Лимб (СИ) - "Ремаркова дочь"

Но Драко знал, что она никогда не была работой. Она всегда была его домом.

Приютом.

Гаванью.

Никто не мог винить его в том, что он отгородился ото всех, когда начал с ней встречаться. Он так долго мечтал о ней, что, получив, отпустил весь мир, поставив её в центре собственной вселенной. Однако и это они пережили.

Спустя четыре года он знал, что чертовски здорово поработал и заслужил каждую минуту счастья, что проживает. Наконец-то рвался домой. На самом деле работал принятые всеми шесть часов вместо тех восемнадцати, которые проводил в клинике, когда лечил Грейнджер и Алису Лонгботтом.

Можно сказать, его постоянные утренние опоздания — не более чем попытка отдохнуть за давно отработанные часы.

А теперь, когда половина рабочего дня осталась позади, можно было выпить кофе и ознакомиться с «Пророком». Драко направился к кабинету, на ходу замечая, как Ганхильда за стойкой перебирает дело нового пациента Карлайла — слегка заплутавшего в своих фантазиях старичка, посвятившего сорок два года жизни созданию идеальной копии зеркала Еиналеж, с той лишь разницей, что копия зеркала, как утверждал старичок, действительно исполняла мечты.

Драко зайдет к старичку после обеда. К тому же, надо будет задержаться, чтобы ввести в дело Карлайла новую ассистентку, которой, к гордости Драко стала…

— Грейнджер?

Драко замер на пороге кабинета, увидев прислонившуюся к столу девушку.

— Ты что здесь делаешь? — спросил прямо, не успев скрыть тревогу в голосе.

Не сказать, что Гермиона не навещала его в больнице, просто обычно она всегда предупреждала его. Он окинул её профессиональным взором. Она была в порядке, на первый взгляд. Лёгкий красный сарафан на узких бретельках колыхнулся у её ног, когда она слегка покачнулась вперед, словно ей не терпелось броситься к Драко.

Но она почему-то осталась стоять у стола.

Драко знал её лучше всех, почти так же хорошо, как себя самого, — Гермиона явно была чем-то взволнована.

У неё в руках была одна из его настольных книг. Она всегда так делала, когда волновалась. Брала в руки любые печатные издания, словно те сдерживали её взрывной врожденный темперамент.

Так же, как Джиневра-новоиспеченная-Поттер подсовывала своему мужу в руки новорожденную Лили-Луну, стоило тому разгорячиться по поводу работы, квиддича или проделок Тедди в Хогвартсе. Трижды папаша мгновенно успокаивался и принимался раскачивать дочь и вести себя, как школьный лесничий с лесными тварями: сюсюкать и пускать слюну от умиления. Жалкое было зрелище. Хотя второй сын Поттеров Драко нравился, славный рос паренек.

— Я уже не Грейнджер, — отвлекла его от мыслей о пугающем росте семьи Поттеров жена.

Драко усмехнулся и двинулся к ней навстречу, чтобы обнять её за талию и поцеловать в шею.

— Ты всегда будешь Грейнджер для меня, — Гермиона забавно сморщила нос, и Драко рассмеялся. Доставать её всё еще было его любимым делом, исключая, пожалуй, секс с ней.

— Так что ты тут делаешь? — спросил Малфой, усаживаясь на диван и притягивая Гермиону за руку к себе на колени.

Даже сквозь ткань брюк, мантию и её сарафан он чувствовал, что она напряжена. Он закусил губу в ожидании ответа, быстро прокручивая в голове, мог ли забыть о чем-то важном, могло ли случиться что-то серьезное…

— Я просто зашла обсудить с тобой планы на Рождество, да и после тебя на смену вроде бы заступает Алиса, верно? Мы могли бы заскочить к Нарциссе и поужинать все вместе, — как-то с придыханием сказала Гермиона.

Драко с трудом оторвался от разглядывания жены в легком сарафане.

Что? Ах да, Алиса.

После своего окончательного выздоровления — и ещё восьми месяцев реабилитации — мать Невилла поступила на курсы ментальных целителей и с блеском их завершила.

Конечно, в большей степени это было сделано для того, чтобы находиться рядом с Фрэнком в Мунго. Драко понимал это, когда брал её ассистенткой. Её решимость помочь мужу была столь впечатляющей, что даже Малфой пропитался её надеждой.

