Путь домой - Алекс Войтенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фидель Кастроподнимал вопрос закрытия базы не единожды, и не только в США, но и в ООН. Согласно договору, для расторжения нужно было иметь согласие обеих сторон, но Соединенные Штары разумеется это согласие не давали. Договор о бессрочной аренде, за смешную сумму в три тысячи четыреста долларов в год, составленный еще во времена правления Батисты, был настолько хитер, что ничего изменить было нельзя. Во всяком случае мирным путем, а идти на конфронтацию из-за участка земли площадью в сто семнадцать квадратных километров из которых на залив приходится тридцать семь квадратных километров, было смерти подобно, поэтому приходилось терпеть. СССР далеко, а США рядом, и надеяться на победу в войне с Соединенными Штатами, просто глупо.
Тюрьмы, о которой в будущем будет столько разговоров, пока еще нет. Точнее сказать на территории имеется тюрьма, но она имеет несколько другое предназначение. Это скорее тюрьма для военнослужащих, что-то вроде дисциплинарного батальона СССР. Называется она несколько иначе, но смысл тот же. Та же одна из самых зловещих тюрем мира, появится на восточной оконечности базы в начале двухтысячных, пока же, это место привлекает обитателей базы своими волнами. Некоторые считают, что это место лучшее из всех когда-то виденных для занятия серфингом.
На военной базе Гуантанамо, построен целый городок для военнослужащих находящихся здесь. Их число доходит до десяти тысяч, и поэтому на территории городка имеются и кинотеатр, и больница, и школы и уж точно различные стадионы и спортивные площадки. Здесь как то более принято заботиться о досуге личного состава, чем где либо еще.
За последние месяцы я облетел большую часть государств Карибского бассейна вдоль и поперек. И можно сказать, что не только облетел, но и исходил. Когда бы мне довелась такая возможность побывать на Багамах, Ямайке, Доминиканской республике, Пуэрто-Рико и еще десятке мелких государств и островков расположенных неподалеку. Пока генерал, проводил совещания и занимался делами в очередном месте пребывания, я можно сказать был предоставлен сам себе. Мог посетить город, находящиеся там достопримечательности, музеи, библиотеки, понежиться на пляжах, и попробовать местную кухню. Все было просто прекрасно, никому просто не могло прийти в голову как-то задеть представителя ВВС США гуляющего по городу в свое удовольствие. Разве что вечером, или если я бы вдруг забрел куда-то в трущобы, но я тоже старался обходить злосчастные места стороной, понимая их непредсказуемость. И все же однажды это произошло. Причем произошло на одной из центральных улиц Сан-Хуана, столицы Пуэрто-Рико, фактически территории США.
— Серега! — Услышал я русский говор, и почувствовал хлопок ладонью по своему плечу.
Это было несколько странно. Насколько я помнил, в эти годы было практически невозможно выехать даже в Болгарию, о которой говорили полупрезрительно: — Курица не птица — Болгария, не заграница. И вдруг я встречаю явно туристов, одетых в местные разноцветные распашонистые наряды, с огромными сомбреро на головах. Взглянув на меня «туристы» тут же перешли на английский.
— Простите, сэр, мы кажется, обознались…
И обойдя меня стороною, пошли своей дорогой. В этот момент у меня сильно закружилась голова и я, найдя глазами стоящую неподалеку лавочку присел на нее, шаря по карманам в поиске сигары…
Глава 17
17.
— Итак, вы утверждаете, что сорвали задание, по причине крушения монгольфьера и потери памяти. Скажите Сергей Антонович, а какого черта, вас вообще понесло на этот воздушный шар? Насколько я знаю, вы вообще не должны были там находиться, а обязаны были прямым ходом следовать в Мексику и начинать исполнение возложенных на вас обязанностей!
— Я уже говорил, что не помню ничего, что происходило до того момента, как я потерпел крушение, оказавшись под воздействием урагана «Дороти». И соответственно не знаю о каком именно задании вы говорите. Я простой американский пилот малой авиации, да я служил в армии, но ведь и у русских тоже существует призыв на военную службу. Да я знаю русский язык, но только потому, что моя кормилица, имела русские корни, и русский язык для меня, такой же родной, как и испанский. Сколько раз можно это повторять?
— Столько, сколько нужно. Как вы докажете, что действительно потеряли память?
— Вы, шутите? Как я могу, что-то доказать, если я ничего не помню, что происходило со мною до того злополучного дня? И вообще, насколько я знаю, именно следователь должен доказывать вину, подозреваемого, а не наоборот.
— Вы не подозреваемый, а обвиняемый. А я не следователь, следовательно именно вам придется это сделать, в противном случае, последствия вас очень расстроят.
— Они меня и сейчас расстраивают. Я не представляю, зачем вам понадобился американский пилот, не знающий никаких секретов, и фактически являющийся личным водителем начальника штаба. Да, я возил его не на автомобиле, а на самолете, но смысл от этого мало изменился. И прекратите, наконец называть меня этим именем. Мое имя Серхио Антонио Бандерас, и я не знаю никакого Сергея Антоновича!
— Не нужно строить из себя невинную школьницу Сергей Антонович. Ведь вы же откликаетесь на это имя, прекрасно знаете русский, узбекский язык, и в тоже время утверждаете, что потеряли память, потерпев крушение на воздушном шаре. Так не бывает, чтобы тут помню, тут не помню. Мы не «Джентльмены удачи», да и вы не Доцент, чтобы разыгрывать здесь сцены.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Все вы понимаете, но похоже не понимаете главного. Время вопросов и ответов, подходит к концу. Терпение у нас тоже не бесконечное, и вы делаете хуже, только себе.
* * *
Очнулся я к какой-то камере. Иначе эту комнатушку сложно было назвать, хотя в ней и имелась, вполне приличная, койка, хоть и выступающая из бетонной стены, в виде полки, но тем не менее, с пружинным матрацем и вполне приличным постельным бельем. Чуть в стороне от нее вделанный в стену, крохотный столик,
