Укус (ЛП) - Лаймон Ричард Карл

— Ну, стальные только клыки. Его глазные зубы. Это даже не столько зубы, сколько насадки. Он может снимать их и надевать, когда заблагорассудится.

— Мы можем показать ей все, — сказал я Кэт.

— Нет, не открывая багажник — никак. А багажник открывать нельзя.

— Почему? — спросила Пегги, явно сбитая с толку.

— Солнце, — сказала Кэт. — Вещь, губительная для вампиров.

— О. Ах, да. Поняла.

— Мы откроем его после наступления темноты, — сказал я. — Вот тогда-то ты все сама увидишь.

— Вдруг эти штуки — грим? — усомнилась Пегги.

— Коснись, — сказала Кэт и наклонилась к ней.

Пегги, переложив пивную банку в левую руку, зависла над шеей Кэт. Из-за неудобной позы платье на ее груди смялось, придав той какой-то более-менее женственный объем; впрочем, иллюзия рассеялась, когда девушка выпростала руку и аккуратно приложила палец к одной из ранок.

— Ух ты, — выдала она наконец. — Настоящие.

— Ну вот, видишь? — спросила Кэт.

— Они болят?

— Не то, чтобы сильно. Не будут болеть, если не надавить.

Пегги коснулась еще раз, чуть аккуратнее, чем в прошлый раз.

— Это он сделал? Тот, кого вы убили, парень из багажника?

— Да. Эллиот. Они не такие свежие, какими кажутся, кстати. Просто случайно… заново открылись. Не так давно.

Пегги покивала.

— Хорошо, значит, если парень в багажнике — вампир, и он сделал вот это вот с вами, как вы тогда не мертвы?

— Он не хотел, чтобы я умерла.

— Но он пил кровь, не так ли?..

— Недостаточно, чтобы убить меня.

— О, какая же все-таки чушь, — покачала головой Пегги.

— Снег Снегович так не думает, — напомнил о себе я.

— И это плохо, — подвела черту Кэт, выпрямляясь. — Если бы он, как и ты, считал все это чушью, мы бы так сильно не влипли. У него пунктик на вампирское кино. Он его попросту пересмотрел. А теперь думает, что заполучил шанс стать бессмертным.

— Или, по крайней мере, долговечным, — добавил я.

— Его план заключается в том, чтобы вытащить кол, вернуть Эллиота к жизни и уговорить посвятить его в вампиры.

— Только сумасшедший в такое…

— Он и есть сумасшедший, разве не ясно? — сказали мы с Кэт едва ли не хором.

— Я знаю, — тщательно подбирая слова, начала Пегги, — есть люди, которые верят во всю ту чепуху, что несут по телевидению, но чтобы верить в такое?

— И тем не менее, — произнесла Кэт. — Он достаточно безумен, чтобы поверить.

— Но он не сможет ничего сделать до темноты, — сказал я Пегги. — Если мы откроем багажник раньше, чем солнце сядет, Эллиот сгорит дотла.

— Если полагаться на кино, опять же, — уточнила Кэт.

— А Снег именно на него и полагается. Он, похоже, верит во всю чепуху про вампиров. Которая сама по себе довольно расплывчата и полна противоречий. Взять хотя бы истории про крест…

— У тебя, кстати, есть крест? — спросила Кэт Пегги.

— Он сейчас не на мне.

— Но крест не всегда спасает, — продолжил я. — Все зависит от фильма. Или от книги…

— Этот громила умеет читать? — хмыкнула Пегги.

— …в общем, зависит от вампира, вот что я хочу сказать. Наткнешься на упыря-иудея — и хрен тебе чем твое распятие поможет.

Кэт засмеялась.

— Или на атеистичного вампира, — добавил я. — Да на любого, который — нехристь.

— Я все равно полагалась на крест до последнего, — тихо сказала Кэт.

— Ты… пробовала? — удивленно спросил я.

— О, да.

— На Эллиоте?

— На нем, родимом. Я повесила на шею золотой крестик на цепочке после первого же его визита. После больницы.

— Что вы делали в больнице? — спросила Пегги.

Кэт нашла мой взгляд в зеркале заднего вида и сказала:

— Я попала в небольшую автокатастрофу. Она ко всей этой чертовщине никакого отношения не имела. Так или иначе, Эллиот напал на меня впервые спустя приблизительно неделю после того, как я выписалась из больницы. На следующий день я купила крестик. Едва могла встать с кровати — настолько было плохо, — но собрала волю в кулак и сходила. Вас атакует вампир? Запаситесь крестом. Это — одно из основных правил.

