Полное собрание сочинений. Том 2. С Юрием Гагариным - Василий Песков

У горной речки вместе напоили лошадей, потом разъехались. Поднявшись над лесом, мы снова увидели встречных. Они медленно поднимались на перевал.

— Когда ожидать в Москве-е?! — сложив трубкой ладони, крикнули мы с Валькой.

— К зиме-е! — ответило эхо.

* * *

У них традиция — осенью возвращаться. Длинна дорога, но каждую осень она приводит домой. Обветрились лица, голоса возмужали. За плечами мешок: серые, красные, черные камни. На карте поставлены крестики. Для каждого камня — крестик. Пять, восемь лет — вместо крестиков увидим на картах кружочки. А кружочек — это значит поселок, город, рудник…

Во всяком наступлении самое трудное и самое славное место — быть впереди, быть разведчиком. Сегодня разведчики возвращаются к дому. Пусть крепче будут наши объятия.

В большой и трудной дороге узнает человек цену тепла в родном доме…

12 ноября 1961 г.

Стоит, как будто специально вышел для того, чтобы доставить удовольствие путнику…

1962

Речка Сить и первый экзамен

Будете в наших краях — загляните в деревню Славники… Женя Козлов живет в крайней избе, у реки… Настоящий герой…» Такое письмо прислал в редакцию работник райкома партии Геннадий Иванович Рябов.

Герою шесть лет. Под Новый год, заехав по делам в Ярославскую область, я решил побывать в Славниках, где живут Женя Козлов и приятель его Коля Чучелов.

В деревне двадцать дворов. Друг за дружкой бегут они к речке и, может, давно бы оказались на берегу, да не пускают вербы и поленницы дров, запасенных на зиму. Домики утонули в снегу, и только дорожки, пробитые валенками, соединяют двадцать дворов.

Колька живет в самом крайнем дворе, наверху. Отец у него почтальон. Поэтому Колька хорошо знает, что такое «бандероль», знает, в каком доме ждут писем, кому приходят телеграммы из Ленинграда. Колька умеет управлять лошадью,

а летом даже ездил верхом. Колька знает семь сказок и два стиха наизусть. Это не так уж мало для Кольки — шесть лет ему исполнится послезавтра, 3 января.

Женьке уже исполнилось шесть. Стало быть, и стихов он знает побольше. Но главное — Женька живет у самой речки. А кто же не знает, как хорошо жить у речки Сить. Летом, как прокричат первые петухи, можно взять удочки и прямо с порога «выдернуть» из воды холодного и колючего окуня. А если сажать на крючок муравьиные яйца или катышки хлеба — плотва! Женька всю рыбу знает в реке, потому что отец его плотник. Он сделал хорошую лодку и всегда, отправляясь на ловлю, берет с собой Женьку. Отец ловит, а Женька веслами правит слегка. И так наловчился, что летом доярки стучали в окошко: «Ребята, перевезите на луг!» Женька с Толькой (это старший брат, он уже первоклассник) тащат весла к воде и перевозят доярок.

Женька с Колькой — приятели. У них одни лыжи на двоих, а когда отец привез переводные картинки, то Колька не стал один лепить их на книжку, а позвал Женьку. Но если вы захотите разыскать Женьку и Кольку, то не идите на гору, к Колькиному дому. Искать их надо у речки. Летом они пескарей ловят на удочку или на отмели старым мешком ловят белых, как льдинки, селявок. А вечером, пока не пригонят коров и пока Женькина мать не крикнет: «А ну, марш домой!» — Женька и Колька сидят на лодке, опустив ноги в воду. Вода в реке по вечерам теплая-теплая. А на середине за камышами плавает месяц. На воде громкие всплески. Это крупная рыба хочет заглотнуть месяц. Колька с Женькой швыряют комья земли — распугать рыбу… Иногда из лесной темноты на берег приходят лоси, а над самой водою носятся по вечерам летучие мыши…

Хорошо жить у речки Сить! Подрастут парни. Без провожатых пойдут в свое первое путешествие: в деревню Цибицино, в Торонтово, до Коростеля дойдут. Потом дорога поведет дальше. Увидят города, море и степи, и льды, и пальмы, объедут и облетят Землю. Увидят горы и реки, большие, как море. Но всю жизнь будут помнить два парня лесную и тихую, не на всех картах обозначенную речку. Будут помнить окуней, холодных и колючих, первую переправу на лодке, блестки летнего месяца и плески щук — охотников за этим месяцем. Будут помнить июньские росы, грибные поляны, запах осоки и первое испытание, которое школа-речка готовит каждому из мальчишек.

