Лечить или любить? - Екатерина Мурашова

— Я слушаю вас, — обратилась я к маме, которая была похожа на воспитательницу детского садика или учительницу начальных классов из советских фильмов — гладко причесанная, почти без косметики, туфли на низком каблуке.

— Да вы уже видели и слышали, — печально сказала мама. — Вот это самое. Он может в гости прийти и сказать: «Что ж вы только сладкое на стол подали? Это же вредно! Купили бы что-нибудь диетическое!» В школе на него жалуются. Никогда не признает себя виноватым. Будет настаивать на своем до последнего. Уроки делать невозможно — я ему говорю, что ответ в задаче неправильный, а он говорит: нет, правильный! Велю переписать, чтобы ошибки исправить, а он отвечает: и так сойдет! Впрочем, сейчас еще лучше стало, в первом классе он мог встать посреди урока, сказать: «Мне в туалет надо!» — и выйти…

Теперь уж такого себе не позволяет. Учительница у них молоденькая, справиться не с ним одним не может, с другими тоже — вот беда…

— Расскажите, что было раньше? Как Рома рос и развивался?

Выяснилось, что беременность протекала без особенных осложнений, Рома родился в срок, желанным ребенком, в полной семье. Первый год после рождения (обычно самый «проблемный») — сплошное счастье: ребенок прекрасно спал, хорошо ел, развивался на радость родителям и педиатрам. В садик пошел с трех лет, с удовольствием.

В детском саду, впрочем, начались проблемы. Одна из двух воспитательниц постоянно жаловалась маме на странное упрямство Ромы: не поймешь, когда и почему он заартачится, что согласится, а что откажется делать. Мог вроде бы ни с того ни с сего прекратить занятия лепкой или танцами, уйти и сесть в угол. И с ребятами отношения складывались неровно — иногда вроде все нормально, а иногда — Рома приходил из садика и говорил, что с ним никто не дружит и никто не хочет играть. Надо сказать, что вторая детсадовская воспитательница (немолодая и авторитарная) на вопросы матери отвечала, что никаких проблем с Ромой у нее нет, и добавляла с непонятной усмешкой: «Характерный он у вас. Забавный».

Уже тогда высказывания Ромы часто ставили взрослых в тупик. Причем они не всегда были условно «отрицательными». Например, Рома рано и самостоятельно научился говорить комплименты взрослым людям. В пять лет, поднимаясь по лестнице в подъезде и встретив полузнакомую соседку, мог сказать: «Как вы сегодня хорошо выглядите! И эта шляпа вам очень идет!»

— Самое ужасное, это то, что я его стыжусь, — призналась мама Ромы. — Мне стыдно с ним в гости к подругам идти. На площадку. К врачу вот. Я все время жду: что он еще сморозит? Понимаете, я сама с детства человек тихий, можно сказать робкий, все время боюсь кого-нибудь обидеть, неловкость какую-то сделать. И вот у меня такой ребенок… Он ведь в школе учится совершенно нормально, и неглупый, и незлой вроде. А учительница в последний раз сказала: показали бы вы его психиатру, что ли. Да я и сама понимаю. Пытаюсь говорить с ним, объяснять, что это обижает людей, что так не делают. Он вроде понимает, соглашается. А потом — опять и опять… Я пробовала в Интернете искать — что с ним такое. Но чем больше читаю, тем страшнее… Скажите, все очень плохо, да?

— Я пытаюсь понять, но пока не понимаю, — честно призналась я. — Очевидно, что у Ромы какая-то разновидность социопатии. Но откуда она взялась? Обычно есть какая-то родовая травма, заболевание. Или что-то в семье…

— Откуда взялась? Так от отца, — женщина удивленно подняла светлые брови. — Теперь-то он совершенно нормальный, но раньше… Мы с будущим мужем вместе в школе учились. Он тогда был… ну очень странный.

— О чем вы говорите?

— Ну, например, протестовал против ношения школьной формы, надевая ее наизнанку. Спускался вниз по лестнице только по перилам. Как-то организовал митинг протеста… уже не помню, против чего. Учителя его терпеть не могли, из школы исключить хотели…

— А как его собственная мать на все это реагировала?

— Вы знаете, удивительно. Она всегда была на его стороне. Как будто бы даже гордилась им. Рассказывала, что в их роду были какие-то подпольщики и чуть ли не декабристы. Я этого не понимаю… Потом он в армии служил. Кошмар, с его-то характером — зубы, ребра страдали… И опять странно: вспоминает с удовольствием, с товарищами встречается, говорит, что армия много ему дала.

— Ага. А теперь, значит, все в норме?

