Боги, пиво и дурак. Том 2 - Ник Гернар

— Спасибо.

Ника смутилась еще сильней.

— Я пойду. Леандр ждет, — сказала она. Неловко развернувшись, вдруг запнулась, и я метнулся к ней, чтобы поддержать — уже привычным, отработанным на тренировках с Та’ки движением.

Ловко подхватив Нику, я изумленно замер, прислушиваясь к непривычным ощущениям внутри моего тела. Потому что в момент рывка из середины груди в ноги разошлось какое-то особенное, осязаемое тепло. Оно прокатилось до самых пяток, будто два шара.

Ника пролепетала что-то в знак признательности и шмыгнула из комнаты, бесшумно затворив за собой дверь, а я стоял озадаченный, все еще прислушиваясь к растаявшему внутри меня теплу.

Сосредоточившись, я смог осознанно вызвать это чувство сначала в одной руке, потом в другой.

Отступив к центру комнаты, взял в руки меч и направил свое тепло в ладонь. Вес меча мгновенно уменьшился. Я сделал несколько медленных взмахов клинком, стараясь усилить чувство тепла в руке, а потом чуть разжал пальцы, как это делала на тренировке Майя.

Меч с грохотом брякнулся на пол.

Да, что-то я делал не так... Хотя стоп, ведь перемещать вещи на расстоянии — это особенность магии нашей командирши.

А какая же тогда есть особенность у меня?

Я снова поднял оружие, встал в позицию, сосредоточился на горячем шарике у меня в ладони и ка-аак махнул...

Моя рука покрылась бурой шерстью. Меч рванулся в сторону с такой силой, что уже не я его держал, а скорее — он меня. Запнувшись, я пролетел полкомнаты, как на крыльях, пока клинок не врезался в шкаф, мягко погрузившись лезвием в дерево.

— Вот это да!.. — ошеломленно выдохнул я.

Шерсть на руке с отчетливым шуршанием начала съеживаться и таять.

Ну что, Даня.

Жизнь-то налаживается!

Теперь ты — оборотень.

— Кажется, кто-то открыл для себя осознанную инспираторику? — насмешливо проговорил мой мертвый друг, чью черепушку Ника водрузила вчера на свое место на столе рядом с часами.

— Кажется, да, — с улыбкой подтвердил я. — Так вот как это делается!..

— На самом деле, это делается по-разному, — с ворчливостью старого препода принялся поучать меня Лёха.

— Твой наставник Та’ки, к примеру, владеет навыком инстинктивной инспираторики, и вполне успешно обучает этому мастерству тебя.

— А что круче — инстинктивная или осознанная?

— Это как спросить, что лучше — шуба или купальный костюм, — фыркнул Лёха. — Все зависит от целей и обстоятельств. Осознанная требует сосредоточенности и времени, но позволяет делать множество любопытных и полезных вещей. Инстинктивная — молниеносная и естественная, как дыхание. И, к слову, мало кто ею владеет по-настоящему.

— Как интересно! — выдохнул я. — Жизнь с магией, однако, отличается от жизни обрезка!

Лёха скрипуче рассмеялся.

— Это ты еще не понял, как глазами пользоваться...

— А как ими можно пользоваться?

— Предположительно — смотреть, мой юный друг, — насмешливо отозвался Лёха.

— Спасибо, без тебя бы не догадался, — огрызнулся я.

И, сосредоточившись, попытался направить уже знакомое теплое ощущение к глазным яблокам, но, похоже, перестарался. Голова внезапно закружилась, виски напряженно запульсировали, а из глаз хлынули непроизвольные слезы, как от лука.

— Вот это меня накрыло, однако, — ругнулся я, на ощупь отыскивая кресло, чтобы присесть.

— К такому действию надо привыкнуть, — снисходительно пояснил некромант. — Потом ты научишься с легкостью его повторять, причем именно в той степени, какая тебе нужна. Но поначалу, конечно, это блюдо легко пересолить...

— У меня перед глазами сейчас почему-то все зеленое и на желудке скверно, — признался я, вытирая глаза краем рубашки. — Кажется, я здорово перестарался и что-то пошло не так...

— Да нет, для такого глубокого уровня просмотра все более чем нормально, — заявил череп. — Ведь тут повсюду аура Та’ки. Он же бог-покровитель этого места. Но если сделать просмотр более поверхностным, мир будет раскрашен мягче, зелень исчезнет и тошнота тоже пройдет. Попробуй.

Дождавшись, когда неприятные ощущения отступят, я снова направил теплую волну в голову, но уже не с таким первозданным рвением. Сохраняя легкое ощущение тепла в глазах, я осмотрелся и поначалу даже разочарованно присвистнул, поскольку ничего интересно не заметил. Вообще. Просто моя обычная комната, обычные предметы...

Тут мой взгляд упал на Лёху, и я понял, что все не так просто.

Череп будто горел высоким черным пламенем. Это чем-то напоминало визуальный эффект от гнева Януса, когда над его головой вздымался черным дым.

— Ты пылаешь черным огнем!.. — проговорил я.

Череп хмыкнул.

— На улицу посмотри.

Я раздвинул шторы и взглянул в окно.

Вокруг фонтана, разбитого во время вчерашней битвы, собралась небольшая группа женщин-горожанок. Они опасливо косились в сторону нашего заведения, указывали руками на обломки мраморных мальчиков, некогда писавших в высокую чашу. И вокруг каждой из них был виден слабый свет. У кого-то он казался радужным, у кого-то — просто желтоватый кокон.

А потом на площади показался наш Крис. Он тащил в руках здоровенный пакет из ближайшей булочной, а вокруг него больше чем на метр в стороны сияло ярко-оранжевое свечение.

— Как же он крут! — вздохнул я. — Слушай, а как тогда выглядел я, пока был обрезком?

— Никак, — ответил Лёха. — У тебя вообще не наблюдалось ауры.

— Понятно.

У меня снова закружилась голова, и я перестал рассматривать людей на улице.

Все-таки прав некромант — нужно еще научиться новой способностью пользоваться.

Довольно насвистывая, я умылся, побрился и вкусно позавтракал.

И спустился вниз.

Крепкий аромат помойного ведра из харчевни уже почти выветрился. Тухлое и гнилое полностью заменили на свежие продукты.

Убедившись, что мой наставник действительно жив и здоров, я немного поболтал с Берном и Камиллой. Та, с навязчивостью матери, по уши влюбленной в собственное дитя, пыталась «подружить» меня со своей дочкой.

Надо заметить, ребенок у нее был очень своеобразный. Чтобы не сказать пугающий. От природы девочка обладала правильными чертами лица, копной вьющихся русых волос и очень крупными зелеными глазами с кукольными длинными ресницами. Но какой у этих милых глазок был взгляд!.. Абсолютно взрослый, пристальный и осмысленный. Как будто кто-то приклеил к детскому личику глаза умной взрослой женщины, повидавшей многое.

На колени ко мне она не пошла, хотя Камилла и настаивала — видимо, ей казалось, что это будет для меня как награда за риск, что ли.

Но вместо этого мелкая набычилась, вывернулась из материнских рук и вдруг побежала к Тени,