Темная игра смерти. Том 1 - Симмонс Дэн

Тони всего дважды в своей жизни стоял на лыжах, оба раза в Солнечной Долине. Одну из прогулок он совершил с племянницей Дино де Лоурентиса и с Анной-Маргаритой; он терпеть не мог вспоминать об этих мучениях.

Мария Чен оставила свою сумочку в машине, сунула браунинг за пояс коротких брюк, под свитер, положила запасную обойму в карман куртки-безрукавки и, повесив на шею небольшой бинокль, прошла в проделанный в заграждении проход. За ней, неуклюже отталкиваясь палками, двинулся Хэрод.

На первой же миле он дважды упал, оба раза грязно ругаясь про себя, а Мария Чен с улыбкой смотрела, как он барахтается в снегу. Тишину нарушали лишь шорох скользящих по мягкому снегу лыж, редкое верещание белок да тяжелое, прерывистое дыхание Хэрода. Когда они прошли две мили, Мария Чен остановилась и поглядела на компас, потом на карту.

– Вот он, ручей,– сообщила она.– Можно перебраться на ту сторону вон по тому бревну. Дом должен быть на поляне, примерно в километре отсюда.– Она махнула рукой в сторону густого леса.

«Еще три футбольных поля пересечь»,– прикинул Хэрод, судорожно ловя ртом воздух. Он вспомнил про охотничий карабин в руках того молодого парня и подумал, что в случае стычки браунинг окажется практически бесполезным. Да и потом, откуда ему знать, может, в том лесу их ждут Дженсен Лугар и с десяток других рабов Вилли со своими «узи» и «мак-10». Хэрод глубоко вздохнул, почувствовав, что все внутренности у него похолодели от страха. Пошло оно все к черту! Раз уж он добрался сюда, пусть у него хоть яйца отвалятся, он все равно не повернет назад, пока не узнает, здесь Вилли или нет.

– Пошли,– сказал он.

Мария Чен кивнула, сунула карту в карман и легко заскользила дальше.

Перед домом валялись два трупа.

Спрятавшись за еловыми ветками, Хэрод и Мария Чен по очереди смотрели в бинокль на тела. С расстояния пятидесяти метров эти темные бугорки на снегу можно было принять за что угодно – скажем, за брошенные куртки, но бинокль отчетливо выхватывал то белый изгиб щеки, то разбросанные в стороны и странно заломанные руки и ноги. Живой человек никогда бы не уснул в такой позе.

Хэрод снова глянул в бинокль. Двое мужчин. Темные пальто, кожаные перчатки. Один из них носил коричневую шляпу – теперь она валялась метрах в двух на снегу. Рядом со следами, ведущими к застекленной двери старого особняка, тянулась кровавая полоса. Метрах в тридцати виднелись глубокие параллельные борозды, еще одна цепочка следов вела либо к дому, либо от него. На пушистом снегу были обозначены огромные круги, словно тут работал гигантский вентилятор лопастями вниз. «Вертолет»,– догадался Хэрод.

Больше никаких следов не было – ни автомобильных, ни от снегохода, ни лыжных. Аллея, ведущая к подъездной дороге, где их с Марией остановили охранники, была просто заснеженной полосой между деревьями. Отсюда не было видно ни альпийской хижины, ни моста.

Главный дом представлял собой нечто среднее между особняком и замком: огромное строение из темного камня с высокими окнами, флигелями разной высоты, так что создавалось впечатление, будто начиналось оно как внушительная центральная башня, к которой последующие поколения добавляли разные пристройки. Цвет камня и размеры окон повсюду были разными, но общее впечатление угрюмости от этого не менялось: витражные стекла, узкие двери, тяжелые стены, на которых темнели пятнами тени голых деревьев. Хэрод подумал, что этот дом больше подходит Вилли, чем особняк в Бел-Эйр родом из какой-то банановой республики.

– А что теперь? – шепотом спросила Мария Чен.

– Заткнись,– приказал Хэрод и снова поднял бинокль, чтобы еще раз взглянуть на трупы. Они лежали близко друг к другу. Голова одного из них была повернута в сторону и почти зарылась в глубокий снег, так что Хэрод видел только пятно темных, коротко стриженных волос, шевелившихся, когда налетал ветерок, но другой, тот, что лежал на спине, был больше на виду. Он различил бледную щеку и открытый глаз, неподвижно глядящий в сторону их укрытия, будто ожидая прихода Хэрода. Тела пролежали в снегу явно не так уж долго – не похоже, чтобы их трогали птицы или животные.

– Пошли туда, Тони.

– Заткнись, кому сказано.– Хэрод опустил бинокль и немного поразмыслил. Другой стороны особняка отсюда не видно. Разумнее всего было бы обойти на лыжах по большому кругу, чтобы осмотреть дом со всех сторон, оставаясь под прикрытием деревьев. Хэрод, прищурившись, еще раз оглядел большую поляну и широкие полосы леса, тянувшиеся в обе стороны; им понадобится больше часа, чтобы пробраться через него и приблизиться к дому со всеми предосторожностями. Солнце уже затянули тучи, поднялся холодный ветер, пошел снег. Джинсы Хэрода промокли, а ноги болели от непривычной нагрузки. Из-за плотных туч создавалось впечатление, что наступили сумерки, хотя еще не было и двенадцати.

