Состязание. Странствие - Коре Холт

Сильный мороз съедает шерсть на собачьих лапах. На снегу отпечатываются кровавые следы.

Надо подождать Престрюда.

Тот еще ухитряется кое-как передвигаться. Юхансен кладет его на сани, снимает с себя часть одежды, укрывает товарища. Предупреждает, что спать опасно. На беду, псы не справляются с грузом. Приходится Престрюду слезать. Он скатывается на снег, встает на ноги, и снова маленький отряд бредет на север.

Ночью Юхансен догоняет Хасселя. Он брошен впереди идущими. Он зол — как на тех, кто его бросил, так и на тех, кого поджидал. Ялмар Юхансен говорит, что нужно еще дождаться Престрюда. Хассель и Юхансен вместе поносят начальника. Что это ему втемяшилось — ночью, в шестидесятиградусный мороз уходить вперед без компаса, с замерзшими часами? Затем Хассель объявляет, что не будет больше ждать. Они грызутся между собой. Юхансен забирает палатку с саней Хасселя. Хассель оставляет Юхансена и один продолжает путь по колее, ведущей на север.

Два часа ждет Юхансен. Наконец показывается Престрюд. Кажется, ему вот-вот крышка. Однако Престрюд держится. Весь закоченел, но стоит на ногах. Говорить не в силах, только кивком дает знать, что еще попытается идти.

Под утро они выходят к спуску с материкового льда на шельфовый ледник. В этом районе уйма трещин. Престрюд проваливается, но трещина неглубокая, и Юхансен находит его в темноте. Снимает рукавицы, связывает постромки, накидывает петлю на окоченевшего товарища и, напрягая свои богатырские силы, выволакивает его наверх. Тем временем собаки совершенно запутались в упряжи и не могут тянуть. В такую темень выпрячь их невозможно. Придется резать ремни. Он теряет нож, находит его, ранит собственную руку, отмечает, что кровь еще приятно греет. В сильный мороз любая рана легко может загноиться. Собаки свободны. Надо самому впрягаться в сани — не бросать же. Престрюд сидит на санях, помня: ни в коем случае не спать.

Собаки трусят за человеком — те, что еще живы; две остаются лежать позади. До «Фрамхейма» остаются считанные километры? Людей не видно. Колея, которая служит ориентиром, чуть темнее окружающего снега.

Он знает — их жизнь висит на волоске. То и дело походит к Престрюду и встряхивает его. Престрюд ворчит. Но он несгибаем, воля не сломлена, поднимается на ноги, заставляет их двигаться, медленно ковыляет за санями, которые тащит Юхансен, несколько раз падает, но не сдается. Одна собака ухитряется вскочить на сани. Юхансен не сгоняет ее. Покоритель льдов везет домой одного из своих псов…

И тут они теряют след. Какие-то часы остались до рассвета, но может быть тепла их тел достанет лишь на несколько минут… Если скоро они не выйдут к жилью — конец. Чу! Где-то вдали лает собака.

Они изменяют курс. Снова на их пути трещины. Не так уж опасно, если бы можно было издали высмотреть их и обойти. Нелепо погибнуть, когда спасение близко. Юхансен один ковыляет впереди на разведку, проверяет путь, возвращается по собственным следам, впрягается в сани, на которых сидит Престрюд. Проходит во тьме сколько-то шагов. Останавливается. Опять протаптывает тропку и возвращается к саням.

Он не бессмертен. Много позже он лишил себя жизни. Но в эту ночь он спас две — свою и Престрюда.

Они находят «Фрамхейм».

Вваливаются в дом.

Кок Линдстрём на посту и наливает им горячего кофе.

— Тише, — говорит он, — начальник спит.

За завтраком разразилась гроза. Они не поздоровались друг с другом, когда начальник встал. Сидят за столом плечом к плечу, свитер одного трется о свитер другого. Прихлебывают горячий кофе, раздражаясь чавканьем соседа. Большинство плохо спало в эту ночь. Кое-кто и вовсе не сомкнул глаз.

И вот Юхансен поворачивается к начальнику лицом, три десятка сантиметров разделяют две обветренные физиономии. Оба не новички в полярных областях. Но человек, который был спутником Нансена, ощущает ледяное спокойствие, когда соседа трясет от напряжения. Долго они смотрят в упор друг на друга.

Начальник экспедиции молчит с открытым ртом; Юхансен, сжав губы, прокашливается в знак того, что слова уже на подходе. Внезапно начальник ставит чашку на стол резким движением и говорит:

— Что это вы так канителились сегодня ночью?

Молчание, тягучее молчание обволакивает сидящих за столом. Снаружи доносится собачий вой — напоминание о горькой действительности. Человек, к которому был обращен вопрос, не спешит с ответом. Все смотрят на него.

Он смотрит на начальника экспедиции. Вспоминает тот раз, когда, сбитый с ног белым медведем, лежал на спине и стискивал руками шею зверя, пока Нансен не выстрелил.

— Странная манера, — произносит Юхансен, — гнать собак вперед при минус шестидесяти…

Амундсен вскакивает на ноги, опрокидывая табуретку, рука его ищет чашку, словно намереваясь бросить, но не находит ее. За столом тесно. Довольно нелепо стоять вот так в окружении восьми человек. Но чтобы сесть на место, нужно втиснуться между свитерами и локтями.

Юхансен повторяет:

— Странная манера гнать собак. Мы с Престрюдом едва не погибли. Я требую объяснения.

Юхансен неплохо разбирается в людях, и годы, проведенные во льдах, обострили его разум. Но он не учел одного обстоятельства. Ему известно честолюбие начальника, его неприязнь к тем, кто может быть ему ровней. Он знает, что Амундсен о себе более высокого мнения, чем он, Юхансен. Однако человек, во многом превосходящий того, кому подчинен, не учитывает, сколь велико болезненное самомнение начальника. Юхансен не мастер говорить. Он тщательно подыскивает нужные слова. Но находит — и они попадают в цель, поражая самое чувствительное место:

— Руководителю не пристало так себя вести. Следом звучит возглас Престрюда:

— У меня болит нога!..

Его крик запаздывает. Отвлекающий маневр уже не в силах повлиять на происходящее. Возможно, судьба Юхансена была решена именно потому, что вмешательство Престрюда запоздало. Они видят, как бледнеет лицо Амундсена. Он выглядит старше своих лет. У него грубые рабочие руки, морщины лоснятся, он небрит, веки воспалены после вылазки на юг. Профиль такой, что может нагнать страх на шайку разбойников. Только не на Юхансена.

Теперь и он встает, расправляя плечи. Они сидели рядом друг с другом, теперь стоят лицом к лицу. И человек, пытавшийся покорить Северный полюс, выпаливает в рожу тому, кто готов жертвовать собой и другими, лишь бы очутиться первым в противоположной точке земного шара:

— Я повторяю: руководителю не пристало так себя вести.

Сопровождая эти слова ругательством. Этакое штормовое предупреждение — если в нем была нужда после всего, что уже произошло. Брань не его специальность. В этом смысле он тугодум и ему не достает изобретательности. Но если уж чертыхнется, то от души.