Прошепчи его имя - Элизабет Торнтон

Запись о женитьбе Хью была краткой и деловой. Майор Темплар, прочла Абби, обвенчался девятого декабря тысяча восемьсот двенадцатого года в Лиссабоне с мисс Эстеллой Сондерс. На следующей странице сообщалось, что миссис Эстелла Темплар, в девичестве мисс Эстелла Сондерс умерла через год в Лисморе, Ирландия, от лихорадки, пока муж ее находился на службе в Испании.

Абби прочла несколько раз эту запись, но так и не смогла понять — что же в ней такого особенного. И почему Хью никогда не говорил о своей женитьбе ни ей, ни их общим знакомым.

Абби продолжала чтение. На страницах досье встречались время от времени женские имена. Дездемона, Мерседес, Каталина — все они скромно именовались «сотрудниками». Но нетрудно было догадаться, что на самом деле речь шла о любовницах Хью. Наверное, в интересах дела прошлое этих дам так же внимательно изучалось. Внимание Абби привлекла последняя запись. Тридцатого апреля тысяча восемьсот четырнадцатого года, в Париже, майор оставил службу в разведке и возвратился в Англию в сопровождении мисс Барбары Манро.

Откинувшись на спинку стула, Абби тупо смотрела на мерцающее пламя стоявшей на столе свечи, оставленной для нее Мейтландом. Вообще-то заключенным не оставляли свечи — вдруг кому-нибудь придет в голову поджечь себя. О, Абби не потребовалась бы для этого свеча — она и так вся горела, точно в огне.

Девушка молча смотрела на лежавшую перед ней папку. Она знала, что все написанное там — правда. Эль-Центурион. Когда она впервые увидела Хью, он сразу предстал перед ее воображением в образе римского центуриона. Но Хью тут же развеял этот образ, оказавшись задумчивым ученым, которого интересовало в этой жизни то же, что и ее.

Но почему же ему оказалось мало их дружбы? Почему Хью захотел стать ее любовником? Этого Абби никак не могла понять. Разве что блистательный Эль-Центурион захотел присоединить к своим богатым трофеям убежденную старую деву. Дэниэл предостерегал ее от общения с мужчинами, которые все повидали в этой жизни. От этого жизнь стала казаться им скучной, они всегда были готовы принять новый вызов, например, заморочить голову такой девушке, как Абби.

А она-то еще думала одно время, что Хью Темплар слишком тихий и спокойный человек, чтобы им можно было увлечься. Как он, должно быть, смеялся над ней исподтишка, притворяясь скучным занудой, которого интересуют только римские развалины. Если бы Абби только могла предположить, что представляет собой на самом деле Хью Темплар, она, конечно, держалась бы от него подальше.

А вместо этого она сама соблазнила его.

Абби застонала, сознавая собственное унижение. Пора сказать себе правду. Хью ведь не хотел того, что произошло между ними. Этот беспринципный негодяй, оставивший от Лиссабона до Парижа целую кучу любовниц, действительно не хотел ее. Она почти что принудила его к близости. И теперь, глядя на список тех, с кем делил постель майор Темплар, Абби понимала почему. Дездемона, Мерседес, Каталина — разве есть среди этих жгучих красоток место для простенькой Абигайл. Конечно, она была не из этого списка. Хью не зря сказал ей, что передумал, но Абби не услышала его.

Он был женат и ни разу даже не упомянул об этом. А в театре на Друри-Лейн, когда Абигайл восхищалась игрой Барбары Манро, Хью притворялся, что ему скучно. Он даже зевнул несколько раз! Как могла она быть такой наивной и доверчивой? Такой глупой?

Почувствовав, как к глазам подступают слезы, Абби вознегодовала. Еще чего. Она не станет плакать из-за обманувшего ее мужчины, который и пальцем не шевельнул, чтобы вызволить ее из этого кошмара. Что ж, все правильно. Он был героем, а она невольно стала врагом британской разведки. Они с Джорджем — лишь пара имен, которые можно будет добавить к списку побед блистательного Эль-Центуриона. Может быть, за это его еще раз похвалит Веллингтон.

Она вспоминала последние дни, проведенные вместе с Хью, — каждое его слово, каждый взгляд, пытаясь понять, почему же он последовал за ней. Ах нет, не по доброте душевной, как казалось ей раньше. Теперь Абби знала, что у Хью Темплара не было сердца. Иначе разве он бросил бы ее среди этого ужаса, что бы она ни совершила?

Если бы они поменялись ролями, Абби сделала бы все, чтобы вызволить Хью из беды. И ей было бы все равно, виновен он или нет. Она обратилась бы к своему зятю и уговорила бы его помочь, даже поговорить с премьер-министром, если это потребуется. Да если бы понадобилось, она обратилась бы даже к королю. Она бы…

Эмоции, переполнявшие ее, вдруг вырвались наружу. Хриплый приглушенный крик вырвался из ее горла. Абби встала из-за стола и бросилась ничком на соломенный матрац. Прошло довольно много времени, прежде чем Абби поняла, что у нее не осталось больше слез.

Тогда она повернулась на бок и вытерла щеки подолом платья. Усилием воли Абби пыталась заставить себя рассуждать здраво. Сейчас надо было думать не о своем разбитом сердце, а о судьбе младшего брата.

Она заснула, с удовольствием думая о том, что без колебаний отдала бы Мейтланду голову Хью Темплара, если бы только это помогло ей спасти Джорджа.

18

Когда Абби проснулась, сквозь двойную решетку на окне камеры падал тусклый предрассветный свет. Она сразу вспомнила, где находится, и поняла, что разбудил ее звук открываемой двери. В камеру вошла надзирательница со свечой в руках. За ней Абби с трудом различала фигуру мужчины.

Мужчина сделал несколько шагов внутрь камеры и неуверенно произнес:

— Абби?

Она ожидала увидеть Мейтланда и теперь не могла понять, кто перед ней, пока мужчина не подошел к кровати.

— Абби! Боже правый! Что они с тобой сделали?

— Джайлз?! — тихо произнесла Абигайл. У нее уже не было сил удивляться. — Тебя тоже арестовали?

— Нет, — ответил он. — Я пришел забрать тебя домой.

Джайлз никогда не был красавцем, никогда не был модным светским джентльменом, и все же он был одним из самых чудесных людей на свете. Абби, вскрикнув, вскочила с кровати и бросилась в его объятия.

— Все в порядке, Абби, — утешал ее Джайлз. — Все будет хорошо. Я с тобой, ты в безопасности. Я не уйду отсюда без тебя. Не плачь, не плачь, дорогая, очень скоро ты будешь дома.

Он попытался чуть отстранить от себя девушку, но Абби упрямо сжимала его плечи, прижавшись щекой к сильной надежной груди Джайлза. Он тихонько похлопывал ее по спине и успокаивал, должно быть, теми же словами, какими утешал своих маленьких дочек, если Лиззи или Вики плакали.

Когда Абби наконец затихла в его объятиях, Джайлз с жаром произнес:

— Чья-то голова слетит за это с плеч! Уж я позабочусь!

Резкие слова в устах ее зятя, всегда такого чопорного и благовоспитанного, вызвали у Абби смех, но девушка быстро поняла, что смех этот может обернуться истерикой, и постаралась успокоиться. Часто моргая, чтобы прогнать подступившие к глазам слезы, она сделала шаг назад и внимательно посмотрела на Джайлза.