Черная Мария - Джей Бонансинга

Из рации донеслось:

— ...доставить... вручную... шоссе... Прием!

— Вас не слышу! Повторите! — снова сказал Лукас.

— Я сказал, мы собираемся купить топливо, чтобы вручную дозаправить вас на шоссе!

Лукас глубоко вздохнул и на секунду задумался. Боль внутри слегка поутихла, но кончики пальцев все еще горели нестерпимым огнем.

— Хорошо. Мы будем готовы.

Осторожно положив микрофон на место, Лукас повернулся к Софи и увидел, что она до крови закусила губу, упорно глядя только вперед, на дорогу.

— Успокойся, Софи, — мягко проговорил Лукас.

Она убрала прядь волос с глаз, наполнившихся слезами, и тихо сказала:

— Чем все это кончится для нас?

— Софи, послушай...

Но Лукас тут же осекся, потому что услышал сбои в двигателе от недостатка топлива.

18. Горячечный бред

Для Софи было хуже всего слышать, как застонал картер двигателя, как закашлялась выхлопная труба.

Потом кабину погребальным саваном окутала тишина.

— Господи! Вот и конец... — Софи посмотрела на стрелку уровня топлива. Она давно уже упала ниже самой последней отметки. Стрелка генератора переменного тока безумно металась из стороны в сторону.

— Переходи на нейтрал! — закричал Лукас.

Софи посмотрела в боковое зеркало. Заправочная станция «Шелл» быстро уходила за горизонт, но Софи успела разглядеть припаркованный рядом с одной из колонок старенький проржавевший школьный автобус. Людей видно не было. Софи вновь перевела взгляд на приборную панель и стала дергать рычаг переключения скоростей, но у нее ничего не получалось.

— Не переключается! — в отчаянии вскричала она.

— Дай-ка я попробую! — рявкнул Лукас, наклоняясь к Софи и изо всех сил дергая назад рычаг. Наконец ему удалось-таки перевести его назад, и грузовик двинулся дальше на нейтральной передаче.

— Аккумулятор разрядился, — внезапно севшим голосом проговорила Софи и добавила, чувствуя начинающееся жжение где-то глубоко в животе: — Машина не слушается руля!

— Держи по прямой!

Софи взглянула вперед, на простиравшееся перед грузовиком шоссе, и ее охватила паника. Насколько хватало глаз, шоссе уходило к горизонту совершенно прямой и ровной, без уклонов, линией. Вот где сейчас нужны были дороги штата Джорджия, известные своими частыми спусками и подъемами!

Софи схватила микрофон служебной связи и торопливо произнесла:

— Вызываю Флако! Анхел! Кто-нибудь — отзовитесь!

Мертвая тишина — ни помех, ни посторонних голосов. Только тут до Софи дошло, что аккумулятор не дает тока. Рация молчала, словно каменная глыба.

Тем временем грузовик стал замедлять ход.

— Господи... Лукас, что же нам теперь делать?!

Кровь бешено стучала у нее в висках, уже начиналась лихорадка, от которой по всему телу бежали мурашки, а руки и ноги словно онемели.

— Спокойно, Софи! — процедил Лукас сквозь зубы. — Держи крепче руль!

— Я стараюсь... — Она уже едва сдерживала слезы. Глаза горели, словно в них попал горячий песок. Рот наполнялся вязкой слюной, предвещавшей близкий приступ тошноты. Она снова взглянула в боковое зеркало. Заправочная станция скрылась из виду, шоссе было по-прежнему пустынным.

Софи бросила взгляд на спидометр — стрелка легла на нуль. Приборы не действовали, потому что не было электричества.

— Крепче держи руль! — снова прокричал Лукас.

Софи и так не выпускала рулевое колесо из онемевших рук. Она даже стала невольно раскачиваться взад-вперед, словно этими движениями могла заставить грузовик двигаться дальше.

Черный «кенворт» теперь уже еле полз.

Лихорадка усиливалась. Казалось, миллионы раскаленных добела кинжалов вонзаются в тело. В ушах зазвенело, к горлу волнами подкатывала тошнота, перед глазами все плыло в горячем тумане, во рту стоял медный привкус крови.

Грузовик полз все медленнее и медленнее.

— Попробуй еще раз завести двигатель! Попробуй! — едва слышно выговорил Лукас. Он тоже испытывал ужасную боль.

Склонившись над приборной доской, Софи несколько раз повернула в замке ключ зажигания.

— Бесполезно!

В животе у нее нестерпимо жгло, словно там горел костер. Режущая боль в глазах заставила ее зажмуриться. Ей казалось, что ее босые ноги стоят на раскаленной жарочной решетке.

— О Боже... Лукас...

Страшная гримаса боли исказила его лицо. Рот широко раскрылся, силясь исторгнуть безмолвный крик, с губ стекала слюна. Все его большое тело била сильная дрожь. Израненные и обожженные руки бессильно взметнулись к небу. На какую-то долю секунды Софи показалось, что сквозь бинты на пальцах проскакивают электрические искры.

— Лу... ккк... ассссс... — прошипела Софи, не в силах даже шевелить языком.

Легкие горели, она задыхалась от боли и ужаса. Перед глазами все плыло и кружилось в страшном танце, предвещавшем скорую потерю сознания. У нее больше не осталось сил противиться неизбежной мучительной гибели. Каждый нерв, каждая клеточка ее организма были теперь переполнены ужасной, всепоглощающей болью...

Грузовик почти остановился.

В смертельной агонии Софи в последний раз взглянула на своего напарника. Его лицо страшно исказилось, глаза готовы были выскочить из орбит, из ушей и ноздрей доносился жуткий булькающий звук горячей слизи. Вокруг лица и рук плясали едва заметные искры. Он умирал, заживо варясь в собственном соку, и боль была настолько всепоглощающей, что он не в силах был даже закричать.

Софи начала терять сознание. Последним мелькнуло воспоминание о картине Эдварда Мунка «Крик». На ней был изображен человек, прижавший руки к липу и по-звериному оскаливший зубы в страшном крике боли и отчаяния...

Внезапно что-то изменилось.

Софи почувствовала облегчение. С трудом выпрямившись, она посмотрела на Лукаса. Он дышал часто-часто, сложив на груди обожженные руки.

Грузовик снова двигался вперед!

Взглянув через лобовое стекло, Софи поняла, что в самый последний момент, на излете, грузовик оказался на небольшом возвышении и теперь медленно катился под едва заметный уклон.

— Слава тебе, Господи! — прошептала Софи. Впервые в жизни она произнесла эти слова совершенно искренне и от всего сердца.

— Вот они! — воскликнул Анхел, высовываясь из раскрытой двери автобуса. Непослушные волосы трепал ветерок. Левой рукой Анхел крепко держал канистру с дизельным топливом. За рулем автобуса сидел старый Флако.

Меньше чем в миле впереди них медленно двигался под уклон черный «кенворт» с заглохшим двигателем.

— С какой стороны у них топливный бак? — прокричал Флако, стараясь перекрыть дребезжание старого автобуса.