Железный крест - Камилла Лэкберг

— Во всяком случае, стоит проверить. — Паула пристегнула ремень. — А мне сейчас любой бред милей, чем наци.

Мартин как раз выезжал из гаража. Посмотрел налево — нет ли машины — и кивнул. Я, мол, тебя понимаю. Но что-то подсказывало ему, что все это не такой уж бред.

Всю неделю она не могла прийти в себя. Только в пятницу Анна почувствовала, что в состоянии переварить хоть какую-то информацию. А с Дана — как с гуся вода. Сначала он, конечно, глаза вытаращил, а теперь ходит по дому и напевает что-то себе под нос. На все ее доводы только отмахивается: «А, все будет замечательно. Представляешь, сколько удовольствия! Первый общий ребенок, что может быть лучше! Это же супер!»

Но Анна не считала, что это такой уж «супер». Она осторожно трогала живот, пыталась представить себе этот крошечный комочек живых клеток. Пока еще совсем что-то неопределенное, микроскопический зародыш, которому только через несколько месяцев суждено превратиться в нечто похожее на человека. Странно, у нее уже двое детей, но каждый раз она воспринимала беременность как нечто не поддающееся рациональному объяснению. Впрочем, первые беременности она почти и не помнила. Ею владел страх — страх, что Лукас ударит ее в живот, и во сне и наяву она думала только об одном: как защитить от него зарождающуюся жизнь.

На этот раз инстинкт самосохранения можно было отключить, бояться нечего. Парадоксально, но именно это ее и пугало. Теперь она могла радоваться. Могла бы радоваться. Она же любила Дана, ей с ним было хорошо и покойно. Она прекрасно знала, что ему и в голову не придет причинить боль ей или вообще кому-то. Но почему она боится? И главное, чего? Вопрос не давал ей покоя уже несколько дней.

— И как ты думаешь? Дама или валет? — Дан потихоньку подошел со спины и положил руки на ее пока еще плоский живот.

Анна засмеялась.

— Значит, так. У нас неделя номер семь. Не рановато ли? — Она, приподняв локти, чтобы не мешали руки Дана, продолжала помешивать мясо в сковороде. — А что? — Она вдруг подозрительно посмотрела на Дана. — Имеет какое-то значение? Надеюсь, ты не возлагаешь слишком больших надежд, что будет сын? Не забыл, что пол зависит главным образом от отца, а у тебя три девицы… Так что чисто статистически…

— Тсс! — Дан приложил палец к ее губам. — Мне совершенно все равно, я буду одинаково рад, кто бы ни был. Будет мальчонка — потрясающе! Будет девчонка — фантастика! И к тому же… — Он внезапно посерьезнел. — И к тому же я считаю, что у меня уже есть сын. Адриан. Я-то думал, тебе это тоже известно. Когда я просил тебе ко мне переехать, я имел в виду не только дом. Я имел в виду… — Он приложил кулак к груди, к тому месту, где, по его мнению, находилось сердце.

У Анны защипало глаза. Она с трудом удержала плач, но губы все же задрожали, и одна предательская слеза выкатилась и поползла по щеке. Дан вытер слезу пальцем, взял лицо Анны в ладони и заставил посмотреть в глаза.

— И имей в виду: если будет девица, нам с Адрианом придется укреплять линию обороны, иначе не устоять против такого количества дам. И повторяю: даже не смей сомневаться. Для меня ты, Эмма и Адриан — одно целое. И я очень люблю всех троих. И тебя тоже! — крикнул он, обращаясь к ее животу. — Ты слышишь, ты?

Анна улыбнулась.

— Уши начинают формироваться около двадцатой недели.

— Все мои дети развиваются очень рано, — заверил ее Дан и подмигнул.

— Да-да, конечно… твои дети. — Анна не выдержала, рассмеялась и хотела его поцеловать, но в эту минуту открылась и с грохотом захлопнулась входная дверь.

— Кто это?

— Я. — Белинда мрачно смотрела на него из-под челки.

— Как ты сюда попала? — строго спросил Дан.

— Так же, как и исчезла. На автобусе. Мог бы и сам догадаться, отморозок.

— Вот что, Белинда. Либо разговаривай со мной нормальным тоном, либо не разговаривай вообще.

— Ой! Ужас какой! Тогда я выбираю… тогда я выбираю… НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ С ТОБОЙ ВООБЩЕ! Урод проклятый! — Она взлетела по лестнице, закрыла дверь и включила на полную громкость музыку, так что даже пол задрожал.

Дан тяжело сел на нижнюю ступеньку лестницы, привлек к себе Анну и сказал, обращаясь к ее животу:

— Надеюсь, у тебя там ушки на макушке, малыш. Так что заруби себе на носу: когда ты будешь в возрасте Белинды, твой папка уже состарится и вряд ли вынесет такое обращение.

