Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ) - Автор неизвестен - Энциклопедия

Живность. + Явление стаи утят не стало для нас чем-то исключительным. Общение с живой природой было делом постоянным. Каждый квадратный сантиметр наполнен жизнью. В городе такого обилия нет или его не замечаешь, а тут, на лоне дикой природы, ощущаешь ее буквально на каждом шагу. Совсем мелкую жизнь не видишь лишь до той поры, пока она сама не заставит обратить на себя внимание. Вот высадились мы как-то раз на берегу протоки, чтобы размяться после долгих часов гребли в скрюченном состоянии. Вышли все втроем на лужайку и сразу заметили что-то странное под ногами: каждый квадратный сантиметр был занят несколькими кусачими рыжими муравьями. Когда я принялся собирать в прилегающем к лужайке лесочке чернику, то заметил, что муравьи снуют не только под каждым кустиком и по каждому торчащему из мха камню, но и по мне самому. Я оглянулся - Лена и Люся стояли около байдарки на двух выступающих из воды камнях, причем Люся усиленно обрывала ведущие с берега травинки, по которым рыжие насекомые пытались атаковать мой экипаж. Поспешно стряхнув агрессоров со штормовки я бросился к байдарке, принялся быстро-быстро выбирать чалку, сбивая с нее муравьиную групп захвата, пытавшуюся скрытно пробраться на наш корабль. Долго еще рыжие лазутчики обнаруживались на борту судна и беспощадно сбрасывались в воду. + Чаще наше внимание привлекали животные покрупнее. Однажды у нас перед носом поперек протоки проскочила змея, высунув из воды маленькую голову и неустанна выписывая синусоиду по гладкой поверхности воды. К счастью это была не черная змея, поэтому мы не стали троекратно плевать через левое плечо и поворачиваться вокруг своей оси. + В той же протоке, проплывая в двух метрах от торчащего из воды камня мы вдруг увидели три крупных серых мохнатых шара, которые, молча глядя на нас в упор, моргали глазами и поворачивали из стороны в сторону свои клювы. Позже мы еще не раз в открытом море-озере Ладоге встречали таких же смешных чайкиных цыплят. Их мамаши каждый раз в опасных для их чад ситуациях вели себя весьма однообразно: сначала громко кричали нам какие-то свои птичьи ругательства, плавая в отдалении от камней с детенышами подобно поплавкам, видимо, отвлекая на себя наше внимание; потом, когда мы слишком приближались к каменным гнездам, мамаши-чайки взлетали с воды и кружились над нашими головами, источая уж вовсе тошнотворные звуки. Цыплята же продолжали, по-прежнему глупо моргая, глазеть на нас, не подозревая о возможной опасности. + Но это все происходило в открытом море-океане, а вот в протоке, где на пути туда и на пути обратно мы совсем близко проплывали мимо детенышей, их мамаша ни коим образом не проявила своего присутствия. Лена предположила, что мамаша-чайка охрипла от непрекращающегося ора и перестала заниматься этим бесперспективным в людном месте делом, тем более, что никто ничего не собирался делать плохого ее птичкам. + Больше всего меня удивила другая встреча. Однажды, когда наша байдарка ломилась по каменистой относительно мелкой протоке против течения, борясь с завихрениями от подводных гранитных глыб, я неожиданно увидел на самом берегу в густом лесу, среди поваленных стволов и кустарников мирно сидящую, уютно подвернувшую под себя пушистый хвостик сиамскую кошку. Она как зритель в бельэтаже театра отчужденно смотрела на то, как по протоке в оба конца проносятся разномастные байдарки с бешено размахивающими веслами гребцами. + На разных стоянках нашими постоянными спутниками были трясогузки, размахивающие хвостами словно веерами. Стаи рыбок вечно кормились объедками с нашего стола на мелководье, где только что мыли посуду. Один раз Лена устроила для рыбок что-то вроде волейбола. Она бросила в воду кусочек хлеба, и через пару минут с полсотни рыбок, красноперок и плотвичек, клевали этот кусочек, плюхая хвостами. Порой, когда хлебную обглоданную крошку загоняли в непроходимую тину, приходилось объявлять аут и делать новое вбрасывание. Следующий тайм собирал еще больше участников. + Волейбол этот был в тихой заводи имени товарища Тортилы на стоянке, получившей от нас название "У черепахи Тортилы". Здесь оказалось просто-таки бессчетное количество улиток. На каждом камне, корневище дерева, на случайно оброненном в воду листочке бумаги, - на всем под водой располагались невиданные в иных местах стада черных улиток. Только в этой отдаленной от протоки заводи со стоячей водой, отороченной по берегам густым тростником, среди зеленых копытец листков кувшинок мы встретили столь редкое обилие моллюсков. + Конечно, самые острые ощущения оставила о себе знакомая каждому водному туристу кровососущая живность, комары. Воистину неизгладимое впечатление на меня произвела стоянка на открытом всем ветрам сильно выдающемся среди водной стихии мысу, где этих тварей не было. Надо будет туда еще вернуться, а то никто не верит, что такое бывает, я и сам перестаю верить, что там действительно не было комаров.

Три русалки. + Из всей встреченной нами живности лично мне больше всего понравилось созерцать купание трех русалок. А дело было вот как. Только что мы нырнули с бескрайней таящей в своих волнах постоянную до времени скрытую опасность Ладоги обратно в Тихую протоку и столкнулись с пока еще вялым, но уже встречным течением. Близкие зеленые берега, густо поросшие высокими болотными травами медленно ползли с двух сторон; пейзажи сменялись плавно, слабо отличаясь друг от друга. После упорной битвы с распоясавшимися волнами моря-окияна борьба с вялым встречным течением представлялась довольно скучным занятием. И тут на прямом, как прямая кишка, участке протоки далеко впереди я увидел трех купающихся русалок: обнаженные фигурки казавшиеся на таком расстоянии размером с муравья на фоне изумрудного берега смотрелись весьма романтично. Все их прелести с такого расстояния не представлялось возможным рассмотреть, но воображение живо достраивало недостающие детали, например, как розовые фигурки, вспарывая ровную и блестящую поверхность протоки, с брызгами и визгом плюхаются с крутого берега в воду. Русалки несколько раз бросались в пучину и выбирались на травку, а наша байдарка медленно приближалась к тому месту. Постепенно мы добрались до купальщиц. Две из них успели облачиться в незатейливые одеяния, - и слава богу, - габариты и формы тел, груди, плечи, зады и прочие окорока сквозь облегающие трикотажные штаны и свободные блузы красноречивей кисти Рембранта и Рубенса отражали образ жизни двух вакханок. + Третья с приближением к ней нашей байдарки не торопилась укрыть наготу, продолжала стоять в чем мать родила. Из троих она оказалась единственной, которая действительно могла не торопиться скрыть свои затейливые формы от стороннего наблюдателя, каковым случился я. Вполне оценив прелести тела третьей купальщицы, я пришел к выводу, что не стал бы тратить на нее пленку, если бы работал фоторепортером журнала "Плейбой". Обнаженная с подругами стала забираться в свою пластмассовую лодку, преобразуясь на моих глазах в девушку с веслом, а мы продолжили тяжкий путь вверх по протоке.