First Debt - Pepper Winters

— По-моему ты забываешь, что принадлежишь мне. И я могу делать с тобой, что заблагорассудится.

— Я признаю твою власть надо мной, признаю, что принадлежу тебе, и ты можешь меня мучить. Но как мне кажется, твой отец будет не в восторге, если узнает, чем мы занимаемся. — Ее губы опять прижались к моему плечу в поцелуе. — Ты не можешь продолжать лгать мне насчет этого. Именно по этой причине, ты сказал мне держать втайне то, что произошло между нами.

Я резко устремился вперед, чтобы разорвать ее объятие.

Между нами воцарилось неловкое молчание. Я боролся между двумя желаниями, встать и уйти, что было бы правильным, или развернуться и вонзить в ее киску изнывающий от желания член.

Нила проговорила, обдавая мою кожу теплым дыханием:

— Секс — значит быть готовым обнажить свою душу. Он предназначен для того, чтобы показывать нам истинную правду, а не гнусную ложь, которую мы выстраиваем, как видимость правды. Не стоит бояться того, что в конечном итоге может спасти тебя.

Мое сердце остановилось от мысли, что я могу раскрыть ей самый главный секреты в моей жизни.

Я холодно рассмеялся.

— Я не желаю быть спасенным, мисс Уивер. И секс — это в точности противоположное тому, что ты только что сказала. Секс — это всего лишь выражение животных потребностей.

— Ты сам не веришь своим словам. Только не то, что происходит между нами.

— То, что происходит сейчас между нами, находится вне зоны моего комфорта. У меня ощущение, что я цепляюсь за гребаную соломинку.

Что, блядь, со мной творится?

Я сжал крепко губы из-за ужасного признания.

Нила вздрогнула, ее сердце грохотало у моей спины.

— Видишь, ты можешь быть честным, когда не контролируешь себя.

Я вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я был честным. Отлично. Хотела — получай. Я привык жить, сдерживая себя стальной хваткой контроля. Ты же разрушаешь этот контроль. Я не могу позволить этому произойти. Я не могу справиться со всем, что происходит, когда я не...

— Холодный.

Я кивнул.

— Да, я признаю, что ты пробралась мне под кожу, хотя я полагал, что это было невозможным. Когда я что-то чувствую, то я никогда... — Я замолчал. Какого хрена я говорю? Со стороны, скорее всего, говоря это, я кажусь гребаным трусом. — Я не отрицаю, что теперь, когда ты принадлежишь мне, я страстно желаю тебя, я хочу снова и снова трахать тебя. Я сомневаюсь, что когда-либо мне будет достаточно тебя, но это все нужно прекратить.

«Это нужно прекратить до того момента, пока я не совершил что-то более ужасное».

Нила отстранилась, присаживаясь рядом со мной.

— Что-то, что чувствуется так хорошо, не должно заканчиваться, Джетро. К черту наши семьи. К черту гребаные долги. Мы хотим друг друга. Давай сдадимся во власть нашего желания и забудем о завтра.

Если бы все было так легко. Если бы ту нас было неограниченное завтра.

Но у нас не было этого.

— Что ты хочешь от меня, Джетро? Ты забрал все силой или приоткрывая мне понемногу себя настоящего. Чего же ты боишься? — она выругалась. — Что ты хочешь?

Я хочу... я хочу.

Бл*дь, я не знал, чего именно я хочу.

Мое тело изнывало от неудовлетворения, замешательства и потребности в Ниле. Как от секса это все скатилось к откровениям?

Все, чего я хотел в своей жизни, приводило меня к такому... беспорядку.

Все, что я когда-либо позволял себе желать, было использовано против меня, и это все учило меня ненавидеть, а не любить.

Мне было легче скрыться от чувства сострадания и жалости, потому что эти вещи могли отнять у меня то, ради чего я так усердно трудился.

Я продолжу трахать Нилу, только потому, что я, бл*дь, устал лишать себя удовольствия. Но я ни за что не позволю ей пробраться в мои мысли, и уж точно не дам этого сделать с моим сердцем.

Набравшись смелости, я резко проговорил:

— Я хочу, чтобы ты знала, что никогда не узнаешь какой я. У тебя никогда не будет власти надо мной, ты никогда не добьешься моей привязанности. Несмотря на то, что происходит между нами в кровати, я никогда не освобожу тебя, никогда не стану на твою сторону перед моей семьей, не подчинюсь твоим требованиям. Ничего не изменится в этом положении вещей.

Тяжело вздыхая, я закончил мысль.

— Если ты сможешь справиться с этим, тогда я трахну тебя и вознагражу нас удовольствием. Но если ты не сможешь, то я выйду за эту дверь и не появлюсь до момента, пока не придет время взимать Второй Долг.

