Сладкий грех. Разрушение (СИ) - Мур Лина

— У тебя жар. Его нужно сбить, — настаивает он.

— Нет…

— Энрика, это не обсуждается.

— Дай мне принять душ, и всё будет хорошо. Если нет, то вызовешь врача, — быстро нахожусь я. Близость его тела сводит меня с ума. В моей голове туман из похоти и возбуждения. Вспоминаю, почему я проснулась. Во сне я извивалась на простынях, привязанная к кровати, и видела своё отражение в зеркале. Слэйн стоял и смотрел на меня, он шептал мне пошлости, а я изнывала от желания. Я орала, умоляла и горела.

Сейчас я тоже горю, и меня это безумно пугает. Можно ли до болезненного сумасшествия хотеть мужчину? Не знаю, но именно это со мной и происходит.

Быстро иду в ванную и стараюсь успокоиться, но мне ничего не помогает. Встаю под ледяной душ. Он отрезвляет, но как только выключаю воду, так сразу же жар между ног возвращается. Чёрт…

— Энрика? Ты в сознании? — спрашивает Слэйн. Хватаю полотенце и быстро оборачиваю его вокруг своего тела.

— Да… да. Всё хорошо. Наверное, я перенервничала. Мне снился кошмар, — вру, смотря на своё отражение в зеркале. Мои глаза сверкают безумием. Губы покусаны и слишком красные на фоне светлой кожи. Волосы мокрые, и по ним стекает вода, капая мне на грудь. Кажется, что она быстро испаряется из-за температуры моего тела. Что со мной?

Вздрагиваю, когда за спиной появляется Слэйн в халате. Хмурясь, он оглядывает меня, а я сглатываю, но так сложно это сделать. Мой рот иссушен. Горло дерёт так, как будто туда сухого песка насыпали. Я наблюдаю за тем, как он приближается ко мне, и мой взгляд замечает столько нюансов. То, как его голые ступни мягко ложатся на мраморный пол. То, как халат немного оттопыривается на его груди, обнажая больше кожи. То, как его шея напрягается, и на ней виднеются выпирающие вены. То, как его губы приоткрываются, чтобы вздохнуть, и ноздри немного раздуваются. То, как его ресницы трепещут, когда он моргает и снова демонстрирует мне свои чёртовы сексуальные глаза. То, как колышутся волосы при каждом его шаге.

Я хочу тебя…

— Остановись! — выкрикиваю, боясь, что если Слэйн подойдёт ещё ближе, то я умру от нехватки кислорода и сгорю от настоящей температуры.

Под его удивлённый взгляд я отпрыгиваю от него, как ошпаренная, и обхожу его. Я быстро иду мимо гардеробной.

— Энрика? Вернись и объясни мне, что, чёрт возьми, с тобой происходит? — повышает голос Слэйн, следуя за мной. Выскакиваю из спальни, ища, куда бы спрятаться.

— Ничего. Я в порядке. Иди спать, — шиплю, вытирая пот со лба. В нос ударяет аромат парфюма Слэйна, задержавшегося в столовой. Голова кружится.

— Энрика! — Он настигает меня и хватает за руку. Я визжу от ожога, оставленного его пальцами. Кричу и пихаю его в грудь.

— Не трогай… просто не трогай меня, — хнычу, потирая руку.

— Да что происходит? Ты можешь нормально мне объяснить? Что случилось, Энрика? Твой жар не прошёл! Ты умрёшь, понимаешь? Ты впадёшь в кому, если не сбить температуру! — кричит он, взмахивая рукой.

— Я не умру, — мямлю.

— Твою ж мать, Энрика! Умрёшь! Жар может убить тебя! Ты этого добиваешься? Хочешь умереть?

— Нет, я…

— Ты именно этого добиваешься. Всё, ты едешь в больницу. Хочешь ты или нет, я тебя не спрашиваю. Я отвезу тебя в больницу. Твоё состояние ненормальное. Я вызову врача. Хотя бы что-нибудь сделаю, пока ты убиваешь себя. — Он резко разворачивается и идёт обратно в спальню.

Ну да, потрясающе. А в больнице ему скажут мой диагноз: слишком возбуждена. Так не пойдёт. Чёрт.

— Слэйн, подожди. — Бегу за ним.

— Нет.

— Слэйн, послушай, это не болезнь. — Пытаюсь схватить его за руку, но он уворачивается и берёт телефон.

— Одевайся. Хотя бы халат накинь, — приказывает он, набирая номер врача, как я подозреваю.

— Слэйн! Остановись! Я не больна! — визжу, сжимая кулаки.

— У тебя высокая температура! Она настолько высокая, что это смертельно! Одевайся, я сказал! Или я сам тебя одену и тогда буду зол ещё больше, потому что трачу время на эту ерунду! Одевайся! — рычит он.

