Корона Героев - Робин Маккинли

— Нет! — крикнула Аэрин и вжалась лицом в гриву Талата и тут почувствовала давление тяжелой лапы на плече, усы защекотали ее щеку.

Она открыла глаза и увидела два желтых глаза на черной морде без улыбки, и Талат замер, склонив голову, потому что второй лапой черный кот оперся ему на холку.

Аэрин снова выпрямилась, а ее защитник опустился на землю. Талат повернул голову и взглянул на кота, а фолстца повернул голову и посмотрел на него. Конь слегка расслабил отведенные назад уши, одно нехотя обратилось вперед и наставилось на кота, а тот подошел и поднял нос. Второе ухо Талата повернулось вперед и насторожилось, он опустил голову, и оба зверя мягко подышали друг другу в морду. Затем все тронулись дальше.

Горы внезапно расступились, открыв уродливое неровное плато, покрытое россыпью мелких камней и скрытых трещинок, ногу некуда поставить. Деревья пропали совсем. Войско Аэрин выступило, скользя и шаркая, из-под сени скал и последней листвы и сгрудилось вокруг нее, словно они с Талатом были ступицей колеса. Все озирались.

— Мы больше не в Дамаре, — спокойно сказала она, и Талат шумно вздохнул.

Аэрин отстегнула от седла Гонтурана и взяла меч в руку — просто для спокойствия, поскольку клинку нечего было делать в раскинувшемся перед ними обширном, тусклом, унылом пространстве, куда не приходила весна.

Тишина обрушилась на нее, снова послышались бормочущие голоса, но на сей раз по-другому, словно из-за запертой двери, чья прочность не вызывала сомнений.

— Что ж, вперед, — сказала Аэрин, и Талат двинулся дальше.

Йериги и фолстца расступились, а затем последовали за ними.

Кроме тяжелого серого неба и унылого серого ландшафта, смотреть было не на что. Горы, должно быть, снова начинались на дальней стороне этого плоского серого пространства, но их окружали облака, и горизонт отсутствовал. Звери следовали за Аэрин, потому что она вела их, но они не видели, к чему она их ведет.

Она тоже не видела никаких примет, но мерзкие тихие голоса, казалось, звучали более назойливо с одной стороны головы, чем с другой, и она направилась им навстречу.

Внезапно перед ними встала черная гора, или утес, или башня, но в виде нависшего утеса невозможной формы, готового рассыпаться лавиной при ближайшей сильной буре. И все же при всей невероятности это было рукотворное сооружение — разве не окна блестят наверху? Но рука, что возвела его, принадлежала безумцу. Вокруг башни вилась толстая лиана сарки, и у Аэрин тоскливо засосало под ложечкой. Бормочущие голоса расхохотались.

Аэрин спешилась и медленно двинулась вперед. Она подняла Гонтурана, и Гонтуран вспыхнул синим, а черная башня внезапно засветилась красным, огненно-красным. Вершина ее поднялась и повернулась к пришельцам. Блеск окон казался красными глазами дракона, а черная тень, наклонившаяся к Аэрин, — черной драконьей головой. Голова разинула пасть и дохнула пламенем. Левая рука внезапно отказалась служить, и тут же боль от старых ожогов вгрызлась в нее, новая и свежая. Аэрин ощутила запах собственной горящей плоти.

— Нет! — вскричала она, выронила Гонтурана и вскинула правую руку, защищаясь от пламени, левая безвольно повисла вдоль тела.

Она повернулась бежать, но что-то заступило ей дорогу. Что-то гладкое и черное бросилось под ноги, Аэрин споткнулась, ударилась лицом о бок Талата, и в голове прояснилось. Запах обугленной плоти исчез. Она со страхом повернулась назад, поскольку левая рука еще болела от воспоминаний, но ни огня, ни дракона не было. Только чудовищная черная громада, обвитая листьями.

Аэрин нагнулась и подобрала меч, но синий огонь погас, и клинок сделался таким же серым, как равнина вокруг. Она снова взглянула туда, где, как ей показалось, блестели окна, ибо знала теперь, что нашла искомое. Агсдед здесь. И знала, что пути внутрь нет, ибо путь, который мог проложить Гонтуран, теперь для нее потерян.

Аэрин медленно обошла башню — дверей не обнаружилось. Теперь крепость выглядела настоящей горой, где в принципе не бывает дверей, глупо предполагать иное. Значит, поход ее кончился провалом, ведь если не здесь, то где? Аэрин перебралась через камни ниже лиан, опутывавших черный утес, поскольку старалась по возможности не прикасаться к сарке — особенно к этой, на которую падал взгляд Агсдеда и которой касалось его дыхание. Она пошла одна, Талат и фолстца с йеригами ждали ее там, где она бросила вызов башне пламенем Гонтурана и проиграла.

Аэрин обошла полный круг и признала себя побежденной. Вернулась к Талату, обняла его за шею и спрятала лицо в его гриве, как столько раз делала из-за мелких бед и огорчений. И теперь в этой большой беде у нее не осталось иного прибежища. Он ткнул ее головой в плечо, но это не принесло утешения, и она снова отошла от него… а он бросился вперед, встал на дыбы и заржал — боевой конь, идущий на битву. Аэрин во все глаза уставилась на него, рукоять погасшего меча упиралась ей в локоть.

Талат вскарабкался на каменную россыпь, снова заржал и бросился в заросли сарки, преграждавшие ему путь. Аэрин смотрела и буквально чувствовала, как листья изо всех сил цепляются за него и замедляют его продвижение, но конь ломился сквозь них, не позволяя себя остановить. Он снова заржал, добравшись до подножия гладких стен башни. Он был уже над лианами, и бока его потемнели от потеков сока. Талат тряхнул головой, снова поднялся на дыбы и ударил в стену передними ногами. Посыпались искры, запахло паленым, словно горела какая-то пакость. Конь опустился на все четыре, снова вскинулся и снова ударил. Тут фолстца и йериги хлынули через скалы и сквозь цепляющиеся лианы сарки к нему на помощь, а предводительница диких псов бросилась на высокий торчащий выступ скалы и принялась его царапать.

— Это не поможет, — прошептала Аэрин, но Талат снова поднялся и ударил.

Запах гари усилился.

Фолстца отрывали большие куски лианы от основания утеса и сбрасывали их вниз, и башня словно колыхалась у Аэрин перед глазами. Острый скальный выступ, за который цеплялась предводительница йеригов, вдруг поддался, сбросив собаку к ногам Талата. Но на месте выступа в черной стене образовалась трещина, и когда Талат ударил туда, каменная пыль посыпалась дождем.

Оторванные лозы корчились на серой песчаной земле, словно живые. Аэрин тронула один темный лист, и тот обернулся полосатой змейкой со злобными глазками, но она все равно подобрала его, словно обычный лист. Она стояла и смотрела, как ее войско ищет лучшую точку приложения сил на черной поверхности скалы, слышала отдаленный стук каменных осколков. Аэрин подобрала еще один лист и продела в него черенок первого и еще один, а потом еще, и когда внезапно раздался треск и грохот и она подняла голову, в руках у нее покоился тяжелый зеленый венок из сарки, а ладони были липкие от сока.