Она положил свою нежную ладонь мне на щеку. Ее рука чувствовалась уверенно; ее глаза были абсолютно чисты, без признаков напряжения или следов вертиго. Кажется, словно правда ее совершенно не расстроила, как и то, что я в одно мгновение превратился в безжалостного ублюдка.

— Я хочу, чтобы между нами все продолжилось. Поэтому я согласна... хотя бы на данный момент. — Ее взгляд опустился к моим губам, и румянец желания и страсти окрасил ее щеки. — Хватит болтать. Поцелуй меня.

Я простонал. Я никогда не смогу слышать приказ «поцелуй меня», без желания полностью поглотить ее в страстном поцелуе.

Это была новая ступенька в нашем общении, которая позволяла нам узнать немного больше. Мы просто должны были быть уверенными, что не перейдем границы, и это не приведет к тому, что вся ситуация камнем потянет нас на дно, прямиком к смерти.

Она вновь откинулась на кровать. Мое тело взяло верх над моим разумом, поглощенное невыносимой потребностью, руки изнывали от желания исследовать и прикасаться к ее телу. Стряхивая джинсы с себя, которые все это время продолжали болтаться вокруг бедер, я накрыл ее своим телом, опираясь руками по обеим сторонам от ее головы, и расположился у нее между ног.

Мой член дернулся, изнывая от желания оказаться в ней.

Склоняя свою голову, я прикусил ее обнаженную шею.

Мой разум дал волю воображению, заполняя сознание соблазнительными образами того, что я хотел сделать с ней. Находиться между ее ног было приятно, но это не было тем, чего я хотел. Это не было тем, что сохранит меня в нормальном состоянии.

Если я позволю себе трахнуть ее, в следующий раз, когда я овладею ею будет разительно отличаться от всех остальных. Это неизбежно. У меня нет выбора.

Она захныкала, всячески извиваясь подо мной, подаваясь бедрами вверх.

Она была до смешного нетерпелива. А я почти пребывал в состоянии отчаяния, так хотел ее трахнуть. Я хотел излиться в нее. Я хотел смотреть в ее глаза, когда буду заполнять ее тело и кончать.

Нила с силой обхватила ладонью мой затылок и притянула мое лицо к своему. Нежно провела языком по моей нижней губе, ее язычок ощущался как самая соблазнительная пытка.

Мой живот сжался.

Целая ее глубоким поцелуем, я ощутил, что мой член стал буквально каменным. Отстраняясь, я пробежался жадным взглядом по ее телу, впитывая ее образ. Я видел большее количество ее обнаженного тела, когда она пряталась на дереве, затем, когда лежала передо мной на столе с раздвинутыми ногами, и мне кажется что ее израненная кожа и пребывающее в горизонтальном состоянии тело полностью удерживало контроль над моим членом.

Мое сознание затуманилось, когда я проследовал взглядом от ее живота до выделяющихся тазовых костей, лаская взглядом ее шелковистую кожу. В ее изящном теле не было ни грамма лишнего жира. На ее животе даже проглядывались кубики пресса, что буквально потрясало, но в свою очередь это было соблазнительно. Ее тугая киска располагалась за идеальными розовыми складочками.

Она была идеалом женственности — олицетворением упорства и хрупкости, о котором я мечтал и фантазировал в течение долгого времени.

Множество вещей, которые я хотел сделать с ней. Которые были долгое время скрыты под поверхностью, в данный момент неистово пытались выбраться наружу.

Я не замечал этого ранее, но у нее был свой исключительный аромат свежести — самый подходящий запах, чтобы одновременно опьянять от желания и отравлять, заставляя еще больше влюбляться в нее.

Я хотел сказать ей, насколько она красива.

Я хотел признаться ей, что она делает со мной.

Но не мог.

Сжав грубо ее грудь, я ущипнул ее сосок, перекатывая между пальцами, прежде чем склонить голову и втянуть сладкую жемчужину в рот.

Она протяжно застонала, притягивая мою голову к своей груди. Каждая ласка моего языка, которая предназначалась ее соску, отдавалась ноющим подрагиванием моего члена от неистового желания.

Ее руки были жадными, когда они скользили по моей разгоряченной коже плеч, разминая, поглаживая, одновременно успокаивая и доводя до безумия.

Я склонился над ней.

Ее глаза пытливо всматривались в мои, сияя всеми теми словами, которые не были произнесены вслух, но одновременно были полны силой и причиняли боль. Эта боль пронзила мое сердце, и оно разлетелось на кусочки, утрачивая свою способность правильно функционировать.

Я поцеловал ее страстно, отчаянно пытаясь уцепиться за остатки льда в моем сердце.