Серебряный век русской поэзии - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Цветок к груди приколот…»
Цветок к груди приколот,Кто приколол, – не помню.Ненасытим мой голодНа грусть, на страсть, на смерть.
Виолончелью, скрипомДверей и звоном рюмок,И лязгом шпор, и крикомВечерних поездов,
Выстрелом на охотеИ бубенцами троек —Зовете вы, зоветеНелюбленные мной!
Но есть еще услада:Я жду того, кто первыйПоймет меня, как надо —И выстрелит в упор.
«Цыганская страсть разлуки!..»
Цыганская страсть разлуки!Чуть встретишь – уж рвешься прочь!Я лоб уронила в руки,И думаю, глядя в ночь:
Никто, в наших письмах роясь,Не понял до глубины,Как мы вероломны, то есть —Как сами себе верны.
«Полнолунье и мех медвежий…»
Полнолунье и мех медвежий,И бубенчиков легкий пляс…Легкомысленнейший час! – Мне жеГлубочайший час.
Умудрил меня встречный ветер,Снег умилостивил мне взгляд,На пригорке монастырь светелИ от снега – свят.
Вы снежинки с груди собольейМне сцеловываете, друг,Я на дерево гляжу, – в полеИ на лунный круг.
За широкой спиной ямщицкойДве не встретятся головы.Начинает мне Господь – сниться,Отоснились – Вы.
«Лежат они, написанные наспех…»
Лежат они, написанные наспех,Тяжелые от горечи и нег.Между любовью и любовью распятМой миг, мой час, мой день, мой год, мой век.
И слышу я, что где-то в мире – грозы,Что амазонок копья блещут вновь.– А я пера не удержу! – Две розыСердечную мне высосали кровь.
«Даны мне были и голос любый…»
Даны мне были и голос любый,И восхитительный выгиб лба.Судьба меня целовала в губы,Учила первенствовать Судьба.
Устам платила я щедрой данью,Я розы сыпала на гроба…Но на бегу меня тяжкой дланьюСхватила за волосы Судьба!
«Никто ничего не отнял!..»
Никто ничего не отнял!Мне сладостно, что мы врозь.Целую Вас – через сотниРазъединяющих верст.
Я знаю, наш дар – неравен,Мой голос впервые – тих.Что Вам, молодой Державин,Мой невоспитанный стих!
На страшный полет крещу Вас:Лети, молодой орел!Ты солнце стерпел, не щурясь, —Юный ли взгляд мой тяжел?
Нежней и бесповоротнейНикто не глядел Вам вслед…Целую Вас – через сотниРазъединяющих лет.
«Откуда такая нежность?..»
Откуда такая нежность?Не первые – эти кудриРазглаживаю, и губыЗнавала темней твоих.
Всходили и гасли звезды,– Откуда такая нежность? —Всходили и гасли очиУ самых моих очей.
Еще не такие гимныЯ слушала ночью темной,Венчаемая – о нежность! —На самой груди певца.
Откуда такая нежность,И что с нею делать, отрокЛукавый, певец захожий,С ресницами – нет длинней?
«Разлетелось в серебряные дребезги…»
Разлетелось в серебряные дребезгиЗеркало, и в нем – взгляд.Лебеди мои, лебедиСегодня домой летят!
Из облачной выси выпалоМне прямо на грудь – перо.Я сегодня во сне рассыпалаМелкое серебро.
Серебряный клич – звонок.Серебряно мне – петь!Мой выкормыш! Лебеденок!Хорошо ли тебе лететь?Пойду и не скажусь
Ни матери, ни сродникам.Пойду и встану в церкви,И помолюсь угодникамО лебеде молоденьком.
«Гибель от женщины. Вот знак…»
Гибель от женщины. Вот знакНа ладони твоей, юноша.Долу глаза! Молись! Берегись! ВрагБдит в полуночи.
Не спасет ни песенНебесный дар, ни надменнейший вырез губ.Тем ты и люб,Что небесен.
Ах, запрокинута твоя голова,Полузакрыты глаза – что? – пряча.Ах, запрокинется твоя голова —Иначе.
Голыми руками возьмут – ретив! упрям! —Криком твоим всю ночь будет край звонок!Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам,Серафим! – Орленок!
«Руки люблю…»
Руки люблюЦеловать, и люблюИмена раздавать,И еще – раскрыватьДвери!– Настежь – в темную ночь!
Голову сжав,Слушать, как тяжкий шагГде-то легчает,Как ветер качаетСонный, бессонныйЛес.
