Железный крест - Камилла Лэкберг

Маргарета обошла кровать, присела на край рядом с ним и попыталась разжать его судорожные объятия. Наконец ей это удалось. Она провела рукой по лбу отца.

— Твоей вины здесь нет, папа, — тихо сказала она. — Ты же знаешь, в каком состоянии была мама… Наверняка сердце не выдержало. Но твоей вины здесь нет, ты должен понять: твоей вины здесь нет.

— Это я убил ее, — опять сказал Герман, не сводя глаз с какого-то пятнышка на стене.

Маргарета повернулась к Эрике.

— Пожалуйста, позвоните в «скорую помощь»!

— И, наверное, в полицию?

— Папа в шоке. Он сам не знает, что говорит… Вы же сами видите! — В голосе Маргареты прозвучало раздражение. — Позвоните в «скорую»!

Она опять повернулась к отцу и взяла его руку в свои.

— Позволь мне этим заняться, папа. Я позвоню Анне-Грете и Биргитте, мы тебе поможем. Мы с тобой.

Герман молчал. Руку он не отнял, но на пожатие не ответил.

Эрика спустилась вниз, достала мобильник и задумалась. Наконец приняла решение и набрала номер.

— Привет, Мартин. Это Эрика, жена Патрика… Да… Тут возникла ситуация. Я дома у Бритты Юханссон, она умерла. А ее муж говорит, что он ее убил. Выглядит как естественная смерть, но… Да-да… хорошо, я дождусь вас. А в «скорую»? Вы сами позвоните? Хорошо…

Она положила трубку в надежде, что не сделала глупость. Конечно, Маргарета, скорее всего, права — все выглядело так, как будто ее мать умерла во сне. Но с чего Герману утверждать, что он ее убил? И конечно, еще одно… не прошло и двух месяцев, как умирает еще один друг детства матери… Нет, она поступила правильно.

Эрика опять поднялась наверх.

— Я позвонила… Чем еще могу помочь?

— Не могли бы вы поставить кофе? Я попытаюсь уговорить отца спуститься вниз. — Маргарета осторожно подняла Германа и заставила его сесть. — Вот так, папочка… сейчас мы пойдем вниз и дождемся «скорую».

Эрика спустилась в кухню и поставила полную кофеварку. Через несколько минут на лестнице появился Герман. Он шел медленно и неуверенно, дочери приходилось все время его поддерживать. Он бессильно опустился на стул.

— Надеюсь, у них найдется что-то успокаивающее, — озабоченно сказала Маргарета. — Ведь он наверняка пролежал с ней с вечера… Не понимаю, почему он нам не позвонил.

— Я… — Эрика чувствовала страшную неловкость. — Я позвонила и в полицию тоже. Вы наверняка правы, но я была вынуждена… я не могла…

Ей никак не удавалось найти слова, и Маргарета уставилась на нее как на сумасшедшую.

— Вы позвонили в полицию? Вы думаете, папа и вправду убил маму? У вас все в порядке с головой? Он и так в шоке, а теперь ему еще придется отвечать на дурацкие вопросы? Да как вы посмели!

Она в ярости шагнула к Эрике. Та, защищаясь, инстинктивно подняла перед собой кофейник, но в этот момент в дверь позвонили.

— Я открою. — Она быстро поставила кофейник на стол и вышла в холл.

Слава богу, это Мартин. Он молча кивнул, и Эрика пропустила его в дом. А если она ошибается? Если по ее вине и без того сломленный, только что потерявший любимую жену человек должен подвергнуться еще большим мучениям?

— Она там, в спальне на втором этаже, — тихо сказала она и кивнула в сторону кухни. — А муж в кухне. С дочерью. Это она их и нашла…

— Посмотрим… — Мартин помахал Пауле и врачу из почти одновременно подъехавшей «скорой», познакомил Паулу с Эрикой и прошел в кухню.

— Это идиотизм, — произнесла Маргарета, держа руку на отцовском плече. — Мама умерла во сне, папа в шоке… Какая необходимость?..

Мартин предостерегающе поднял ладони.

— Все наверняка так и есть, — сказал он спокойно. — Но раз мы уже здесь, мы должны убедиться, что все обстоит именно так, как вы говорите. Мы долго вас не задержим. И примите наши искренние соболезнования.

Он не сводил глаз с Маргареты, и она неохотно кивнула:

— Мама там… наверху. Вы разрешите мне позвонить сестрам и мужу?

— Конечно.

Мартин пошел к лестнице. Эрика, оглянувшись на Маргарету, двинулась за ним, придержала за рукав и шепнула:

— Я пришла, чтобы с ней поговорить… я имею в виду, с покойницей. Поговорить об Эрике Франкеле. Может быть, простое совпадение, но… тебе не кажется это странным?

Мартин остановился, уставился на Эрику и пропустил вперед врача «скорой помощи».