— Как насчет чеснока? — спросил я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И его взяла. По-моему, впервые в жизни. Тьму чеснока. Знаете, что мне сказала девчонка на кассе? Усмехнулась и спросила: «Неприятности с вампирами?». Она думала, это смешно. Я сыграла в дурочку и сказала: «Нет, бойфренд — итальянец».

— А святая вода?

— Брала в расчет и ее, но — воду труднее достать. Не было у меня тогда настроения идти в церковь и выпрашивать. Тем более — сливать тайком. Кроме того, у меня и так были крест и чеснок. Если бы они сработали, мне бы не понадобилась святая вода.

— Вы что, взаправду это все купили? — спросила Пегги. — Крест и чеснок?..

— Да, Пегги.

— Чистое безумие.

— Что было дальше? — спросил я.

— Я развесила чеснок у двери в спальню, на окнах. Повесила на шею крестик. Когда Эллиот прибыл… Я услышала, как открывается дверь. В моей комнате было темно. Свечей я тогда еще не зажигала, весь свет шел из прихожей… Он был в своем плаще. И в руке у него покачивалась связка моего чеснока. Он держал ее у груди… и вдруг начал бросаться чесноком в меня. Как теннисными мячиками.

— Великий Боже, — пробормотал я.

— Он хорошо целился. И хорошо бросал. Я закрывала лицо, но он в него и не метил. Не знаю, как ему вообще меня было видно — может, отсвет… не знаю. Но он наставил мне порядочно синяков. Потом, когда чеснок кончился, он включил свет и вошел в спальню. Улыбался, но глаза были злые-злые. Подбежал ко мне так быстро, что плащ за спиной взметнулся. Назвал меня глупой гребаной сукой. Схватил меня за ноги и потянул на себя. И тогда — увидел крестик. — Кэт перевела дыхние. — Он крикнул: «О, думаете, вы — самая тут умная?» Сдернул меня на пол, я ударилась головой… и стал держать в воздухе. За ноги. И, о Боже, он меня тряс. Как куклу. Я поначалу даже не понимала, что он хочет сделать. Думала сначала — просто как-то изощренно убить. Я бы сняла ее, пойми чуть пораньше… крест. Цепочку. Но и тогда бы он вряд ли перестал. Ему такие фокусы нравились. В общем, да, он пытался стряхнуть с меня крестик. Цепочка, понятное дело, просто повисла у меня за ушами. Тогда он начал меня раскачивать. Обхватил меня за лодыжки и стал кружиться на одном месте. Этакий прием из фигурного катания… Я боялась, что врежусь головой либо в кровать, либо в шкаф… но в конце концов цепочка порвалась. Отлетела. И попала в зеркало у кровати. Оно треснуло. Может, поэтому мне так не везет последнее время…

— По его вине оно разбилось, — сказал я. — Это ему должно не везти.

— Но крестик-то был мой.

— Может быть, неудача поделилась между вами двумя.

— Три с половиной несчастливых года на каждого?

— Или все семь лет, но несчастья мелкие. Вполсилы.

— Да кого, черт побери, волнует — семь или не семь? — не выдержала Пегги. — Что случилось после того, как зеркало треснуло? Эллиот запустил вами в шкаф?

— Нет, — покачала головой Кэт.

— Что тогда?

— Он начал кусать меня. Пока кружил.

— Как он мог вас кусать, если вы были?..

— Вопрос — не как, вопрос — где.

— И где же?..

Сквозь облако пыли перед нами я различил загоревшийся тормозной сигнал.

— Всем — внимание, — объявил я.

Грунтовая дорога продолжала постепенно загибаться влево, но фургон, не спеша войти в поворот, притормаживал. Я ослабил нажим на газ. Моя нога замерла над тормозной педалью.

Пегги устремила взгляд вперед.

Кэт подалась ко мне, выглянула в проем между сидений.

— Как думаешь, зачем он тормозит теперь?

— Знал бы прикуп — жил бы в Майами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фургон свернул налево и загрохотал по грубой плоскости пустыни. Никакого намека на дорогу там, где он сейчас ехал, не было. Справедливости ради стоит заметить, что и особых препятствий передвижению там не было тоже. Редкие невысокие барханы, кактусы, полынь. Ничего такого опасного.