Анна погладила Дана по голове. Наверху грохотала музыка.

~~~

Фьельбака, 1944 год

— А про Акселя он что-нибудь знает?

Эрик прервал Эльси на полуслове. Они, как всегда, собрались вчетвером на холме за кладбищем и с горящими глазами слушали ее рассказ — как Элуф на своей барже тайно провез бежавшего от немцев норвежского парня.

Эльси покачала головой.

— Отец спрашивал… Говорит, никогда не встречал.

Эрик как-то сразу погас. Пнул комок мха и опустил голову.

— А может, он просто по имени его не знает… Может, если описать Акселя как следует, он и вспомнит… — У Эрика в глазах опять блеснула надежда.

Если бы только хоть какой-то намек, хоть одно слово, хоть как-то поддержать веру — Аксель жив… Вчера мать впервые произнесла вслух то, о чем они все думали. Она долго рыдала, дольше, чем всегда, а потом сказала, что в воскресенье поставит в церкви свечку за упокой души Акселя. Отец отругал ее, но по его глазам Эрик ясно видел, что и он не верит в благополучный исход.

— Пошли поговорим с ним! — Бритта вскочила, отряхнула юбку, провела рукой по волосам — хорошо ли уложены косы, и тут же удостоилась ехидного комментария Франца.

— Я так понимаю, что ты чистишь перышки исключительно из сочувствия к Эрику. Никогда не знал, что ты и за норвежцами ухлестываешь. Шведских парней тебе мало? Или уже всех перебрала?

— Заткнись, Франц, и не старайся казаться глупее, чем ты есть. — Бритта покраснела от злости. — Само собой, Эрика мне жалко. И само собой, надо постараться узнать что-то про Акселя. А прилично выглядеть никогда не помешает.

— У-у-у! Чтобы прилично выглядеть, тебе придется поднапрячься! — Франц дернул ее за юбку.

Бритта покраснела еще больше и прикусила губу, стараясь не заплакать.

— Франц! — резко сказала Эльси. — Ты иногда несешь такую чушь, что уши вянут.

Парень ошарашенно посмотрел на нее, побледнел и хотел что-то сказать, но вместо этого поднялся, обвел ребят мрачным взглядом и пошел прочь.

Эрик посидел несколько мгновений, перебирая камни.

— Будь осторожней с Францем, Эльси, — тихо сказал он, не глядя на нее. — Что-то с ним творится… что-то у него кипит там, внутри.

Эльси с удивлением посмотрела на Эрика — что это за странное высказывание? Опасаться Франца? И в то же время что-то ей подсказывало: Эрик прав. Она знала Франца с самого раннего детства, чуть ли не с горшка, но в последнее время и она чувствовала: что-то в нем изменилось.

— Не смеши людей, — фыркнула быстро успокоившаяся Бритта. — Франц и есть Франц. Подумаешь, подразнили друг друга.

— А ты и не можешь этого заметить, потому что ты в него влюблена, — серьезно сообщил Эрик.

Бритта треснула его по плечу так, что он ойкнул.

— Ты что, с ума сошла?

— Болтаешь всякую чушь! Ну что, идем говорить с норвежцем или нет?

Не дожидаясь остальных, она двинулась по склону. Эрик посмотрел на Эльси, и та пожала плечами.

— Он был у себя, когда я ушла. Думаю, никому не повредит, если мы обменяемся с ним парой слов.

Норвежец открыл дверь и заметно удивился, увидев перед собой подростков.

— Да? — спросил он. — Чем могу служить?

Эльси посмотрела на ребят, ища поддержки. Подошел с независимым видом Франц — нога за ногу, руки в брюки.

— А можно войти? — спросила Эльси. — Поговорить?

— Почему же нельзя? Конечно можно. — Ханс Улавсен пропустил их в комнату, обменялся рукопожатием с ребятами и удостоился кокетливого взгляда Бритты.

В крошечной комнате мебели почти не было: только два стула, которые Ханс предложил девушкам, и кровать, на которую сел сам. Эрик с Францем опустились на пол.

— Мой брат… — Эрик исподлобья, но с надеждой посмотрел на норвежца. — Мой брат помогал вашим. Аксель Франкель. Он уходил в рейс с папой Эльси, на той же барже, и переправлял в Норвегию… кое-что. И оттуда сюда. Но год назад его взяли немцы в Кристиансанде, и с тех пор о нем ничего не слышно…

— Элуф уже спрашивал. — Ханс посмотрел на Эльси и вздохнул. — Я не знаю человека с таким именем. И никогда не слышал, чтобы какого-то шведа арестовали в Кристиансанде. Но нас много… и шведов, которые нам помогают, не так мало.

— Может быть, ты просто имени не знаешь? А если я опишу, как он выглядел… выглядит? — нервно спросил Эрик.

— Шансов мало, но почему не попробовать?

Эрик подробно описал внешность Акселя. Для него это никакого труда не составило — несмотря на то что прошел уже год, он словно видел брата перед собой. Но по мере рассказа все лучше понимал, что очень многие шведские ребята соответствуют его описанию, и пытался лихорадочно вспомнить какие-то отличительные признаки, черты, свойственные только Акселю.