До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Алина Юрьевна! – одёрнул Кузину строгий Карачун. – Не забывайтесь. Вы на работе.
Алина посмотрела на напарника, пытаясь послать ему незримый сигнал. Не стоит ссориться с Елизаветой. Лучше договориться с ней по-хорошему. Они попали по нужному адресу. Белов здесь бывает. Повсюду чувствуется его незримое присутствие. Несмотря на внешнюю захламлённость и опустошение, в доме огромный новенький холодильник, усовершенствованная мойка и сияющий новизной детский тренажёр. Карачун оставался глух к посылаемым сигналам. Он всё поправлял сползающую кобуру.
– Тебя как звать? – Алина подсела к мальчику.
– Вадик, – прошептал ребёнок и заплакал.
– Не плачь, малыш, мы скоро уйдём, – прошептала Алина, возненавидев в эту минуту всю подлость оперативной работы. – У тебя папа есть?
– Да, – ещё тише прошептал мальчик, слёзы без остановки текли по детскому лицу, но он не вытирал их.
– А как его зовут?
– Олег. – И ребёнок разрыдался.
– Да что вы творите? Довела ребёнка. Убирайтесь из моего дома, или я сейчас вызову полицию. Убирайтесь! Иди спать, тварь безмозглая!
Елизавета рванула ребёнка за руку и вытолкала из гостиной.
– Алина Юрьевна, что вы сказали мальчику, почему он в истерике?
Карачун навис над Алиной, как терминатор, имеющий намерение швырнуть беззащитное девичье тело на соседнюю планету.
– Юра, не кипятись. Ничего крамольного не сказала. Я записала свои вопросы на диктофон. Вот, послушай!
Послушать не удалось. Алина едва успела убрать айфон, как в гостиную влетела разъярённая Елизавета и тараном пошла на гостей. Напарникам пришлось сдать позиции. Алина отметила про себя, что до Карачуна наконец дошло, в чём дело: напарник понял, какие вопросы задала Кузина ребёнку. Они поднялись и, сохраняя самообладание, вышли на крыльцо. Елизавета двигалась следом с поднятыми кверху руками. Было понятно, что если прозвучит хоть одно неосторожное слово, Бакина разразится нецензурной бранью. А потом выиграет все суды, если задумает судиться с сотрудниками полиции. Уже в машине Карачун спросил, наигранно улыбаясь:
– Как ты догадалась?
Ему хотелось разрядить напряжение в отношениях, возникших из-за непонимания. Сначала провинился, а теперь юлит, хвостом крутит. Алина решила не накалять обстановку. Нужно сделать так, что непонимания не было. У них всё в порядке. С напарником надо жить дружно. Мало ли что, вдруг придётся отстреливаться?
– Мальчик похож на отца. Одно лицо с фотографии. Кажется, и до Елизаветы дошло, что я догадалась! Что будем делать, Карачун?
– Не знаю, – растерянно протянул напарник. – Знаю одно: пока не сообразим – с Лесной не уедем. Будем сидеть в машине голодные, в холоде, авось что-нибудь и придумаем. Голод и холод – сильные стимуляторы. Гораздо сильнее основного инстинкта.
Алина ничего не ответила. Внутри неё стоял полузадушенный крик мальчика, а ведь он не маленький. Лет семь уже. Наверное, что-то с психикой. Хотя у такой матери даже здоровый ребёнок с катушек съедет.
* * *
Они проснулись от телефонного писка. Связь прерывалась. Пока Карачун грел двигатель, Алина пыталась вернуть к жизни сдохшие гаджеты.
– Нас Панкратов ищет! – Алина бросила телефоны в сумку. – Поехали, Карачун! Я замёрзла.
– Подожди, не спеши. Скоро Бакина проснётся. Чаю у неё попросим.
Алина потёрла виски и глаза; спохватилась, что пальцы грязные, полезла за салфетками. Пусто. Все запасы закончились.
– Елизавета нам не откроет. Если выйдет куда-нибудь и увидит нас, крик поднимет. Поехали в отдел, Карачун! Надо наружку ставить. Без Панкратова никак. Наружка – прерогатива высокого начальства. Заводись. Я зарядку включу. Что-то со связью.
* * *
В отделе – как Мамай прошёл. Тишина. Безлюдно. Двери закрыты и опечатаны.
– Весь народ в поле. Пашет.
Карачун стукнул туда-сюда – ни звука. Всё вымерло. Все исчезли.
– Ага. За плугом народ ходит, – съязвила Алина. – Вон, смотри, Хасанов болтается без дела. Позови его, пусть новостями поделится. Только не говори, что мы установили тайную явку Белова. Подождём Панкратова. Сначала начальство порадуем.
– Рустам! Ты здесь за главного?
– Как бэ, – прищурил свои азиатские глаза Хасанов. – А вы где шляетесь? Связь обрубили. Я вам звонил-звонил.
Карачун и Кузина немедленно состроили на лицах загадочный вид. Молчали, будто бы полностью погружены в процесс разгрузки сумок и пакетов. Рации – отдельно, оружие – на смазку. Справки и распечатки в – папки и конверты.
– Вам теперь полная хана! Панкратов намедни клялся и божился, что съест вас живьём. Задачу свою не выполнили, на связь не выходили, – изгалялся Хасанов. – Мы за вас вашу работу делаем.
– Какую? – разом вскинулись горе-напарники.
– Мы всем отделом отрабатывали «Сову»! Это же система распознавания личности по биометрическим признакам, и самое смешное, что в результате распознавания выяснили, что главк «Сову» уже давным-давно отработал. И это они установили, что во всех эпизодах действовал один и тот же человек. По глазам определили. Эту информацию они засекретили. Панкратова, впрочем, посвятили в это дело. Позже главк составил композиционный портрет. Так появилась генеральная версия про одного подозреваемого. В общем, правая рука не знает, что делает левая.
– То есть Панкратов знал, что Белов – основной подозреваемый? – Алина сделала ужасное лицо.
Хасанов удивился перевоплощению. Только что была девушка как девушка, симпатичная, а теперь у неё лицо то ли лисье, то ли мышиное. Не разберёшься сразу. Странная эта Кузина!
– Всегда знал! – Хасанов поднял кверху палец. – Всегда. Панкратов такой. Хитрый он у нас. А ему иначе нельзя. Сожрут!
– А мы столько времена напрасно убили! – взвыл Карачун. – Если бы всё раньше знали – отрабатывали бы другие связи.
– А почему Белов в двух эпизодах не изменил внешность? Везде запутывал следы, а тут поленился, что ли? – спросила Алина.
Впрочем, вопрос остался без ответа. Карачун и Хасанов молча изучали пустые стены, белые с матовым отливом. На стенах ни пятнышка. В отделе только что закончился ремонт. Пришедшая ясность улетучилась. Дело снова стало запутанным.
– Тогда в чём вопрос? Главк знает про основного подозреваемого, Панкратов посвящён в сию тайну – тогда чего он нам разные кары сулит? Мы-то при чём? В конце концов, мы с Алинкой много чего установили!
– Юра! – одёрнула напарника Алина. – Не горячись. Нам спешить некуда. Надо подумать.
– Ты что, забыла? Панкратов грозился сровнять нас с землёй. Если мы не задержим Белова.
– Я ничего не забыла.
Алина вскинул голову. Хасанов вздохнул. Теперь она стала похожа на Клеопатру. Красивая эта Кузина, влюбится в неё какой-нибудь чудак с возом миллионов.
– Вы тупые. Оба. У вас в голове опилки. – Хасанов смотрел на них с усмешкой.
Ему и впрямь было смешно. Зачем эти люди пришли в
