Публичное разоблачение - Лаура Ван Вормер

– Мы должны привлечь читателей любой ценой. Можем даже слух подпустить.

– Но разве он не может быть в позитивном ключе? Разве обязателен, негатив? – Я совсем растерялась.

Верити надела очки и открыла конверт, который лежал у нее на коленях.

– Так или иначе, Салли, – сказала она, доставая из конверта книгу в кожаном переплете и начиная листать страницы, – вам каким-то образом удалось упустить главное событие в жизни Касси. Я не виню вас, но, надеюсь, вы наверстаете упущенное. – Она резко захлопнула книгу и вложила я конверт. – Хорошо. – Она сняла очки одной рукой, а другой протянула мне конверт. – Возьмите это домой и почихайте. Наверняка захочется заново переписать свой очерк. Не расстраивайтесь, если придется переделать. Ведь Касси, скажу я вам, может ввести в заблуждение кого угодно.

Я захлопала глазами.

– Вам придется подтвердить идентичность личности, о которой здесь написано. Я знаю, кто она, и уверена, что вы тоже ее узнаете. Предполагаю, что вы в восторге от Касси, но вам придется переменить точку зрения. Или этот случай будет подхвачен бульварными газетами и они разорвут ее на части, или мы подадим его в вашей интерпретации, где вы по крайней мере с симпатией дорисуете портрет женщины, у которой был момент слабости. Принимая во внимание, что в то время муж довел ее до такого состояния, я не виню ее.

Верити встала, давая понять, что разговор окончен. Я тоже поднялась.

– Сделайте все от вас зависящее, Салли, – сказала она. – Вы не можете напрямую цитировать из этой книги, вам придется перефразировать. Уверена, вы сумеете доказать, что это было на самом деле. Есть свидетели, которые могут подтвердить события. Правда – лучшая защита от ярлыков.

Я была в шоке. Верити проводила меня до двери.

– Когда очерк будет опубликован, Салли, вы сразу станете известной. Чтобы удержать вас, – с улыбкой добавила она, открывая дверь, – у меня не было другого выбора, как предложить вам контракт. Откровенно говоря, я уже составила черновик, и он лежит на моем столе. Сто двадцать тысяч долларов за четыре персональных биографических очерка в будущем году.

Контракт?

Ошеломленная, я поблагодарила Верити за помощь и участие и направилась к машине. Я механически включила зажигание и уехала. Однако при первой же возможности при парковалась на обочине и достала из конверта книгу. Открыв ее, я прочитала несколько абзацев.

И тут я почувствовала тошноту.

У меня в руках дневник Касси.

Глава 36

Дневник начинался с недатированного вступления:

«Единственное, что я понимаю в психотерапии, так это то, что нуждаюсь в ней. Временами чувствую себя так, словно в моей голове крутится магнитофонная лента, настолько не способна я думать трезво, когда дело касается Майкла. Феба говорит, что этот дневник нужен не для нее, а для меня, даже несмотря на то, что единственное, чего мне так хочется, – поскорее все забыть.

Хорошо, вот он, дневник. Пусть произойдет чудо! Каким-то образом. Пожалуйста.

Я чувствую себя чрезвычайно глупой. Почему я думаю, что Майкл когда-нибудь изменится? Почему думаю, что от того, что я запру дверь на замок и не впущу его, выйдет что-нибудь путное? Сэм советует сделать это, но не думаю, что это остановит Майкла, он как пил, так и будет продолжать пить. Я только раз поговорила с Сэмом и Фебой, но ловлю себя на мысли, что продолжаю разговаривать с ней.

Я не должна. В тот раз она сказала, что ей думается, что она влюбилась в меня, а я беспечно делаю вид, что ничего подобного она мне не говорила. Но я догадываюсь, потому что она знает Майкла и его проблемы из первых рук. И к тому же, как мне кажется, она очень одинока.

Нет ничего плохого в том, что мы подруги. Феба согласна. Но что-то подсказывает мне, что ничего хорошего из этого не выйдет, потому что за фасадом дружбы стоит ранимая молодая женщина, которую я должна втягивать в этот кошмар, который называется моей жизнью.

Майкл по карте «Американ экспресс» уже снял свыше десяти тысяч. Слава Богу, она заставила меня снять мое имя со счета после того, как Сэм проговорился. Странно, как может такая молодая знать так много. Она говорит, что ее дедушка пил и она знает, как бабушка с этим боролась.

Она потрясающая. Никогда не встречала такой, как она. Конечно, речь идет не о том, что она такая молодая, а знает так много. Мы много разговариваем, и иногда я думаю, что, возможно, этого не следует делать, но всегда делаю.

Прошлой ночью я так скучала по Генри, что легла спать в его постель. Мне так одиноко здесь без него. И Майкла. Но когда я вспоминаю об «Американ экспресс», то думаю – черт с тобой!

