Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Евгений Примаков

Летом 1940 года Голос установил контакт с «Рондом», занимавшим ответственный пост в одном из правительственных учреждений. Это был крупный специалист в своей области, располагавший к тому же солидными связями в правительственных сферах. Но самое главное — это был человек, с большой симпатией относившийся к Советскому Союзу, убежденный антифашист, который задолго до того, как СССР и СИТА стали союзниками по антигитлеровской коалиции, решил активно помогать Советскому Союзу. Вскоре вокруг «Ронда» сложилась группа источников, работавших в ряде важных военных и экономических правительственных учреждений. Фактически он стал групповодом, а его помощники — одними из наиболее эффективных информаторов. Заслуги «Ронда» были отмечены советским правительством. Ему сообщили, что он награжден орденом Красной Звезды. Сама награда, естественно, по соображениям конспирации не вручалась и хранилась в личном деле агента в Москве.

Интересно высказывание о Якове Наумовиче Голосе резидентуры, которая в начале 1941 года установила с ним контакт: «У него на связи уйма народа. Некоторые агенты, связанные со «Звуком» и дающие сообщения, нам не известны, за исключением кличек. Перед ним поставлена задача подробно осветить всю его сеть».

Организуя работу с Голосом, Центр и резидентура считались с возможностью того, что он может находиться в поле зрения ФБР. Оснований для этого было более чем достаточно: членство в компартии, постоянные поездки в Москву, деловые связи компании «Уорлд турист» с советскими организациями, наконец, активное участие в деятельности «Комитета помощи Испании». В отчетах оперработников неоднократно выражалась тревога по этому поводу.

Сотрудник «легальной» нью-йоркской резидентуры Гарри еще в 1939 году отмечал в своем отчете: «За истекшие 2 года я встречался со «Звуком» 500 или 600 раз. В иной день с ним могло проводиться по 3–4 встречи. Это объяснялось тем, что он выполнял очень широкий круг заданий и, по существу, был основным агентом резидентуры в течение 10 лет. Независимо от результатов следствия (по делу о регистрации «Уорлд турист» в качестве агента иностранной державы), нужно исходить из того, что он на долгий период времени для нашей работы в Америке сгорел».

С 1939 года работу с Голосом вел резидент внешней разведки в США Г.Б. Овакимян. Это был очень темпераментный и настойчивый разведчик. Он умел добиваться поставленных целей. Работу с Голосом он значительно улучшил. Но основным профилем Овакимяна была научно-техническая разведка. Ей он уделял наибольшее внимание. Поэтому он предпочел передать Голоса на связь своему заместителю Луке. Однако в апреле 1940 года Лука доложил, что, по его мнению, Голос является «ахиллесовой пятой» резидентуры и в случае несчастья с ним многое из того, что создано, разлетится в прах. Он отмечал, что Голос рекомендует людей во всех областях работы, хотя в резидентуре ведутся разговоры о том, что, по полученным в свое время данным, он состоит на учете в американской контрразведке как «агент НКВД». На этом основании Лука считал необходимым «законсервировать» Голоса и готовить ему замену. Однако Овакимян вынужден был продолжать работу с Голосом вплоть до своего ареста и выдворения из США весной 1941 года.

Из полученных впоследствии резидентурой документальных материалов ФБР известно, что впервые контакт Голоса с Овакимяном был зафиксирован 18 февраля 1941 г. В сводке наружного наблюдения отмечалось, что Овакимян является «установленным агентом ГПУ». За месяц с небольшим, который оставался до ареста Овакимяна и его последующего выдворения из США, ФБР зафиксировало еще несколько его встреч с Голосом.

Здесь мы подходим к ключевому вопросу о том, кто же «привел наружку», то есть сотрудников ФБР, осуществлявших слежку, на встречу 18 февраля 1941 г. — резидент или сам Голос. По прошествии стольких лет ответить на этот вопрос однозначно невозможно. Мы можем только исходить из того, что, судя по оперативным сводкам ФБР, наблюдение за Голосом велось и до фиксации контрразведкой его контакта с нашим представителем. Сам Голос отмечал за собой наблюдение со стороны ФБР. В одном из отчетов оперработника Леонида, в частности, говорится: «Наружка продолжает ходить за «Звуком». Он часто меня спрашивает, все ли у нас в порядке, поскольку он никогда не отмечал за собой такого плотного наблюдения». Леонид, судя по его отчетам, ограничивался тем, что успокаивал Голоса — у нас, мол, все в норме. Был ли сам Леонид под наблюдением — остается неизвестным.

