Ангел для Рыбки (СИ) - Енодина Анастасия

Теперь предлог был. Причём придумала его я сама.

А как не придумать, когда и правда пошли дожди и похолодало так, что я выходила на улицу в тёплой осенней куртке?

Ох уж это непостоянство первого месяца лета! Никак не ожидала от него подобного! И не ожидала от Ивлева, что он упрямо не съедет от меня в город, несмотря на холода.

Первую ночь я держалась и не думала о том, что Глеб может замёрзнуть, но во вторую сдалась.

Лил ливень, а у меня в комнате не капало. Разве это не чудо? Ивлев и папа отлично перестелили крышу, и теперь мне было уютно в доме во время ливня. Протопила печку и сидела, глядя, как в камине догорают угли. Нагретый печкой воздух пах по-особенному вкусно, и я ощущала бы абсолютную гармонию, если б мне не вспомнился Ивлев.

В избушке нет печки, нет обогревателя и нет ничего, что могло бы помочь согреться, кроме алкоголя. Впрочем, в наличии последнего я уверена не была, это лишь мои домыслы.

Выглянув в окно, увидела, что дождь продолжает лить. Моя бабушка говорила, что если дождь льёт сутки без перерыва, то будет лить ещё трое суток. Брр, как бы не хотелось затяжного дождя!

Посмотрела в сторону избушки, вспомнила, что не хотела пускать в свой дом Глеба, но не смогла вспомнить, почему. Сперва потому, что относилась к нему не лучшим образом, потом — чтобы не позволять узнать меня лучше… А теперь-то что? Теперь он знает меня и я не презираю его… Так к чему заставлять его мёрзнуть в неотапливаемом доме, если у меня есть свободная кровать в комнате? Причём она далеко от моей кровати, что тоже весьма хорошо!

И я решилась.

Сменила домашние тапочки на резиновые сапоги и накинула свою осеннюю куртку. Глянула в зеркало и подумала, что даже не верится: ещё пару дней назад я плавала в озере и грелась на солнышке, а теперь вот в таком виде собралась пройти до соседнего строения. Ужас!

Пока не передумала, быстро дошла до избушки и робко постучала, не уверенная, что действительно хочу позвать Глеба в дом.

— Сомова? — приветливо спросил он, открывая дверь и оглядывая меня придирчивым взглядом. — Не дают покоя воспоминания, завидуешь и мечтаешь обо мне?

Я презрительно фыркнула, обругав себя за доброе сердце. И это ему я собралась предложить тёплую постель? Ой, какая формулировка… Ещё сказала бы «свою тёплую постельку!» Кажется, я покраснела от того, что представила, как сказала бы такую чушь вслух.

— Вижу, угадал, — довольно хмыкнул Глеб, неверно истолковав мой нежданный румянец. — Извини, на сегодня с меня любви хватит. — И подмигнул, как он умеет.

Только это больше не работало. Он был сегодня один — я знаю.

Но сказал-то как! Любви? Что он называет любовью?

— Что ты знаешь о любви! — не сдержалась я.

Отвечать он не собирался. Опёрся боком о дверной косяк и с интересом наблюдал за мной. Нет, наш разговор пошёл совсем не так, как надо, и теперь я точно никуда не позову его. Может, оно и к лучшему?

Подумав, я развернулась, желая уйти, как услышала за спиной вопрос:

— Так чего приходила-то? Если я угадал, то можно завтра. Ты как?

Я не ответила. Пошёл он! Пусть промёрзнет ночью до костей, так ему и надо!

Голос Глеба изменился, и он спросил как-то по-доброму, человечнее, без привычного ехидства или сарказма:

— Нель, ты чего приходила?

Я замерла от его голоса. Нет, не потому, что вновь слышала его таким, а от осознания собственной глупости. Он не считал, что я пришла к нему, чтобы переспать с ним… Он и не думал об этом всерьёз, а просто специально изводил меня своими шутками. Как всегда… Как я недавно и просила. Не стоило так реагировать, но я с самого начала не понимала, почему ему так нравится заставлять меня злиться.

— Зачем ты так? — спросила я, поворачиваясь к нему. — Ведь я тебе ничего плохого не делала, избушку ты сам захотел снять…

— Ты сама же просила, чтоб как раньше… А я так отдыхаю, — пожал плечами парень. — Расслабляюсь я так…

— Расслабляешься? — переспросила я. — То есть, тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Ты специально своими шутками меня изводил?

