История римских императоров - Теодор Моммзен

4. КЛАВДИЙ (41—54)564

Вместе с императором Гаем пришел конец и династии Юлиев. Горькая ирония истории в том, что эта блистательная династия прерывалась на такой недостойной личности. Тогда, когда умер Тиберий, было еще два наследника, теперь же не было ни одного. Вполне понятно, что Гай о наследовании не побеспокоился. Однако и заговорщики не строили никаких планов относительно наследника. На это указывают показания, данные в сенате Валерием Азиатиком. Он выражает сожаление в том, что ничего об этом не знал.565 Высший свет, собравшийся в придворном театре, сначала принял сообщение об убийстве за хитрость императора. Воцарилось молчание, затем собравшиеся разошлись. Немецкая лейбгвардия отомстила за смерть императора, рядом с трупом которого было так же убито несколько ни в чем неповинных сенаторов.566 Кассий Херея и Корнелий Сабин не были сенаторами, они были только всадниками, возможно, расчет был на поддержку республиканцев. Они предоставили себя в распоряжение консулов, Гнея Сентия Сатурнина и Помпония Секунда. Это отвечало правилам. Весь сенат был [MH. I169] в принципе, за восстановление Республики. К офицерам, принимавшим участие в заговоре, отнеслись благосклонно, сравнили их с Брутом и Кассием, а паролем для гвардий назначили «libertas» (свобода). В отдельных случаях говорилось об избрании императора сенатом. Сначала сенат владел ситуацией.567 Преторианцы были крайне озадачены, им не доставало руководителя. Мыслей о префекте у преторианцев почти не возникало. Инстинкт подсказывал солдатам: если снова будет восстановлена Республика, то преторий будет упразднен. Мгновенно это стало очевидным для всех. Бросается в глаза и тот факт, что ни один солдат не принимал участия в убийстве. Гвардия промчалась по дворцу, и здесь был обнаружен некто, подходивший, по меньшей мере, на роль наследника.568

К правящему дому Августа относились также приемные сыновья. Из-за усыновления Тиберия Клавдии стали Юлиями, и после того как прервалась династия последних, оставался жив еще Тиберий Клавдий Германик. Его отцом был Друз, сын первого мужа Ливии, его старшим братом был Германии. Сначала его звали Тиберий Клавдий Нерон,569 т. е. он носил родовое имя семьи. Клавдий был немного поврежден в рассудке, — незначительная личность, вне какого-либо политического влияния, только при императоре Гае он стал консулом.570 Сильно напуганный смертью императора, он спрятался в углу комнаты и был найден преторианцами. Гвардия считала, что принципат должен продолжить свое существование, и импровизировала наследование, поскольку личность как таковая отсутствовала. Искали не добросовестного солдата, а человека, чья личность соответствовала бы династическим интересам. Возможно, что план был понят лишь некоторыми офицерами низших рангов. Клавдий был доставлен в лагерь.

В городе правил сенат, партия противников. Супруга и дочь императора были убиты Кассием Хереем еще вечером того же дня, т. е. 24 января 41 г.,571 и именно с согласия сената [MH. I170]. Та часть войск, которая оставалась в городе, возможно 4 когорты, перешла на сторону сената. По аналогии с историей низвержения Сеяна против гвардии хотели использовать cohortes urbanae под предводительством praefectus urbis, vigiles, солдат флота и императорских гладиаторов. Всего за несколько часов Республика была восстановлена. Сенат призывал Клавдия в свои ряды, он отвечал, что его удерживают силой.572