Это и есть Женя Козлов и Коля Чучелов с лыжами на «двоих».

Это был суровый экзамен. На стылую воду ночью упала пороша. Разбойница-выдра, шныряя возле рыбьих ловушек, оставила целую сетку следов на порошею. Кто же не знает, как интересно ходить по следам! Колька и Женька бросили лыжи на берегу и с палкой, как будто с ружьем, начали охоту. Колька шел первым.

У Женьки шапка спустилась на самый нос. Он не сразу увидел, как провалился снег в полынье. Он услышал крик и увидел Колькину руку в варежке…

«А потом я встал на коленки и подполз к полынье и подал Кольке руку. Он был тяжелый и плакал. И я тоже заплакал, потому что было склизко на льду…» — так рассказал сам Женька о случае на реке Сить этой зимою.

Когда взрослые увидели мальчишек, Коля уже сидел на льду. Женя снимал с него валенки и выливал из них воду.

Речка Сить задала двум маленьким людям первый экзамен. Колька и Женька выдержали экзамен. А взрослый и занятый человек, работник райкома партии, нашел время, написал в редакцию. Вот и все.

…Я вместе с ребятами походил по окрепшему льду. Прокатился с бугра на крошечных лыжах. По дороге домой мы колотили мерзлые варежки друг о дружку.

— Ну, друзья, что вам прислать из Москвы?

— Мне книжку с картинками, — сразу сказал Женька.

Застенчивый Колька молчал. И только у самого дома сказал:

— А мне — письмо. С большими, красивыми марками. Мне еще никто не присылал писем…

Только вы адрес запишите. Без адреса не дойдет…

Я записал: «Ярославская область, Брейтовский район, деревня Славники, Коле Чучелову и Жене Козлову».

Фото автора. 1 января 1962 г.

Частица нашего сердца

Возмутительный случай…

Почта принесла в редакцию конверт с комсомольским билетом. В конверте — записка работников ресторана «Берлин»: «Обратите внимание. За четыре рубля оставлен комсомольский билет…»

Красная книжка. Ленин на обложке. Четыре ордена. Название войсковой части, вручавшей билет. Номер билета. Имя владельца — Станислав Семенов. С фотографии, залитой не то клеем, не то вином, глядят неглупые молодые глаза. В петлицах шинели летные птички.

Сейчас Семенов не носит шинели. На нем модные брюки, черный пиджак. Он носит сугубо гражданский чуб «под артиста». Он учится в институте, готовится стать работником кооперации.

В тот вечер Семенов кутил. Держался независимо, небрежно манил пальцем официанта…

Коньяк и длинный перечень блюд притупили у человека представление о карманном бюджете. В конечном разговоре с официантом будущий кооператор обнаружил в бюджете четырехрублевую брешь. Не подумав секунды, Семенов решил залатать эту брешь.

— Четыре целковых, подумаешь. Вот залог, берите… А я пошел спать…

Так появился в редакции комсомольский билет, выданный войсковой частью 10 ноября 1959 года.

Возмутительный случай!

* * *

Что же сказать парню в шинели, который глядит на меня с фотографии, парню, который носит сегодня модный костюм, который готовится стать трудовым человеком. В первую очередь надо сказать: билет № 25682589 мог попасть в руки врагов. Ты, Станислав, был солдатом и хорошо понимаешь, как дорого стоит потеря бдительности. Ты потерял бдительность. Но этого мало. Ты продал себя за четыре целковых.

В редакцию не первый раз приходят конверты с комсомольскими документами. Вот один из конвертов. Его прислали с фронта в сорок втором. Тебе, Станислав, три года было в ту пору. Только по книжкам и фильмам ты знаешь, как трудно было в сорок втором. Послушай письмо:

«…Когда мы с боем взяли хутор Вольдонской, нас вышли встречать колхозники. После объятий и слез колхозница Вера Козаченко спросила, кто у нас старший. Из ее рук я получил комсомольский билет…

Фашисты расстреляли его на глазах у колхозников. На хуторе слышали залпы орудий, видели, как суетятся, готовятся к бегству гитлеровцы. На окраине затрещали первые выстрелы. И тут хуторяне увидели: по улице тащат окровавленного, ослабшего от ран человека в русской шинели.

— Было это рано утром, — рассказывает Вера. — Человека втолкнули к нам в хату. Совсем молодой парень. Лицо и одежда в крови. Он лежал на полу и не мог шевельнуться. Ему совали в лицо кулаки, спрашивали, какой частью послан в разведку. Он молчал. Его топтали ногами, тыкали автоматами в спину. Даже не простонал.