Дом такой пустой. Сегодня вечером она позвонила, и мы долго болтали. Она сделала так, что я почувствовала себя лучше. Надо будет поговорить с Фебой об этом.

Брат Майкла позвонил узнать, правда ли то, что я его выгнала. Сказал, что я сделала правильно, что Майкл или примет помощь, или станет жертвой несчастного случая.

Сэм говорит, что я должна врезать в дверь новые замки. Не думаю, что это необходимо. Его даже нет в Нью-Йорке.

Сейчас мы разговариваем каждый вечер. Я с нетерпением жду ее звонков. Сегодня она спросила меня, много ли у меня друзей. Подруг. Я ответила, что у меня несколько друзей – семьи за городом, а здесь я очень занята. Сказала ей, что Розанна – мой друг, а также Чи-Чи. Догадываюсь, что кто-то может сказать, что мои так называемые друзья работают на меня.

Чувствую себя совсем запутавшейся. Хочу, чтобы Майкл вернулся, и не хочу, чтобы он возвращался.

Хочу, чтобы она пришла на обед. Или, возможно, я бы сама пошла к ней. По крайней мере надо что-то делать: ведь нельзя же вечно говорить по телефону. Но я этого боюсь. Это так глупо, потому что она совсем меня не привлекает, и, однако, какая-то часть меня к ней тянется. Могу сказать, что она чувствует то же самое по отношению ко мне, но это меня не расстраивает. Наоборот, я чувствую себя польщенной.

Сегодня утром позвонил Генри и сказал, что Майкл неожиданно появился в лагере. Он был пьян, но не устраивал сцен и скандалов. Готова поспорить, что на самом деле все было гораздо хуже, чем рассказал Генри. Он говорит, что Майкл очень скучает по мне и чувствует себя омерзительно. Генри сказал Майклу, что ему всего-то и нужно, что принять помощь, и он сможет вернуться домой. Если бы хоть на одну секунду я допустила, что Майкл согласится пойти в общество анонимных алкоголиков, как это сделал Сэм, я бы чувствовала себя совсем иначе.

Но так ли это? Феба говорит, что очень трудно вернуться к прежней жизни, если хоть раз почувствовала свободу. Мне странно быть здесь совсем одной, но меня также страшит мысль вернуться к прежней жизни.

Сегодня вечером я встретила ее за обедом. Это был обед на ходу недалеко от вокзала, и он был очень странным. Одно дело – говорить с кем-то по телефону, и совсем другое – встретиться лицом к лицу. Я чувствовала себя странно. С трудом смотрела на нее. Она разговаривала со мной, словно ничего особенного не происходит.

Мне хотелось бы знать, что творится со мной. Все, кажется, не в порядке. Чувствую себя почти счастливой от того, что Майкл ушел. Феба говорит, что я не должна волноваться по этому поводу, но я волнуюсь. Я должна воссоединить семью. Это не вина Генри, а наша, и мы обязаны действовать вместе.

Или, возможно, с этим надо покончить раз и навсегда. Я просто не знаю, что мне делать.

Она быстро обняла меня в такси, когда мы возвращались с обеда. Я посмотрела на нее и была готова умереть, так как чуть не поцеловала ее так, как целовала Майкла. Ну, вы знаете этот поцелуй на прощание.

С трудом пишу все это. Сомневаюсь, что смогу поговорить об этом с Фебой. Часть меня вообще не хочет говорить с не хочу отделить ее от этой стороны моей жизни. Быть просто ней Она дает и ничего не требует взамен. Какой феномен в моей жизни!

Когда я обманываю, меня это волнует, и я это прекрасно осознаю. Может, стоит дать Фебе почитать этот дневник?

Сегодня вечером пригласила ее на обед после работы. Едва могла есть – так нервничала. Не могла поверить, что со мной происходит такое. Я этого не понимаю. Но чувствую, определенно чувствую. Я увлечена ею. И знаю, что она увлечена мной.

Но я ничего не делаю. Не могу даже подойти к ней, когда она уходит, и, думаю, она это знает. Хочу, чтобы она ушла, и не хочу этого. Когда она вернулась домой, то позвонила мне, и мы с час болтали о всякой ерунде, но меня это не волновало, и мне бы не хотелось, чтобы она знала, что меня это не волнует.

Слышала, что Майкл в Чикаго. Мы собираемся на обед по поводу присуждения премии. На «Электронике» полная неразбериха. Бедный Сэм! Мне остается молиться, чтобы он поскорее прошел через все это и его карьера не лопнула. По крайней мере я должна что-то для него сделать в благодарность за то, что он сделал для Майкла. За то, что он сделал для меня.

Увижусь с ней на обеде. Это будет странно.