Они работали вдвоем, и Драко должен был признать, что она отлично справлялась, хорошо понимая мысли больного, его эмоции и почти всегда с точностью предугадывая его реакции. Драко гордился ей. Они легко нашли общий язык, что стало еще одним кирпичиком в фундаменте его народного признания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только это больше не имело для него никакого значения.

Гермиона поерзала у него на коленях. Она явно смущалась этой позы, но жар ударил в голову Малфоя, и тот скорее бы заклял кого-то, чем позволил ей встать. Он пропустил её кудри сквозь пальцы и перекинул ей через плечо.

— Забини пригласили нас к себе на виллу в Италию. Джинни и Гарри тоже приглашали к себе, а Рон и Марисса уехали к ее родителям в Германию и останутся там до конца медового месяца. Нарцисса хотела бы отпраздновать вместе, я уверена, хоть она и не говорит прямо, чтобы мы не чувствовали себя обязанными провести праздник с ней, — Гермиона откинула голову ему на плечо, открыв доступ к своей шее, за что мгновенно получила поцелуй.

— М-м-м… а сама ты что думаешь? — промурлыкал Драко, пробираясь губами к мочке её уха.

Гермиона учащенно задышала, и Драко улыбнулся. Его прикосновения действовали на неё так же, как на него — её присутствие. Опьяняюще.

— Только умоляю тебя, давай не у Поттеров. Их старший сын просто наказание, Грейнджер, он вызывает у меня неудержимое желание закричать и навсегда закрыть каминную сеть, — губы Драко блуждали по её шее и подбородку, вызывая у Гермионы мурашки. Она то и дело водила плечами, неосознанно прижимаясь к нему спиной еще ближе.

— Джеймс просто непоседа! — Гермиона защищала старшего ребенка Поттера так неискренне. Драко видел, как дернулся уголок её губ.

А ещё помнил выражение её лица, когда Джеймс придал Живоглоту фиолетовый с желтой крапинкой окрас с помощью одной из вредилок Джорджа. Живоглот до сих пор шипит на любые предметы фиолетового оттенка.

— Непоседа? Мерлин, Грейнджер, это близнецы Уизли были непоседами, а Джеймс — Мордредов сын. Будь Тёмный Лорд жив, он бы гордился Джеймсом, как родным. Помнишь ту пьянку с Забини, Лонгботтомом и Уизли в прошлом месяце? Напившись, Поттер признался, что, смотря на Джеймса, думает, что я был не таким уж плохим парнем в школе. А это, знаешь ли, высокая планка. Всё-таки я впустил Пожирателей смерти в Хогвартс, — руки Драко опустились на колени Гермионы и постепенно скользнули вверх под края сарафана. Он почувствовал, как она затряслась от смеха и улыбнулся ей в шею, покусывая то тут, то там.

— Хорошо-хорошо, не к Поттерам. Я думаю, мы проведем Рождество с Нарциссой, Андромедой и Тедди. Они будут рады, это всё же семейный праздник. К Блейзу с Пэнси мы не поедем… — его руки забрались выше, касаясь кромки её белья, и Гермиона прерывисто вздохнула, — такие перемещения опасны на ранних сроках, — почти шепотом вымолвила она.

Драко уже потянул её трусики в сторону, когда внезапно замер.

Ранние сроки…

Ему понадобилась пара мгновений, чтобы понять, о чем она.

Беременна. Они станут родителями. Он станет отцом.

Внезапно всё словно изменилось в комнате. Что-то огромное и труднообъяснимое затопило Драко с ног до головы, совершенно точно беря начало из сердца. Тысячи мыслей роем толкались в голове, не смея оформиться ни в одну конкретную. Кроме, разве что, самой главной.

Он станет отцом.

В ту же секунду руки вынырнули из-под сарафана жены, и Драко повернул её лицо к себе, чтобы посмотреть в глаза и убедиться, что это не жестокий розыгрыш. Что он не заснул на обеде. Что они и в самом деле станут родителями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мерлин, вашу мать! А справится ли он?

Не то чтобы у него был отличный пример воспитания. Его отец был фанатиком. Отец его отца был ещё большим фанатиком. Среди его близких друзей отцом был разве что Тео, но они с Дафной жили во Франции, и Драко редко их видел и уж тем более не знал, как они воспитывают свою Габриэль-Аллилу.

Блейз с Пэнс только подумывают о детях, а у Поттера из трех детей один точно бракованный. Это значит, что Поттер облажался как отец на тридцать три процента. Высокий показатель, Драко не мог так рисковать.