— Да. Это я. Не понимаю, что с ней. Приезжай быстрее. Укол дал…

— Я хочу тебя! — ору во всё горло.

Слэйн замирает и переводит на меня удивлённый взгляд.

— Дело не в уколе, чёрт возьми! Дело во мне! Я пытаюсь бороться с сексуальным влечением к тебе, а ты мне ни черта не помогаешь! Ты только ухудшаешь моё состояние! Дело не в уколе! Симптомы… это возбуждение. Оно сводит меня с ума, — мой голос начинает дрожать, а дыхание сбивается.

— Хм, нет, пока приезжать не нужно. Мы, кажется, нашли причину жара, — бормочет в трубку Слэйн и отключает звонок.

— То есть ты хочешь меня убедить в том, что ты заболела лихорадкой похоти? — спрашивая, он скептически выгибает бровь.

— Да, наверное. Не знаю. Но мне так плохо. Я постоянно мокрая. Постоянно. Каждое твоё слово и движение — это ад для меня. Я сразу же представляю другое. Так стыдно. Господи, это безумно стыдно. Ведь я… не хочу сделать хуже. Я… боюсь, что всё испорчу, если ты и я… в общем… ты и я…

— Потрахаемся? — подсказывает Слэйн, сдерживая хохот.

— Пожалуйста, не смейся, — скулю я. — Ты не представляешь, какой ужас творится в моей голове. Это выматывает. Это… просто больно.

— Не пробовала честно сказать о том, что тебе нужно, Энрика? — улыбаясь, спрашивает Слэйн и приближается ко мне.

— Это сложно. Я хочу помочь тебе, а секс… всё испортит. Всё. Наши отношения такие хрупкие. Они… они разобьются, станут сложнее, а я не хочу усложнять их. Я… Я приду в себя, — шёпотом отвечаю, стыдясь того, что прямо сейчас вижу, как Слэйн снимает халат и ложится на кровать, предоставляя мне своё тело. Он просит, чтобы я делала с ним всё, что творится в моей больной голове.

— Иди ко мне, Энрика. — Слэйн раскидывает руки в стороны, и ведь стоит сделать всего лишь шаг. Только один шаг, и получить своё поощрение.

— Это плохая идея. Прости. Не обращай на меня внимания. Я буду стоять под душем столько, сколько потребуется. — Ненавижу себя за эту слабость. Я ухожу. Бреду обратно в ванную, а всё зудит. Это так больно.

— Вот именно это плохая идея. Ты находишь себе проблемы на ровном месте…

— Слэйн, отвали, — огрызаюсь я.

— Хорошо. Но я ещё здесь, если понадоблюсь.

Кривлюсь от его слов и снова возвращаюсь в ванную. Я не хочу под ледяной душ. Я заболею. Конечно, он прав. Стоять под душем не вариант. А что тогда вариант? Спрятаться от него тоже нет возможности. Я не могу побыть одна, чтобы, может быть, помастурбировать. Я этого не делала раньше. Мне было противно. Насилие оставило свой отпечаток. Но даже это не поможет. Я знаю.

По щеке скатывается слеза унижения, и я смахиваю её. Сделать первый шаг самой страшно. Одно дело, когда твоё сопротивление ломают, а другое, сломать его самой. Хотя в первом случае, зачастую девушки винят мужчин в том, что им понравилось быть плохой. Это нечестно. Это неправильно.

Мягкий поцелуй в плечо вызывает дикую панику и в то же время очередную волну жара, резко обдавшего тело. Я вздрагиваю и поднимаю голову. Слэйн стоит у меня за спиной, и его глаза манят меня в полумраке ванной. Его ладони скользят по моей талии, и он дёргает за край полотенца. Оно моментально падает, щекоча мою грудь.

— Уже всё разбито, Энрика. Осколки не так сильно причиняют боль, когда получают ласку и сожаление. Они остаются в прошлом. И всё, что я хочу это, чтобы ты не боялась быть женщиной. Какой угодно. Но рядом со мной. Хочешь — бери. Хочешь — целуй. Я всегда старался объяснить тебе, что стыда здесь нет. Есть только желание обладать друг другом, — шепчет он мне на ухо.

Я сдаюсь. Всё. Я больше не могу. Мужчина, который вызывает внутри меня бурю эмоций, рядом. Так почему я боюсь двигаться рядом с ним, хотя безумно этого хочу?

Поворачиваюсь в его руках, и мои соски касаются его шёлкового халата. Опускаю руки и развязываю пояс, обнажая его. Я не разрываю с ним зрительного контакта. И ведь Слэйн никогда не насиловал меня. Ни разу. Это всегда было обоюдным решением. Да, он укусил. Да, это случилось, но так проявилась боль разбитого сердца. Его сердца.