продолжала сидеть, словно парализованная.

— Да! Конечно! Так как это не случилось весной или в первой половине лета, то я словно выбросила это из головы, ты понимаешь.