Как показали последующие события, в этот период в резидентуре бытовало упрощенное представление о деятельности местной контрразведки («вокруг шныряют шпики, за кем-то появился хвост, достаточно перехитрить шпиков, оторваться от хвоста — и все будет в порядке»). Сказывалось то, что наши разведчики в основном были молодыми работниками, без достаточного профессионального опыта. Почти все они пришли в разведку после массовых чисток 1937 года: связь поколений была нарушена и приходилось учиться только на собственных ошибках. Правда, контрразведка США тоже еще не была той мощной организацией, какой она стала спустя десятилетие, но в ней уже стали появляться профессионалы высокого класса.

В конце 1941 года Центр дал указание о постепенной разгрузке Голоса от имевшихся у него на связи источников информации, передаче их агентам-групповодам и кадровым сотрудникам развед-аппарата. Реорганизация была необходима с точки зрения конспирации.

Надо сказать, что вопрос о руководстве работой Голоса время от времени создавал определенные сложности. Раньше Голос, как правило, был на связи у резидента. После ареста и последовавшего затем выдворения из США весной 1941 года Овакимяна возникла некоторая пауза, а затем с прибытием В.М. Зарубина контакт восстановился. Зарубин был опытным разведчиком-нелегалом, но в новой для него роли резидента «легальной» резидентуры не сразу нашел себя. Являясь сотрудником советского посольства в Вашингтоне, он разрывался между Нью-Йорком и Вашингтоном, пытаясь руководить обеими точками. Несмотря на свое положение сотрудника официального советского учреждения, Василий Михайлович восстанавливал контакты с лицами, с которыми работал ранее, находясь в США на нелегальном положении. При всех обязанностях и темпе, который он взял, по-видимому, трудно было соблюдать конспирацию.

Голос вскоре был передан на связь молодому сотруднику нью-йоркской резидентуры Леониду, который, как отмечалось позже, ввиду отсутствия оперативной квалификации, достаточного уровня образования, политической подготовки, знания местных условий и языка не смог направлять работу «Звука», как того требовала обстановка. Показательна в этом плане выдержка из отчета самого Леонида: «Должного руководства в работе со «Звуком» я не получал. В таких условиях встречи с ним были для меня мукой. Что касается самого «Звука», то в процессе работы с ним я систематически узнавал от него много полезного как в смысле изучения страны, так и в вопросах работы с агентурой. Именно он, а не руководители резидентуры учили меня этим вопросам».

Судя по всему, в Центре понимали эти трудности и старались помочь их преодолеть. Именно поэтому в апреле 1943 года начальник разведки П.М. Фитин направил Голосу личное письмо, имевшее для последнего важное значение. К сожалению, текст письма Фитина не сохранился, но в деле есть ответ Голоса.

«Дорогой товарищ Виктор![28]

Хочу заверить Вас и остальных наших друзей, что я делаю все, что в моих силах, — и даже немного больше, — чтобы нынешняя политическая ситуация была использована в интересах нашей организации. Я научился работать здесь в любых условиях — благоприятных и неблагоприятных, — и Вы можете быть уверены, что я максимально использую нынешнюю ситуацию.

…В числе трудностей должен отметить и го, что некоторые из наших людей дезориентированы нынешним союзом между нашими странами и не видят необходимости помогать нам. Они наивно считают, что для получения чего-то мы должны просить об этом открыто.

Мы видим эти трудности и делаем все, что в наших силах, чтобы преодолеть их, и я могу заверить Вас, что мы сделаем все возможное, чтобы использовать существующую обстановку в наших интересах. Если Вы проанализируете работу, сделанную до настоящего времени, я думаю, Вы увидите, что мы получаем многое. Но это не означает, что мы не можем получать больше. Лично я не удовлетворен результатами и пытаюсь ежедневно их улучшить.

Мои наилучшие пожелания всем моим друзьям. Шлю поздравления с днем Первого мая».

Центр продолжал настаивать на форсировании перестройки работы резидентуры с Голосом. В ноябре 1943 года В.М. Зарубин по указанию наркома госбезопасности Меркулова дважды встречался сним и обсуждал план реорганизации его группы, а по существу передачи нам всей его сети. Мотивировалось это необходимостью повышения конспиративности работы с источниками.