Очень скоро произошел переворот. Мы не можем сказать из-за кого. Иосиф573 свидетельствует, что тем, кто побудил Клавдия принять владычество, был иудейский царевич Агриппа. Наверняка, он этого вовсе не хотел, но иначе не мог. В конце концов гвардия и Клавдий договорились между собой: каждый солдат должен получить 15—20 тысяч сестерций, т. е. примерно 5 тысяч марок. Таким образом, гвардия получает очень значительную сумму, если же она хорошо справится со своим делом, то соответственно и сумма будет большей, — таков был неизменный обычай. В какой-то момент грозила разразиться катастрофа, казалось, возобновится старая борьба. Но до этого не дошло. Войска рассеялись, сначала vigiles и команды флотилий, потом cohortes urbanae, которые направились в лагерь преторианцев. Настроение масс тоже было не в пользу Республики. Этому можно не удивляться. Плебс не мог пожелать для себя ничего лучшего, чем продолжения власти принципата; он оплачивал праздность, panis et circenses,* что людям очень нравилось. Так сенат снова оказался в одиночестве, он не отправился, как во времена Цезаря, через море и не участвовал там в сражениях. Сражения при Филиппах на улицах Рима не произошло. Сенат капитулировал перед Клавдием и послал гонца с сообщением о своей готовности провозгласить его императором, как только тот явится в курию. Сомнительно, что это было сделано искренне. Клавдий ответил, что достаточно того, что он был провозглашен войском. [MH. I171] Сенат покорился, сам отправился в лагерь и присягнул императору. Тем самым старая республиканская знать была побеждена не войском, а гвардией, которая защищала свои собственные интересы.

В следующем году было так называемое далматское восстание. Камилл Скрибониан с 2 легионами поднял восстание.574 Он происходил из старой знати. На его стороне был Марк Анний,575 руководитель сенатской партии. Восстание носило выраженно республиканский характер. Скрибониан хотел восстановить «свободу»; правда, он практически не отличался от претендента на власть. Он руководил войсками, расположенными ближе всего к Италии, а это было опасно. Правда, это движение само по себе оказалось несостоятельным. Значки невозможно было вырвать из земли, солдаты оставили офицеров. Возможно, не только гвардия, но и все войска были настроены монархически. И все-таки движение достойно внимания. Легионы 7-й и 11-й позднее назывались Клавдиевы, благочестивые и верные (Claudiae piae fideles). Это первый случай, когда не стоявшие в Риме отряды заботило избрание императора, в этом смысле этот инцидент стоит отметить. Монархия утвердилась в борьбе против олигархии. Нужно отдать должное императору в том, что катастрофа не повлекла за собой большого количества жертв. Херея и Сабин, конечно, были приговорены к смерти. 576 Этого нельзя было избежать. Но дальше этого Клавдий не пошел. Если бы он захотел действовать юридически, то мог бы спокойно это себе позволить.

Правление Клавдия в целом не слишком интересно. Из всех римских правителей его легче всего высмеять как личность, к нему почти невозможно относиться серьезно. [MH. I172] В целом он следовал примеру Тиберия,576aотказавшись, скажем, от имени Imperator. Значительно то, что Клавдий называл себя Caesar.577 Изначально это было родовым именем Юлиев, и если Клавдий принял-таки его, то это было хорошо для того, чтобы сделать правопреемство уместным. Он официально считал себя Юлием; его примеру последовали другие правители, и постепенно имя Caesar, так же как и Augustus, стало титулом.

Внешность Клавдия была в высшей степени удивительна, и именно так описывают его дошедшие до нас источники. Главным образом принимается во внимание «Апоколокинтосис» Сенеки,* воспитателя его сына. Внешне Клавдий был красив и представителен, правда, со склонностью к полноте.578Когда он сидел, вид его был исполнен достоинства. Впечатление производили его голова, мощная шея, красивые волосы. Походка у него была некрасивая, ноги плохо слушались его, при ходьбе он их приволакивал. Если он впадал в ярость, то тело отказывалось ему служить. Голова тряслась, на губах выступала пена. Он не был сумасшедшим, но был немного не в своем уме, что подтверждала даже его мать. У нее была шутливая присказка: «глуп, как мой сын Клавдий».579 Таким образом, Антония сама начала его обижать, а народ последовал ее примеру. Из тайной переписки Августа и Ливии мы узнаем о нем удивительные сведения. Он был плохим оратором, но превосходно декламировал; говорят, он часто был рассеян, а потом в нем вновь проявились черты большой одаренности. Его одного Август не принял в семью, держал его вдали от политики и дал ему лишь жреческий сан. Но и в правление Тиберия он не получил консулат; он получил только знаки консульского достоинства.580 Перед публикой он не выступал. Почти до старости Клавдий жил под опекой женщин. При Гае все изменилось. Тот все поставил с ног на голову, и семейную политику в том числе; Клавдий стал консулом (см. выше). В свободное время [MH. I173] он предавался радостям чревоугодия и неги. Немногие императоры жили в такой вульгарной роскоши.