— Ты хочешь сказать, что есть какая-то связь? И какая же?

— Не знаю… — Эрика тряхнула головой. — Я хочу уточнить кое-какие детали биографии моей матери, а она в детстве очень дружила и с Бриттой, и с Эриком Франкелем. И с Францем Рингхольмом.

— С Францем Рингхольмом? — насторожился Мартин.

— Да… Ты с ним знаком?

— Он проходит по делу об убийстве Эрика. — Мартин произнес эту дежурную фразу без запинки, но Эрика почти физически почувствовала, как вращаются подшипники у него в голове.

— И не странно ли, что через два месяца после Эрика умирает и Бритта?

Мартин очнулся.

— Они старые люди. Все может случиться: инфаркты, инсульты… весь набор.

— Могу сразу сказать, что речь не идет ни об инфаркте, ни об инсульте, — неожиданно громко сказал врач «скорой».

— А о чем идет речь? — Мартин прошел в спальню и встал у врача за спиной.

Эрика осталась в дверях, но вытянула шею, чтобы лучше видеть.

— Эту даму задушили. — Врач приподнял веки покойной. — В глазах петехии.

— Петехии? — переспросил Мартин.

— Такие мелкие кровоизлияния в белках глаз. Возникают при резком повышении давления. Типично при удушении.

— А эти… петехии не могут возникнуть при каком-то заболевании, когда больному внезапно начинает не хватать воздуха? — спросила Эрика.

— Все может быть, все может быть… Но, поскольку я уже при первом осмотре заметил перышко у нее во рту, склонен предположить… склонен предположить, что перед нами орудие убийства. — Он показал на лежащую рядом подушку. — Хотя петехии указывают, что должно было иметь место и прямое сдавление гортани, то есть ее душили и рукой. На все эти вопросы ответит вскрытие. Как бы то ни было — я не подпишу заключение о естественной смерти, пока судебные медики меня в этом не убедят. В чем я сильно сомневаюсь. Поэтому предлагаю считать эту комнату местом преступления.

Он поднялся и вышел из спальни.

Мартин последовал его примеру, закрыл за собой дверь и позвонил криминалистам. Это их работа — досконально, сантиметр за сантиметром, осмотреть помещение.

Он спустился вниз, прошел в кухню и сел за стол напротив Германа. Маргарета с ужасом смотрела на него — по его лицу она сразу поняла: что-то не так.

— Как зовут вашего отца? — спросил он.

— Герман, — почти прошептала она.

— Герман… Герман, не могли бы вы рассказать нам, что случилось там, наверху?

Наступило молчание. Слышно было только, как в гостиной переговариваются врач с фельдшером.

Наконец Герман поднял голову.

— Я убил ее, — твердо сказал он.

Погода в пятницу выдалась просто замечательная — тепло, но не жарко, ясное солнце, чистый, просто хрустальный воздух — настоящее бабье лето. Мельберг потянулся и отцепил поводок — пусть Эрнст побегает.

— Вот так, Эрнст. — Пес поднял ногу у ближайшего куста, не спуская глаз с хозяина. — Вот так. Вечерком папочка пойдет размять ножки.

Эрнст склонил голову набок, вдумываясь в слова хозяина, но решил не утруждать себя умственной работой и подошел к следующему кустику.

Мельберг попытался представить себе вечерний курс сальсы, зад Риты… И тут же поймал себя на том, что начал что-то насвистывать. Его и в самом деле увлекли эти танцы, ну и что здесь такого?

Тут он вспомнил про следствие, перестал свистеть и помрачнел. Теперь даже не одно следствие, а два. В этой чертовой деревне покоя не найти. Люди ни с того ни с сего бросаются друг на друга, колотят по голове статуэтками или, еще того чище, начинают душить. Ну ладно, второй случай вроде бы трудностей не составит. Муж сам признался. Дождаться только протокола вскрытия, и с глаз долой. Хотя Мартин Мулин ходит и бурчит что-то — странно, мол, что и Эрик Франкель, и Бритта Юханссон… они же были друзьями детства… Мало ли что! Шестьдесят лет прошло. Целая вечность. А он хочет теперь буквально за уши притянуть эту древнюю историю к следствию. Глупость, да и только.

Но пускай. Он дал разрешение Мартину покопаться немного в этой археологии, проверить телефонные разговоры и все такое… Если считает, что просматривается какая-то связь, пусть докажет. Конечно же, ничего не найдет. Перестанет бурчать, по крайней мере.

Мельберг с удивлением огляделся. Оказывается, пока он размышлял, ноги сами принесли его к подъезду, где жила Рита. Эрнст посмотрел на дверь, потом на хозяина и пару раз выжидательно вильнул хвостом — ну что, зайдем? Бертиль посмотрел на часы — одиннадцать. Идеальное время для кофе. Если она дома, конечно. Он нажал на кнопку домофона.