— Да, он выучился, по работе многого добился. Меня и сына очень любит. Только в магазины я с ним ходить не люблю…

— Почему?

Да он все время претензии какие-нибудь предъявляет персоналу. То продукты просроченные, то скидки не так оформлены, то брак какой-нибудь найдет… В общем, борется за справедливость. Ужас!

— Послушайте, но ведь вы знали, за кого идете замуж! — улыбнулась я.

Мама Ромы не нашлась, что ответить.

Люди с нормальным интеллектом, совершающие множество социальных неловкостей, встречаются не так уж редко. Общее название таких состояний — социопатии. Разброс их вариантов огромен — от безобидных людей «со странностями» до откровенно криминальных историй. Иногда социопатии развиваются в результате каких-то неврологических заболеваний, иногда (как в нашем случае) бывают наследственными.

Нет ничего удивительного и в том, что Ромина мама — «тихая мышка», которой довольно часто мешала в жизни ее собственная робость, решилась связать свою судьбу с родом активных «борцов за справедливость».

Социопатия, проявляющая себя в раннем детском возрасте, поддается коррекции. Дело в том, что эти дети, так же, как и все остальные, хотят быть хорошими, хотят, чтобы их все любили. Они готовы работать над этим (вспомним Ромины комплименты). Их надо просто учить взаимодействовать с другими людьми — непрерывно и неустанно. Доходчиво. Годами. Что, вероятно, и делала мама Роминого отца. А также отцы-командиры в армии. И воспитательница детского садика, у которой не было никаких проблем с Ромой.

Когда мы поговорили об этом с Роминой мамой, она немного успокоилась. Обсудили и ее главную проблему — Принять своего сына. Выработали некий план обучения Ромы тому, что именно он может сделать, чтобы заслужить приязнь и уважение одноклассников, учителей, других взрослых людей.

Сейчас Рома учится в пятом классе. У него есть друзья, он любит читать книги о войне. С мамой отношения ровные, но не особенно близкие. Она немного отдалилась от него, когда полтора года назад у Ромы родилась младшая сестра. Рома и его сестра обожают друг друга, хотя он очень любит ее воспитывать и «строить». Мальчик с удовольствием занимается в «школе выживания» при военно-техническом клубе. В школе у него четверки и пятерки.

Но «за справедливость» он по-прежнему борется при первой возможности. Так же, как и его отец.

Глава 54

Спина к спине…

— … И еще… мне даже неловко говорить… Саша писает в мальчиковом туалете мимо унитаза…

— Гм-м… А откуда вы знаете? — удивилась я. — Он что, сам похвастался? Или старший брат наябедничал?

— Нет, Леша никогда не ябедничает. Это нянечка школьная Сашу подкараулила…

— Значит, так… — я внимательно посмотрела на грустную большеглазую Анжелику, маму мальчиков-погодков, и принялась загибать пальцы. — Леша — дерется с членовредительством, не слушает на уроках, подначивает и бьет Сашу… Саша… — я перешла на вторую руку. — Саша — все время ябедничает на Лешу, плохо усваивает материал в школе, украл деньги из вашего кармана и игрушку у девочки из портфеля, но не признался и сказал, что все это валялось на полу… да, еще писает не туда, куда надо…

Анжелика низко опустила голову, явно угнетенная множеством и неразрешимостью озвученных мною проблем. В огромных, почти лемуровских глазах, блеснули слезы.

— Это бы все еще ничего, — почти прошептала она. — Главное — другое.

— А что же главное? — не удивилась я и приготовилась поймать на лету какой-нибудь выпадающий по случаю из шкафа семейный скелет.

— Понимаете, я была единственным ребенком в семье. Родители любили меня, заботились, но мне всегда было немного одиноко — я была робкой девочкой, мне так хотелось, чтобы был старший брат, который защищал бы меня, или наоборот, младший кто-нибудь, ради которого я сама смогла бы себя преодолеть и стать сильнее. И тогда мы, родные, были бы вместе, делились секретами, понимали друг друга… И у мужа тоже нет братьев и сестер. И вот мы… Когда я забеременела второй раз, врачи в один голос советовали делать аборт. Леша очень трудно рождался, он был крупный, я еще не оправилась, у меня был очень низкий гемоглобин и давление… Муж тоже говорил: давай подождем года три-четыре. Но я… я подумала, кто знает, как все дальше сложится, а вот он или она уже есть… И пусть они будут почти одинаковые, так им будет легче дружить… Школьные оценки, шалости всякие, шум — это все такая ерунда. Но, понимаете, я всегда мечтала о том, как мои мальчики будут дружить, заступаться друг за друга, все-таки родная кровь, спина к спине… у меня этого никогда не было.