Ах, ночь!Где-то бегут ключи,Ко сну – клонит.Сплю почтиГде-то в ночиЧеловек тонет.
«В огромном городе моем – ночь…»
В огромном городе моем – ночь.Из дома сонного иду – прочь.И люди думают: жена, дочь, —А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер мне метет – путь,И где-то музыка в окне – чуть.Ах, нынче ветру до зари – дутьСквозь стенки тонкие груди́ – в грудь.
Есть черный тополь, и в окне – свет,И звон на башне, и в руке – цвет,И шаг вот этот – никому – вслед,И тень вот эта, а меня – нет.
Огни – как нити золотых бус,Ночного листика во рту – вкус.Освободите от дневных уз,Друзья, поймите, что я вам – снюсь.
«Вот опять окно…»
Вот опять окно,Где опять не спят.Может – пьют вино,Может – так сидят.Или просто – рукНе разнимут двое.В каждом доме, друг,Есть окно такое.
Крик разлук и встреч —Ты, окно в ночи́!Может – сотни свеч,Может – три свечи…Нет и нет умуМоему – покоя.И в моем домуЗавелось такое.Помолись, дружок, за бессонный дом,За окно с огнем!
Стихи к Блоку
1Имя твое – птица в руке,Имя твое – льдинка на языке,Одно единственное движенье губ,Имя твое – пять букв.Мячик, пойманный на лету,Серебряный бубенец во рту,
Камень, кинутый в тихий пруд,Всхлипнет та́к, как тебя зовут.В легком щелканье ночных копытГромкое имя твое гремит.И назовет его нам в високЗвонко щелкающий курок.
Имя твое – ах, нельзя! —Имя твое – поцелуй в глаза,В нежную стужу недвижных век,Имя твое – поцелуй в снег.Ключевой, ледяной, голубой глоток…С именем твоим – сон глубок.
4Зверю – берлога,Страннику – дорога,Мертвому – дроги.Каждому – свое.
Женщине – лукавить,Царю – править,Мне – славитьИмя твое.
7Должно быть – за то́й рощейДеревня, где я жила,Должно быть – любовь прощеИ легче, чем я ждала.
– Эй, идолы, чтоб вы сдохли! —Привстал и занес кнут,И о́крику вслед – о́хлест,И вновь бубенцы поют.
Над валким и жалким хлебомЗа жердью встает – жердь.И проволока под небомПоет и поет смерть.
8И тучи оводов вокруг равнодушных кляч,И ветром вздутый калужский родной кумач,И посвист перепелов, и большое небо,И волны колоколов над волнами хлеба,И толк о немце, доколе не надоест,И желтый – желтый – за синею рощей – крест,И сладкий жар, и такое на всем сиянье,И имя твое, звучащее словно: ангел.
9Как слабый луч сквозь черный морок адов —Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.
И вот в громах, как некий серафим,Оповещает голосом глухим, —
Откуда-то из древних утр туманных —Как нас любил, слепых и безымянных,
За синий плащ, за вероломства – грех…И как нежнее всех – ту, глубже всех
В ночь канувшую – на дела лихие!И как не разлюбил тебя, Россия.
И вдоль виска – потерянным перстомВсе водит, водит… И еще о том,
Какие дни нас ждут, как Бог обманет,Как станешь солнце звать – и как не встанет…
Так, узником с собой наедине(Или ребенок говорит во сне?),
Предстало нам – всей площади широкой! —Святое сердце Александра Блока.
10Вот он – гляди – уставший от чужбин,Вождь без дружин.
Вот – горстью пьет из горной быстрины —Князь без страны.
Там всё ему: и княжество, и рать,И хлеб, и мать.
Красно твое наследие, – владей,Друг без друзей!
12Други его – не тревожьте его!Слуги его – не тревожьте его!Было так ясно на лике его:Царство мое не от мира сего.
Вещие вьюги кружили вдоль жил, —Плечи сутулые гнулись от крыл,В певчую прорезь, в запекшийся пыл —Лебедем душу свою упустил!
Падай же, падай же, тяжкая медь!Крылья изведали право: лететь!Губы, кричавшие слово: ответь! —Знают, что этого нет – умереть!
Зори пьет, море пьет – в полную сытьБражничает. – Панихид не служить!У навсегда повелевшего: быть! —Хлеба достанет его накормить!
=======
Цепок, цепок венец из терний!Что усопшему – трепет черни,
Женской лести лебяжий пух…Проходил, одинок и глух,
Замораживая закатыПустотою безглазых статуй.
Лишь одно еще в нем жило:Переломленное крыло.
«Я пришла к тебе черной полночью…»