По следам солнечного камня - Ромуальдас Неймантас

Услужливые рабы подняли путешественников и усадили под балдахины. Они заняли места на мягких диванах, привязав себя шелковыми веревочками. На шее каждого слона сидел индиец в белом дхоти, с красной повязкой на голове. Он железным крючком подгонял слона, указывая ему, в каком направлении нужно повернуть.

Перед слонами выстроилась сотня барабанщиков. Как только путешественники расселись, главный погонщик дал знак барабанщикам, они забарабанили, и кавалькада двинулась в путь.

За барабанщиками шагали слоны. Вокруг слонов, верхом на конях, ехали полуголые индийцы и длинными тупыми копьями разгоняли зевак.

Однако толпа все разрасталась. Особенно много народу собралось у врат фактории. Женщины поднимали над головой малышей, показывая им чужестранцев, гордо восседавших под балдахинами.

Айстис увидел впереди, в долине реки, дворец махараджи. Он был сооружен из светлого известняка и окружен глубоким рвом, за которым возвышалась земляная насыпь. Поверх насыпи — белая стена высотой примерно в пятнадцать пядей.

— Махараджа занял престол, совершив убийство, — шепотом рассказывал Мегастен. — Его отец состарился, но не желал уступить власть. Сын ночью задушил его собственными руками… Так говорит молва… Кто знает, как там было на самом деле… Кое-кто поговаривает, что он горячо любил отца, но было необходимо позаботиться о королевстве, на которое покушались другие махараджи. Их в Индии насчитывается свыше пятисот. И каждый хочет расширить свои владения… Конечно, за счет другого.

У ворот дворца путешественников встретили музыканты. Они играли на длинных медных трубах.

Слоны неторопливо вошли во двор. Толпа осталась по ту сторону ворот.

— Им сюда нельзя… Индийцы верят, что люди не равны от рождения. Предки одних рождены губами богов. Их потомкам суждено быть жрецами — брахманами. Предки других рождены из рук богов, поэтому им и их детям суждено быть земными правителями — кшатриями. Предки третьих рождены из голеней бога. Их потомки становятся вайшиями — ремесленниками, купцами, земледельцами. А детям тех, которые рождены из стоп бога — шудры, приходится всю жизнь быть на побегушках. В этот дворец имеют доступ лишь брахманы, кшатрии и вайшии.

Айстис лишь покачивал головой, слушая Мегастена. Какие странные обычаи! Ведь все люди рождаются равными! Лишь впоследствии одни становятся воинами, такими, как Гудрис, или жрецами, как Даумас, или кузнецами, как его отец…

Гостям помогли слезть со слонов и пригласили в другой двор, где их ждали нарядно разодетые женщины. Они окурили пришедших благовонным дымом, умастили их лбы маслами, на шею им надели гирлянды из желтых цветков.

После этой церемонии каждого гостя посадили в украшенный резьбой деревянный паланкин и понесли во дворец. Каждый паланкин несли шесть носильщиков — трое впереди, трое позади. Еще шестеро сопровождающих шли по бокам.

Носильщики негромко напевали монотонную песню. Им вторили музыканты, игравшие на трубах, цимбалах, барабанах. Кругом стоял невообразимый шум.

За спиной Айстиса осталось четверо ворот, одни красивее других по отделке. Гости оказались во дворе, где в две шеренги выстроились воины. Поставив паланкины на землю, носильщики низким поклоном пригласили гостей выйти. Дальше надо было идти самим.

Посередине помещения, на невысоком белом престоле, покрытом зеленым ковром, сидел молодой еще мужчина в белом жилете, в талии перехваченном красным платком. Длинные черные волосы были собраны в узел и обрамлены жемчужным ожерельем. Голову, руки и ноги украшали жемчужины и драгоценные камни. На шее — жемчужное ожерелье и тяжелая золотая цепь.

За спиной владыки стояли два раба с длинными опахалами из крупных перьев.

Махараджа жевал зеленый лист. Слева от него возвышался золотой сосуд, в который правитель сплевывал слюну. Айстис ужаснулся, увидев, что слюна — цвета крови!

— Это не кровь, — шепнул мне Мегастен. — Это сок бетеля, лист которого жует правитель туземцев…

От престола до самых дверей пол был устлан узорчатыми коврами, на которых стояли сосуды с яствами.

Махараджа кивнул Монию, приглашая подойти поближе, туда, где уже сидели его приближенные.

Начался пир… Как принято в этих краях, все ели молча. Если бы кто-нибудь заговорил, ему пришлось бы покинуть помещение.

После того как все насытились, владыка пригласил гостей в Скалистый дворец на концерт танцоров, музыкантов и певцов.

