Лесная невеста. Проклятие Дивины - Елизавета Дворецкая

– Здесь ли находится смолянский князь Зимобор Велеборич? – спросил всадник.

– Здесь. А вы кто?

– С ним хочет говорить княгиня Замила.

– Какая-такая княгиня?

– Жена князя Вершины угренского.

– Ну, пусть княгиня поднимается. А ваши пусть тут, на льду обождут.

– Нельзя княгине без людей показаться.

– Князь Зимобор женщину не обидит, если с миром пришла.

Всадница подъехала ближе. Перед княгиней шел только один человек, отрок, придерживая лошадь на крутой тропе.

Дозорные расступились, Зимобор увидел лицо женщины, уже немолодой и явно не славянки. Такие большие темные глаза на смуглом лице, такие черные брови встречались только у бохмитских торговых гостей.

– Здорова будь, княгиня! – Зимобор кивнул. – Заходи в дом, поговорим, зачем приехала.

– Ты – смолянский князь? – спросила женщина, и даже странно казалось слышать от нее звуки родной речи.

– Я. Сойди с коня, не бойся, не обидим. Что на холоде стоять, мы и так всю ночь мерзли.

Отрок помог княгине спешиться, и вслед за Зимобором она вошла в дом. Здесь было так тесно и душно от множества стоящих, сидящих и лежащих людей, что княгиня в замешательстве остановилась на пороге истобки, – даже чтобы пройти через сени, ей пришлось переступить через спящих.

– Эй, народ, расступись, дай где княгине место! – крикнул Зимобор.

Кмети неохотно зашевелились, стали с любопытством оборачиваться – что это за княгиня такая?

Наконец усилиями Судимера и двоих отроков удалось освободить скамью и даже покрыть ее чьим-то медвежьим кожухом. Княгиня села и сложила руки на коленях.

– Угостить особо нечем, не взыщи, – сказал Зимобор. – Каши можем дать, если голодна. Ты-то хоть, матушка, ночью не воевала?

– Я не голодна. Я приехала за другим.

– За чем?

– Твой человек, Красовит, сын Секача, у меня.

Поразмыслив, княгиня решила не брать сразу Красовита с собой, а привлечь его к переговорам уже в качестве участника, а не товара на обмен, только если смолянский князь заупрямится.

– Вот дела! – вспомнив про Красовита, Зимобор хлопнул себя по коленям. – Живой?

– Живой. Ранен. И с ним трое его людей.

– А Игрелька где? Окладина дочка? Тоже у тебя?

– Тоже у меня. Ты хочешь ее вернуть? – Восточные глаза княгини пристально глянули в глаза Зимобору.

– Не отказался бы. И Красовита тоже. А на обмен что хочешь?

– Я потеряла моего сына, князя Хвалислава. – Княгиня опустила глаза. – Если он у тебя, отдай мне его, живым или…

Она запнулась, не в силах выговорить слово «мертвый» по отношению к родному сыну.

– Один он у тебя? – сочувственно спросил Зимобор.

– Да. – Княгиня еще ниже опустила голову, стараясь справиться с собой.

– Как же ты сюда попала, а, княгиня? Ты родом откуда?

– Из Хорезма. Мой муж был торговым человеком и привез меня сюда с собой. Это было очень давно, я тогда была совсем юна. Здесь наш торговый караван разграбил князь Вершина и взял меня в плен. Он полюбил меня и взял в жены. Мой сын – любимый сын князя Вершины, и недавно князь объявил его своим наследником. – На этом месте женщина горделиво подняла голову. – Сейчас он у тебя. Я хочу знать, какой выкуп ты желаешь получить за него или… за его тело, – тихо закончила она и снова опустила глаза.

– Мертвецами не торгую – живой он, живой, – утешил ее Зимобор. – Даже вроде не ранен особо, так, по голове вчера получил, оттого и с коня свалился. Да, а чего он от меня хотел? Зачем напал?

– Ты отнял его невесту. – Княгиня взглянула на него с укоризной. – Дочь Оклады с реки Жижалы была просватана за моего сына. Ты забрал и девушку, и ее приданое. Мой сын должен был вернуть то, что ему принадлежит.

– А откуда узнали? – вставил Жилята.

– Вас видели в Селиборле…

– Даровой! – воскликнул Жилята, имея в виду: «а я что говорил».

– Дочь князя Вершины, Лютава, видела там и тебя, княже, и невесту. Она рассказала нам, что мы ограблены.

– Я говорил, не надо было девку выпускать, – напомнил Судимер.

– Попробовал бы кто-то ее не выпустить. – Княгиня усмехнулась. – Их мать была знатная чародейка и зналась с самим Велесом. Говорят даже, что все ее дети рождены от Велеса… Однако почему-то они тоже хотят получить долю наследства князя Вершины, хотя он, выходит, вовсе им не отец! – язвительно добавила она.

В ушах Зимобора зазвучал голос княгини Дубравки, которая тоже вот так выискивала всевозможные способы доказать, что никто, кроме ее детей, не имеет права на наследство князя Велебора. И невольно ощутил расположение к неведомым ему детям чародейки – как к товарищам по несчастью.

– Ну, мать, давай торговаться! – Он сел поудобнее и опять хлопнул по коленям. – Что предложишь?

– Я верну тебе твоего воеводу и девушку.

– Красовит – хорошо, но он мне не брат и не сват. Глаза бы мои его и его батяню не видели… А девку – я таких еще десяток найду, и с родом, и с приданым, а вот сын у тебя один, и второго ты уже, пожалуй, нигде не раздобудешь. Мало даешь, матушка.

– Я добавлю… серебром или куницами, сколько ты хочешь?

– Двадцать гривен серебра. И Красовита с Игрелькой назад. И чтобы, пока Угру не пройдем, ваши удальцы нас больше не тревожили. Согласна?

– Да. Но мне нужно время, чтобы собрать выкуп.

– Сколько?

– Десять дней.

– Твоя воля. – Зимобор пожал плечами. – Еще пару дней здесь поживем, потом пойдем дальше. Мне до весны тут гостить некогда, реки вскроются, а меня Смолянск ждет. Как соберете – догоняйте, дорога тут одна, по Угре, не потеряетесь.

– Я хочу увидеть моего сына.

– Достоян! Проводи.

Княгиня ушла в овин, где сидел пленник.

– Мало попросил, – заметил Жилята. – Надо было требовать, чтобы Угру за нами признали и больше сами тут не ползали.

– Это ей не под силу. Такие дела князь решает, а у него сыновей, поди, много. Одним меньше – ему легче.

– Сказала же, что он у князя любимый.

– Дубравка то же самое про Буяра говорила. А кто у батюшки на самом деле любимый сын был? – Зимобор горделиво потянулся. Кмети вокруг засмеялись. – Нет, серебра она из своих укладок даст, все узорочье выгребет. А Угру, надо будет, потом сами завоюем. Не последний раз живем, Жилята, друг ты мой!

– Тебе виднее!

Повидавшись с сыном, княгиня уехала. Но дозорные так же внимательно вглядывались в лес по берегам ручья, и Судимер обходил дозоры, приговаривая, что «приказа расслабляться не было».

Стемнело, но весь была освещена сплошной полосой костров – не зря кмети весь день рубили дрова и сушили их возле огня. Договор с княгиней обеспечивал какую-то безопасность, но ждать можно было чего угодно. Жилята доказывал, что князя Хвалислава нельзя отдавать матери прямо сейчас, а нужно держать в заложниках, пока смолянская дружина не пройдет Угру до конца, и совершить обмен только за ее истоками. Зимобор соглашался, что кметь прав.