– Пойдем, Тони,– повторила Мария Чен. Испуга в ее голосе не было.

– Дай мне пистолет,– потребовал он. После того как она выполнила команду, он ткнул стволом в сторону серого дома и темных распростертых тел.– Двигай туда на лыжах. Я прикрою тебя отсюда. Похоже, этот чертов дом пуст.

Мария Чен повернулась, грациозным движением палки раздвинула скрывавшие их хвойные ветки и заскользила к дому. Хэрод, пригнувшись, отошел от того места, где они стояли, и устроился под развесистой елью, окруженной молодыми сосенками. Он видел в бинокль, как Мария Чен добралась до лежащих тел, остановилась, воткнула в снег палки и посмотрела в сторону дома. Затем она обернулась к Хэроду и поехала дальше. Притормозив перед широкими стеклянными дверями, девушка повернула направо и двинулась вдоль фасада здания. Когда она исчезла за углом, тем, что ближе к подъездной дороге, Хэрод сбросил лыжи и замер, согнувшись под деревом.

Прошло невероятно много времени, прежде чем она появилась из-за противоположного угла дома. Подъехав на лыжах к главному входу, Мария помахала рукой туда, где, как предполагалось, стоял Хэрод.

Тони подождал еще минуты две и, пригнувшись, побежал к дому. Ему казалось, что без лыж он будет двигаться свободнее, но это оказалось ошибкой. Снег доходил почти до колен и не давал возможности бежать, он все время спотыкался и проваливался на каждом шагу, один раз при этом уронив браунинг в снег. Проверив, не забит ли ствол, он стер снег с рукоятки и двинулся дальше.

Возле убитых мужчин он остановился.

Тони Хэрод являлся продюсером двадцати восьми фильмов, из них только три он сделал без Вилли. Во всех лентах было полно секса и насилия, чаще в крутой смеси. Пять фильмов из серии «Вальпургиева ночь» – самые удачные из всех – были не более чем демонстрацией длинной цепи убийств: как правило, привлекательные молодые люди погибали до, во время или после половых сношений. Убийства в основном представлялись методом субъективной камеры, то есть глазами убийцы. Хэрод частенько заходил на съемки и видел, как людей «режут», «пристреливают», «жгут», «потрошат» и «обезглавливают». Он имел достаточно дела со спецэффектами, чтобы узнать все секреты мешков с кровью, с газом, выбитых глаз и гидравлики. Он лично написал сцену в «Вальпургиевой ночи V: Кошмар продолжается», где голова девушки-няни взрывается и разлетается на куски, когда она проглатывает взрывную капсулу, подложенную тайным убийцей Голоном.

Несмотря на все это, Тони Хэрод никогда еще не видел воочию настоящую жертву убийства. Единственные трупы, рядом с которыми ему когда-либо доводилось находиться, были тела матери и тетушки Миры в гробах, притом что его окружало пространство похоронного бюро, а также другие скорбящие. Он потерял свою мать, когда ему было девять лет, а тетю Миру – в тринадцать. Никто никогда не говорил ему о смерти отца.

И вот теперь Хэрод застыл как вкопанный возле этих незнакомых трупов. В одного из них стреляли раз пять или шесть, у другого было вырвано горло. Хэрода поразило огромное количество крови, словно чересчур усердный режиссер залил всю съемочную площадку ведрами красной краски. Глядя на эти тела и на отпечатки в снегу, он попытался представить, что же тут случилось. Не так давно в тридцати метрах от дома приземлился вертолет. Эти двое вышли из него в своих черных, начищенных до блеска ботинках, пригодных разве что для прогулок по асфальту, и подошли к дверям. Там, на площадке перед домом, они начали драться. Наверное, тот, что поменьше ростом, который теперь лежал, уткнувшись лицом в снег, вдруг повернулся и кинулся на своего партнера, пустив в ход зубы и ногти. Второй отступил – Хэрод видел следы каблуков на снегу,– затем поднял свой «люгер» и несколько раз выстрелил. Коротышка продолжал наседать, возможно, даже после того, как получил пулю в лицо – на правой щеке видны были две рваные опаленные дыры, а между оскаленными зубами застряли куски человеческого мяса. Высокий еще отступил, шатаясь, на несколько шагов, когда первый уже лежал. Потом, словно до него только дошло, что у него вырвана половина горла, перегрызена артерия и из нее на холодный снег брызжет кровь, рухнул, перекатился на спину и умер, неподвижно глядя на полосу хвойного леса, в котором несколько часов спустя появятся Хэрод и Мария Чен. Рука человека без горла приподнялась, да так и застыла в трупном окоченении. Хэрод знал, что ригор мортис начинается и заканчивается через определенное количество часов после смерти, но он не мог вспомнить, через сколько именно. Да это было и неважно. Он представил себе, как эти двое, бывшие сообщниками, вместе вышли из вертолета и вместе погибли, но по отпечаткам на снегу невозможно было полностью восстановить картину произошедшего. Еще один ряд следов указывал, что из дома вышли несколько человек и улетели на вертолете. Что это был за вертолет, кто им управлял и куда он направился, тоже было неясно.