Небо, словно огромное покрывало из черного бархата, опустилось на островерхие пики гор. Казалось, будто оно стелется по карнизам скал, спускается в ущелье, отбрасывая на их дно еще более черные тени, чем те, что трепещут над пенящимися волнами, набегающими на песок побережья, еще горячий от поглощенных за день солнечных лучей. Из-за горизонта появилась луна. Она излучала белесо-синий свет и светила чуть ярче, чем крохотные звезды в глубине небосвода. Однако этого света хватало, чтобы фруктовый сад казался огромным. Он со всех сторон окружал высокие каменные строения в форме конуса, высотой в добрую сотню пядей, сверху украшенные шаром, похожим на головной убор с помпоном.

Подойдя поближе, гости убедились, что первое впечатление обманчиво. То, что им представлялось каменными строениями, оказалось сплошными скалами. Из розового, местами серовато-желтого песчаника умелые мастера высекли цветы, птиц, зверей и тысячи людей! Одни скульптуры были изображены в натуральную величину, другие увеличены в десять раз и более.

Большие и маленькие каменные люди стояли у подножия скал или поднимались на вершину по тропе, извивавшейся спиралью. В лунном свете они были видны отчетливо.

Еще больше яркости фигурам придавали сотни огней: в круглых глиняных сосудах горели пахучие масла. От мерцания огней каменные люди казались живыми…

Свет струился и изнутри скал. В самой большой скале, снизу до самого верха, было высечено помещение длиной примерно в сотню и шириной в пятьдесят пядей. Вместо крыши — ночное небо, усеянное звездами.

Стены этого внутреннего двора, поднимавшиеся на шестьдесят с лишним пядей, были украшены рисунками и скульптурами. Здесь были изображены воины с тяжелым оружием в руках и кружащиеся в стремительном танце женщины в набедренных повязках. Иногда попадались изображения полуженщин-полузмей, мышей и тигров с человеческими головами, обезьян, антилоп, кабанов, сказочных существ, летающих по воздуху.

Все они, казалось, направлялись к передней стене, где в полуовальной нише возвышался каменный престол, снизу поддерживаемый группой каменных людей и зверей.

На престоле, украшенном каменными цветами лотоса, скрестив ноги, опустив правую руку вниз, а левую положив на колени ладонью вверх, восседал каменный исполин с короной из сверкающего камня на голове. В лунном свете затейливо переливались лотосы, солнце, звезды, высеченные из драгоценных камней.

Престол и восседающего на нем исполина обвивали гирлянды из живых желтых цветов, озарял свет масляных фонарей.

Слева в скале восходящими террасами были высечены каменные скамьи. Первый ряд скамей был разукрашен особенно затейливо. В середине него также стоял престол, но не из камня, а из слоновой кости, усеянный сверкающими черными, зелеными, желтыми камнями, цветами из золота и серебра.

На престоле сидел махараджа в широком одеянии из тончайшего шелка, украшенном золотыми и серебряными звездами, в светящемся головном уборе, с которого свисали длинные синие перья.

Слева и справа от него восседали люди с бородами, окрашенными в красный и синий цвета. За их спинами — мужчины в роскошной одежде. За ними — женщины в одеяниях из тонких тканей разных цветов.

Люди, сидящие на скамьях, смотрели на возвышение напротив каменного престола и слушали грохот барабанов:

Тха, Тхоога-Тхака, Тхоохга.

Тхака Дига Дига Дига Дига Тхоонга.

Тха, Тхоохг-Тхака Тхоонга.

Тхака Дига Дига Дига Дига Тхом.

Тхака Тхака Дига Дига Тхака, Гали, Гина, Тхоме.

Тхака, Тхака Дига Дига, Тхака Гади Гади Тхоме…

Сорок музыкантов, держа в руках барабаны, напоминающие огромные арбузы со срезанными концами, беспрерывно играли — то все вместе, то аккомпанируя одному барабанщику:

Тха, Дхин-Тха-Джани, Тхака, Дхим, Дхим.

Тхака Тхака-Диги, Диги, Тхака, Тхари, Тхом…

Мелодия становилась все стремительнее. Она лилась, словно горная река, напоминая шум то ветра, то урагана.

Достигнув высшего накала, музыка умолкла. На мгновение воцарилась полная тишина. Было слышно, как в сосудах трепещет огонь.

Затем грянули аплодисменты.

Первым несколько раз хлопнул в ладоши человек, сидевший на престоле из слоновой кости.

Из-за престола выбежали несколько девушек, похожие на тех, что были запечатлены на настенных рисунках. На них были красные, оранжевые и зеленые набедренные повязки.