— Нет, не специально. Просто привык, что понимаю, зачем ко мне приходят ночью девушки в коротких халатиках… — и я почти физически ощутила, как его взгляд прошёлся по моим обнажённым голеням.

Поёжилась от мерзкого ощущения. Деланно поёжилась: как ни крути, его внимание было приятно. Между нами что-то происходило, но словно жило своей жизнью, не касаясь пока нас самих. Я ощущала, что мы теплее относимся друг к другу, хоть в словах этого и не ощущалось.

— Не знаю, зачем приходят к тебе обычно девушки…

— Могу рассказать, — любезно предложил Глеб.

— Но я, пожалуй, пойду… — я вновь развернулась.

Боже, а если это не шутки? И я чуть не привела его в дом! В свой дом, любимый и знакомый с детства… Его, такого наглого и озабоченного… Ужас.

— Сомова, погоди!

Я вздрогнула всем телом, когда парень шагнул ко мне, схватил за локоть и развернул к себе.

От неожиданности я пошатнулась на замёрзших ногах, и Глеб перехватил меня за плечи. Его руки вновь оказались сильными и нежными… Не удивительно, что так много девушке желали оказаться в них… Или его руки и стали такими, потому что перелапали столько девушек, что уже отлично знали, как надо касаться, чтобы было приятно.

— Руки убрал! — приказала я.

— Убрал. — Неожиданно покорился парень, отпуская меня. — А теперь хватит дуться. Уж и пошутить нельзя. Говори уже, чего пришла? Не просто так же, это ясно. Я вообще думал, ты ко мне теперь ночью и под страхом смерти не заглянула бы…

— А я заглянула, — ответила я, с удовольствием замечая любопытство в его глазах. — Под страхом смерти…Твоей. Ночь с заморозками обещают — аномалия какая-то, вот я и решила пригласить тебя… к себе…

Зелёные глаза лукаво сверкнули, и парень продолжил за меня:

— В твою тёплую постельку?

Чёртов Глеб! Я бы замахнулась на него сейчас, но стало забавно, что ему в голову пришла именно такая же фраза, как и мне.

— Точно, — улыбнулась своим мыслям я. — В мою тёплую постельку.

Глеб некоторое время смотрел на меня, а потом пощёлкал пальцами перед моим лицом:

— Сомова, ты рехнулась? — спросил он. — Ты ж меня знаешь — я запросто.

Он заигрывался в те отношения, которые теперь были не актуальны, и я сама виновата, сказав, что это мне нужно. Какая же я глупая!

Внимательно следящий за мной Глеб заметил изменение настроения.

. — Нель… — обратился он ко мне по имени, что уже много значило бы, не разозли он меня. — Прости… Я вообще не понял, как мы с тобой договорились сейчас до такого…

— Зато я поняла, Ивлев! — постаралась как можно увереннее ответить я, но голос парня обезоруживал, а сильные руки заставляли таять от прикосновений. — Отпусти меня! — он отпустил. — Мы договорились до такого, потому что только об одном и можешь думать!

Он вздохнул, и я осмелилась посмотреть в его глаза: неожиданно серьёзные, они смотрели на меня так, словно парень и правда не желал того развития разговора, которое вышло.

— Итак, — подытожил он. — Ты хотела меня… позвать… переночевать в твоём доме?

— Да. — Ответила я уверенно. — Хотела. Теперь — не хочу.

— Но тогда я замёрзну, — печально развёл руками Глеб. — Мне будет очень холодно, я буду кутаться в одеяло, но холод всё равно будет пробираться под него… И под футболку — а она смотри, какая тонкая… — он приподнял край своей футболки, демонстрируя толщину ткани, но я ненарочно уставилась на его тело, уже довольно загорелое за время его пребывания здесь.

Он издевался. Специально говорил так, чтобы воображение рисовало мне красочные картинки. Он, такой красивый и спортивный парень, будет лежать и кутаться в тонкое одеяло, которое станет очерчивать его фигуру, позволяя проследить контуры безупречного тела. Ему будет холодно, он будет дрожать, и его улыбающиеся сейчас губ станут бледными…

— Спасибо, конечно, за подробности, но согреть тебя не захотелось, — ответила я.