Игрок 2 - Аристарх Риддер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да как же так-то? — на лице у моего соседа борются сразу несколько эмоций, главная из которых какая-то детская обида.
— Вот так, — припечатываю я, — с глаз долой, из сердца вон.
Не давая ему времени на раздумье, я достаю из кармана подаренный Багратионом коньяк и решительно сворачиваю винтовую пробку.
— Вот, хлебните.
Мужчина опасливо оглядывается, как троечник на экзамене. Только что угрожал нас к Нептуну в гости отправить, а сейчас стюардессу застеснялся. Но та занята чем-то в буфетном отделении за шторкой. На рейсе она всего одна, самолёт небольшой, справляется.
Так что он принимает бутылку и делает глоток. Чуть поразмыслив, повторяет процедуру и замирает, уставившись в пространство. На его бледные щёки потихоньку возвращается румянец.
«А жизнь-то налаживается», — вспоминаю я старый анекдот.
Словно опомнившись, сосед передаёт бутылку мне.
— И как же быть? — спрашивает он, словно ждёт от случайного попутчика каких-то серьёзных жизненных откровений.
И я его, разумеется, не разочаровываю.
— Жить, — говорю я, — вы уже развелись?
— Вчера! — он зачем-то лезет в карман, видимо, за паспортом, но я останавливаю его, возвращая коньяк.
— Это надо отметить! — провозглашаю я, — Так вот она, настоящая свобода. Прилетишь в Крым, там девчонки, как на подбор, умные, красивые! Самый лучший способ отомстить своим бывшим знаешь какой?
— Какой? — мой сосед внимает мне, словно гуру.
— Быть счастливым!
Слыша стук каблучков стюардессы, я быстро прячу бутылку, в которой осталось едва ли половина.
Наш самолёт идёт на посадку, мы пристёгиваем ремни, и становится не до разговоров.
В Симферопольском аэропорту мужчина, едва кивнув мне на прощание, исчезает в потоке пассажиров вместе со своим странным чемоданчиком.
Была ли у него там действительно бомба, или электробритва «Харьков» да пара сменных носков, я так никогда и не узнаю. Но я искренне желаю ему, как пишут в пошлых поздравительных открытках «простого человеческого счастья».
А вот меня физиономия в толпе встречающих совсем не радует. Точнее, с одной стороны, приятно, конечно, что о тебе беспокоятся и ждут с нетерпением.
С другой — понимаешь, что строится эта забота целиком на меркантильном интересе.
— Уф-ф-ф! — Юра демонстративно отмахивается от крепкого коньячного духа. — По тебе, Фёдор, сразу видно, что ты отдохнул и полон сил.
Ну да, я, что называется, «с корабля на бал», точнее, в обратном направлении. Из-за стола на самолёт, да ещё по пути добавил. Молодой организм крепок и держит удар, но поспать бы мне часок-другой совсем не помешало.
— Я тоже очень рад тебя видеть, — жму руку Юре Одесситу, неведомо как узнавшему, что я прибываю в Симферополь этим рейсом.
Даже я несколько часов назад об этом не догадывался. Но в том, что рад, ни капли не соврал. По крайней мере, до Ялты довезёт, а в машине и поговорить можно.
Но Одессит не выдерживает раньше. Вон как его любопытство гложет, оказывается.
— Про твоё знакомство с Багратионом наслышан, — говорит он, — и поражаюсь твоей везучести. Такой человек… не простой. Прикопал бы тебя где-нибудь на склонах Кавказа, никто бы даже косточки твоей не нашёл. А у нас игра на носу, если ты не забыл.
Высказывает мне это всё Юра, вроде как с укоризной. А у самого глаза светятся любопытством, мол, как же ты, мил человек, это всё провернуть умудрился.
Я из вредности только неопределённо пожимаю плечами. Мол, так уж вышло. Само.
— Багратиону ты можешь вешать на уши какой угодно лапши, — не унимается Юра, — но я тебя знаю. Куда ты деньги дел, Евстигнеев?
Продолжая дурачиться, я обшариваю карманы, находя чудом уцелевшую трёшку. Именно её я прихватил с собой, когда собирался в бар за пивом на «Грузии». И вроде только недавно это было, а словно в другой жизни.
— Вот…
— Не густо, — усмехается Юра.
Он заводит двигатель своей пижонской «Волги» и мы выруливаем со стоянки.
— Я тебя не тороплю, — поясняет он, — мы, знаешь ли, и без тебя не обеднеем. Поехали в Ялту. Выспишься, придёшь в себя, там и потолкуем.
Такой подход мне нравится. Честное слово, начни Юра сейчас на меня давить и что-то требовать, послал бы его на три буквы вместе с «большой игрой» и прочими совместными перспективами.
Алкоголя во мне сейчас плескалось в самый раз для категоричных решений. Но мысль о том, что в общем-то чужой для меня человек, более того, весь из себя насквозь кручёный-верчёный карточный шулер приехал за мной в другой город просто так, чтобы отвезти до гостиницы, греет сердце.
Поэтому я склоняюсь к Одесситу и шепчу ему на ухо несколько слов.
— Что? — не понимает он.
— Деньги там, — поясняю я.
— Ну ты даёшь! — не выдерживает Юра, — стране угля, мелкого, но до х…!
Молча киваю со скромной улыбкой. Я как тот колобок. От Белогорской ушёл, от комитетчика ушёл, от Баргатиона ушёл…
— Поможешь на «Грузию» пробраться? — уточняю.
— Обижаешь, — скалится Юра. — Ялтинский порт, мой дом родной.
Да, чемодан с выигранными деньгами и перстеньком от «Картье» покоился в одной из спасательных шлюпок на борту теплохода, накрытый брезентом.
Думаю, туда никто не сунется до самого конца плаванья, если вдруг «Грузия» не столкнётся в Чёрном море с айсбергом. Но шансы на это крайне малы.
Через неделю теплоход, прямо как пони, на котором детишки катаются в парке, совершит полный круг и вернётся в Ялту. Вот тогда мы с ним и встретимся.
— Стой! Погоди! — внезапно на светофоре я замечаю знакомый силуэт. — Останови здесь.
