Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И я вцепилась в ручки кресла.
Он лег на постель и усмехнулся:
— Сними это шлюхино платье, англичаночка, и иди ко мне.
— Что?
— Раз уж нельзя отлупить тебя или искупать в фонтане… — Он пожал плечами. — Ты заслужила хорошей трепки, но что-то у меня глаза прямо слипаются.
Он широко зевнул и снова усмехнулся.
— Слушай, напомнишь, чтобы я сделал это утром, когда проснемся, идет?
— Ну что, получше? — Темно-синие глаза Джейми глядели на меня с тревогой. — Неужели это нормально, когда так сильно тошнит, а, англичаночка?
Я откинула волосы с потного лба и накрыла лицо влажным полотенцем.
— Не знаю, нормально или нет, — голос мой звучал слабо, — остается лишь надеяться, что да. Некоторых женщин тошнит до самого конца.
Перспектива выглядела малоприятной.
Чтобы определить время, Джейми по своей привычке взглянул не на расписные каминные часы, но в окно, на солнце.
— А ты сможешь спуститься к завтраку, англичаночка? Или попросить служанку принести что-нибудь сюда?
— Нет, не надо, мне уже лучше.
Я не лгала. Как ни странно, но, если не считать выматывающих приступов утренней тошноты, чувствовала я себя в целом прекрасно.
— Дай только рот прополощу.
Только я склонилась над тазиком и стала плескать в лицо холодную воду, как в дверь постучали. Очевидно, слуга, которого мы послали в наш парижский дом за сменой одежды.
Но, к моему удивлению, то оказался придворный с запиской. Нас приглашали на ланч.
— Его величество обедает сегодня с английскими аристократами, — объяснил он, — они только что прибыли в Париж. А перед тем решил пригласить на ланч видных английских торговцев, его высочество герцога и нескольких его соотечественников. И кто-то подсказал его величеству, что ваша супруга — англичанка, настоящая английская леди, а потому он просит быть также и вас.
— Хорошо, — ответил Джейми, бросив на меня быстрый взгляд. — Можете передать его величеству, что мы почтем за честь.
Вскоре после этого приехал Мурта, как всегда мрачный и сосредоточенный, с огромным свертком одежды и моей аптечкой, которую я тоже просила доставить. Джейми отвел его в гостиную, где начал отдавать различные деловые распоряжения, я же тем временем торопливо переоделась в свежее белье и платье, впервые пожалев о том, что отказалась от услуг горничной. После ночи, проведенной в объятиях огромного промокшего шотландца, волосы мои были в страшном беспорядке — пряди торчали в разные стороны, и укротить их с помощью лишь расчески и щетки казалось невозможным.
Наконец я кое-как привела голову в порядок и появилась на пороге, раскрасневшаяся и сердитая от усилий. Джейми, глянув на меня, пробормотал что-то насчет ежей, но я в ответ обожгла его таким укоризненным взором, что у него хватило ума не продолжать.
Прогулка среди террас и фонтанов дворцового сада значительно улучшила мое самочувствие. Листва на большинстве деревьев еще не распустилась, но день для конца марта выдался на удивление теплым, а набухающие на ветках почки пахли свежо и пряно. Казалось, было слышно, как бегут соки в стволах высоких каштанов и тополей, обрамляющих тропинки и скрывающих под сенью своих ветвей мраморные статуи.
Я прошла мимо статуи полуодетого мужчины с виноградной гроздью в кудрях и поднесенной к губам флейтой. Огромный козел с шелковистой шерстью жадно тянулся к другим гроздьям, спадающим с мраморных складок плаща.
— Кто это? — спросила я. — Пан?[18]
Джейми усмехнулся и покачал головой. На нем был старый килт и старый камзол. Но даже в этом одеянии он был куда красивее разодетых в пух и прах придворных, проходивших мимо нас щебечущими группками.
— Нет. Статуя Пана здесь тоже, кажется, есть, но это не он. Это один из четырех соков человека.
— Соков? — удивилась я. — Пожалуй… Во всяком случае, выглядит он довольно сочным.
Я покосилась на виноград.
Джейми улыбнулся:
— Да не в этом смысле! Ты ведь вроде бы врач, англичаночка! Должна знать. Неужели ничего не слышала о четырех соках, из которых состоит организм человека? Вот это Кровь. — Он указал на мужчину, играющего на флейте, потом махнул рукой по другую сторону аллеи. — А это Меланхолия.
Высокий человек в некоем подобии тоги держал в руке раскрытую книгу.
— А вон там, — Джейми указал вперед, — там Желчь.
Голый мускулистый молодой человек сердито и без всякого сожаления взирал на мраморного льва, готового вцепиться зубами ему в ногу.
— А вот это Флегма.
— Неужели?
Флегма, бородатый джентльмен в шляпе, стоял, скрестив руки на груди, у ног его сидела черепаха.
— Гм…
— А что, врачам в ваши времена не объясняли, что такое соки?
— Нет, — ответила я. — Вместо этого нам объясняли, что такое микробы.
— Вот как? Микробы… — тихо пробормотал он, словно пробуя слово на вкус, перекатывая его на кончике языка с характерным шотландским рыком, отчего оно приобрело уже совсем зловещее звучание. — Мик-р-р-робы! А на что они похожи, эти микробы?
Я взглянула на статую Америки — достигшая брачного возраста дева в юбке и головном уборе из перьев, с крокодилом у ног.
— Ну, ради них здесь не стали бы выставлять такую колоритную статую, — ответила я.
Крокодил у ног Америки напомнил мне о мэтре Раймоне.
— Так ты не хочешь, чтобы я пошла к мэтру Раймону? — спросила я. — Прокалывать соски?
— Естественно, не хочу, чтобы ты прокалывала соски, — решительно заявил он и, взяв меня под локоть, увлек вперед по аллее, видимо, опасаясь, что голые груди Америки вдохновляют меня на эту затею. — И вообще, нечего тебе ходить к этому мэтру Раймону. О нем ходят разные слухи.
— Обо всех в Париже ходят слухи, — заметила я. — И уверена, что мэтр Раймон наслышан о них.
Джейми кивнул, волосы блеснули в бледном свете весеннего солнца.
— Да уж наверняка. А я слышал, что о нем болтают в тавернах и гостиных. Мэтр Раймон является главой одного тайного общества, но это отнюдь не сторонники якобитов.
— Правда? Кто же тогда?
— Каббалисты, оккультисты. Возможно, колдуны.
— Надеюсь, Джейми, ты не принимаешь все эти сказки о колдунах и демонах всерьез?
Мы подошли к части сада, известной под названием «Зеленый ковер». Стояла ранняя весна, и лужайка еще только начинала зеленеть, но по ней бродили люди, радуясь на редкость ясной и теплой погоде.
— Нет, в колдунов не верю, — ответил он после паузы и, отыскав уютный уголок возле живой изгороди, сел на траву. — Разве что граф Сен-Жермен исключение.
Мне вспомнился взгляд черных глаз Сен-Жермена в Гавре, и я слегка вздрогнула, несмотря на солнце и шерстяную шаль, накинутую на плечи.
— Думаешь, он как-то связан с месье Раймоном?
